– Это? - Трепанов протянул ему гильзы. - Пули, которые вылетели из этих гильз, убили Гриценко и его товарищей. Обидно, черт возьми! Ведь придет же такое время, когда будет в нашем распоряжении техника! Сунешь такую гильзу в аппарат - и получай ответ: кто, что, почему и зачем…
– Ну, это когда еще будет… - Коля внимательно осмотрел гильзы, две отложил, а последнюю показал Трепанову: - А пока, я думаю, мы и сами кое-что сможем… Глядите: гильза от малого маузера, так?
– Так, - кивнул Трепанов.
– След от бойка на капсюле видите?
– Ну? - Трепанов не понимал.
– Обычный след - круглая точка в середине капсюля, так?
– Не обращал внимания, - Трепанов с уважением посмотрел на Колю. - Ну и что?
– А то, что на этом капсюле след от бойка в виде загогулины и не по центру, а сбоку, - сказал Коля торжествующе. - А что это значит?
– Ну и что же? - с недоверием спросил Трепанов.
– А то, что боек у этого маузера погнут! Самый кончик жала.
– Ну-у-у, - махнул рукой Трепанов. - Сказки рассказываешь!
– Когда мы арестуем бандитов и изымем этот маузер, вы убедитесь сами, - Коля спрятал гильзы в карман.
…Через пятнадцать минут в кабинете Трепанова началось совещание оперсостава. Докладывал сам Трепанов.
– Машину Госбанка ограбил Кутьков, вот его визитная карточка. Убийство товарищей - тоже дело его рук. Как видите, подонок ведет себя самоуверенно и нагло. Он явно делает ставку на свой преступный опыт и нашу неумелость. Незрелость, если хотите…
– Это правильно, - кивнул Афиноген. - Ребята потому и погибли, что опыта у них было маловато… Жалко ребят.
– Значит, надо учиться! - жестко сказал Трепанов. - Мы не имеем права пасовать перед кутьковыми. Советская власть доверила нам охрану революционного порядка, и мы научимся его охранять, чего бы нам это ни стоило!
– Война кругом, - тихо сказал Никифоров. - Дорог каждый рубль, а тут такие деньги потеряли.
– Это точно, - поддержал Афиноген. - Сколько можно было купить оружия, патронов!
– А я, ребята, честно сказать, о другом вдруг подумал, - задумчиво сказал Трепанов. - Кутьков напал на автомобиль. Убил людей. Забрал деньги, и все это видели собственными глазами некоторые граждане, между прочим, из окон своих квартир! Я с ними беседовал. Спрашиваю: "Почему не вмешались? Почему не помогли? Вы же не буржуи какие, вы - рабочие люди"! Один так даже литейщик с завода! Говорят: а что нам, больше всех надо? Обыватели, обидно за них! Мы поднимаем народ к новой жизни, а им - ничего не надо! Какая в связи с этим наша задача? Скажи ты, Кондратьев.
– Объяснять людям надо, - сказал Коля. - Текущий момент и международную обстановку. Но на этом далеко не уедешь. Души человеческие переделывать надо!
– Верно говоришь! - удовлетворенно кивнул Трепанов. - Верю я, что придет такое время, когда всем до всего будет дело и не станет равнодушных, выведутся, как моль! Ладно, отвлеклись… - Трепанов обвел сотрудников тяжелым взглядом: - Бандитов было четверо, главарь - Кутьков. Это нам известно по его прошлым делам, которые пока также остаются нераскрытыми. Так я вас спрашиваю: он что, неуловим, этот Кутьков?
– Нет к нему подходов, - угрюмо сказал Никифоров. - Никак не можем выйти на его связи.
– Не можем? - переспросил Трепанов. - Скажи лучше: "Не умеем"! У меня вот что. Машина Госбанка найдена в Черкизове. Шофера Бахарева нет. Труп его не обнаружен, на работу он не явился. Конечно, доказательств у нас пока ноль, но по всему выходит, что Бахарев с самого начала был соучастником Кутькова.
– Факты какие? - спросил Коля.
– А вот, - Трепанов взял со стола бумагу. - Начальник охраны Госбанка сообщил, что все шоферы у них специально проинструктированы о том, что останавливаться в пути во время перевозки Ценностей категорически запрещено!
– А патрули? - спросил Афиноген.
– А патрули не должны задерживать эти машины. Их всего три. Номера известны и чекистам, и нашим постовым милиционерам. По обстановке на месте происшествия, по следам на снегу видно, что несколько человек остановили автомобиль Бахарева! Причем Бахарев затормозил сам, а не потому, что улицу, скажем, перегородили… Я же говорил, свидетели видели из окон!
– Имею предложение, - встал Никифоров. - Бахарева проверить по службе и дома. Беру на себя.
– Добро, - кивнул Трепанов.
– У меня на участке дом четырнадцать, по Неглинному, - сказал Афиноген. - В прошлом году наши преследовали Кутькова, загнали во двор этого дома, а там Кутьков исчез, как сквозь землю провалился! Я проверю еще раз, что там было, а?
– Бери себе в помощь Кондратьева, - распорядился Трепанов. - Разрешаю десять минут покурить - и к делу…
Вышли в дежурку. Афиноген сунул Коле ладонь лодочкой, сказал: - Держи пять. Афиноген Полюгаев… Из рабоче-крестьян.
– Как это? - удивился Коля.
– Отец - рабочий. Мать - крестьянка. В моем лице имеем результат соединения рабочих и крестьян, понял? - Афиноген рассмеялся. - А ты, я смотрю, к юмору не склонен…
– К чему? - настороженно переспросил Коля.
– К смеху, - объяснил Афиноген.
– Кончай базар, - Никифоров затоптал окурок. - Пошли…
– А как себя вести? - наивно спросил Афиноген.
– Матом не ругаться, рук не распускать, - серьезно сказал Никифоров.
– Иоанн-Златоуст! - с восторгом воскликнул Афиноген. - Суворов! - добавил он.
– А при чем тут Суворов? - подозрительно спросил Никифоров.
– Из уважения к вам!
Афиноген говорил почтительно, серьезно, но Коля понял, что он посмеивается над суровым Никифоровым. Коле стало жалко Никифорова, и, чтобы его выручить и поддержать, Коля сказал:
– Никифоров! А ты можешь научить меня правильным действиям при личном обыске?
– Само собой! - обрадовался Никифоров. - Где у меня пистолет, найди!
Коля начал его обыскивать, но ничего не нашел. Никифоров рассмеялся и резко выбросил вперед правую руку. Маленький черный браунинг послушно лег ему в ладонь.
– Резинка в рукаве, - объяснил Никифоров. - А на резинке пистолет, запоминай, когда-нибудь пригодится. А кольт ты носи не в кобуре, а за поясом брюк. Афиноген, покажи!
Афиноген лихо выдернул свой наган из-под пиджака.
– Видал? - снова обрадовался Никифоров. - У нас, брат, оружие не для формы, а для отражения внезапного нападения или для задержания преступника. В кобурах пусть начальство носит.
– Ну, я думаю, ваш Трепанов тоже не лыком шит, - с уважением сказал Коля. - Так что ты начальство не презирай.
– Между прочим, Трепанов, - строго вставил Никифоров, - не начальство, а старшин товарищ, запомни. Он опытнее и умнее нас. Я так считаю, что это единственный… как его?
– Критерий, - подсказал Афиноген.
– Вот! - кивнул Никифоров. - Единственный… При назначении любого человека на должность начальника. А теперь - разошлись, Вы - в дом четырнадцать, а я - к Бахареву.
Бахарев жил на Тверской-Ямской в старом двухэтажном доме с маленькими окнами и облупившейся штукатуркой.
Никифоров пригласил двух понятых и сломал замок на дверях бахаревской комнаты.
Это было унылое холостяцкое жилище. Пахло пылью, застарелым потом - в углу, на газете, лежало сваленное в кучу белье - и чем-то еще - неуловимым и мерзким… Никифоров нашел на подоконнике початую банку с фиксатуаром, понюхал и сморщился от отвращения.
– Любили-с, - заметил один из понятых, сосед Бахарева по квартире. - Бывало-с из ванной по часу не выходили-с… Угрей все из носа давили. Или волосы и усики расчесывали и этой вот дрянью мазюкали-с.
– К нему кто-нибудь приходил? - спросил Никифоров. - Женщины? Были пьянки? Эти… оргии?
– Никак-с нет-с, - поклонился понятой. - Тихо-с жили-с.
В гараже Госбанка все, к кому ни обращался Никифоров, недоуменно пожимали плечами. Нет, ничего предосудительного за Бахаревым не замечали. И более того: он был отзывчив, охотно давал деньги в долг, на женщин не заглядывался, спиртного в рот не брал… "Наша профессия не позволяет…", - объяснил Никифорову красноносый завгар, прикрывая рот ладошкой. Никифоров совсем уже было отчаялся и собрался уходить, но на всякий случай решил заглянуть в канцелярию управления делами - посмотреть личное дело Бахарева. Это дело все равно бы прислали в МУР - Трепанов его затребовал, но Никифорову хотелось хоть что-нибудь сделать самому, и он попросил у румяной сероглазой секретарши в старорежимных золотых сережках папку с личным делом шофера. Секретарша бросила на красавчика Никифорова многозначительный взгляд и небрежно швырнула папку на стол.
– Все вы, мужчины, одинаковы, - сказала она томно.
Никифоров перелистал папку. Дело как дело, обыкновеннейшая биография. Из рабочих, сочувствующий, был на фронте… Ну, что еще? Родители умерли, близких родственников нет.
– А чем же мы одинаковы? - спросил Никифоров и закрыл папку. - Вас как звать-то?
– Таня, - секретарша покраснела. - А тем, что он тоже липнул-липнул, да и сгинул, - она зло сверкнула глазами. - Вы извините, но я всегда говорила, что интеллигентной девушке такое быдло не пара, а он к тому же еще и лгун первостатейный!
