М о л. С парнем что-то творится — сплошные эмоции. Ну и дела! Может быть, нам все сделать за него и подсобить тебе, Стефан?
Джекки (входит в пуловере и джинсах). Старый паскудник, мерзавец, врун! Как он смеет смотреть мне в глаза! Карибское море! Я б его… Знаете, если бы у меня был крысиный порошок, я бы ему сегодня вечером положила ложечку в шампанское…
Действие третье
В комнате Стефана развешаны бумажные цветы и серпантин. Празднование дня рождения в разгаре: все слегка навеселе, в компании царит одновременно приподнятость и скука. Кажется, Рафаэль опьянел больше других. Мола и Джекки не видно. Баарс, Стефан, госпожа Тристан сидят за еще не накрытым столом. Возле Стефана уселась пожилая женщина в цветастом платье, его тетушка. Когда занавес поднимается, идет сдержанный разговор.
Госпожа Тристан. Осень в этом году сносная, не правда ли?
Тетушка. А в прошлом году сентябрь был просто ужасный.
Госпожа Тристан. Может, на следующий год будет лучше.
Т е т у ш к а. Будем надеяться.
Баарс (постукивает по своему бокалу, встает, смотрит на часы и снова садится). Еще рано. Начало двенадцатого.
Остальные замолкают.
Мой час приближается, но какой-то странной поступью. Что-то случилось со временем сегодня.
Рафаэль (декламирует). «Счастливый иду я по улице Смелых». Как тебе нравится эта строка, Стефан? Только что сочинил.
Стефан (неуверенно). Замечательно.
Рафаэль (повторяет шепотом). Счастливый иду я по…
Тетушка. Знаете, что случилось, когда я ехала сюда в трамвае? Он сделал остановку на Ягодном бульваре. Как вам это нравится?
Рафаэль. Вторая строка, Стефан: «Амброзия, куда струишься ты?»
Стефан. Неплохо звучит.
Рафаэль продолжает шептать.
Госпожа Тристан (глядя на Рафаэля). Я бы сказала, что кое-кто здесь уже напился.
Рафаэль. Крови. Хочу видеть, как сегодня вечером полетят головы.
Тетушка (Рафаэлю). Я считаю вас мерзким типом.
Рафаэль. Рад слышать. (Обсыпает ее конфетти.)
Тетушка идиотически смеется.
Баарс. Так уж случилось, что мы живем в этом лучшем из миров. К чему жаловаться на ближних? Пора привыкнуть: я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня. Я люблю тебя, ты любишь меня. Это карусель, и давайте на ней кружиться. Раньше я был за братство между людьми и с радостью вспоминаю об этом, я был счастлив. Но со временем это прошло. Слишком обременительно. Неведомые путы оплетают душу и губят ее.
Госпожа Тристан. Прекрасно сказано, господин Баарс.
Тетушка. А как вы относитесь к новому папе?
Мол (появляется из кухни, он несет огромный торт со свечами). А вот и торт!
Рафаэль. Ура!
Госпожа Тристан. Для торта еще слишком рано.
Мол. Джекки успела приложиться — уже отломила кусок.
Баарс (рассматривает). И правда. Вот негодная девчонка. Это святотатство! (Орет.) Джекки!
Мол. Она дуется, потому что вы с ней не очень-то любезны.
Стефан. Ничего, пройдет. Она стеснительна, как многие, как я, например.
Баарс. Здесь не хватает свечи! (Орет.) Джекки! Это уже слишком! Клянусь, никогда в жизни больше никаких дней рождения. Всё к черту! То, что газеты, телевизор, высокий уровень жизни не прибавляют людям веселья, — ладно, но то, что сейчас, здесь, в мой собственный день рождения, меня окружают кислые физиономии, а на кухне кто-то дуется… Хватит, не хочу больше в этом участвовать. Стефан, я поступлю так же, как твой учитель Рафаэль: навсегда откажусь от мирских благ, займусь созерцанием и раз в два года буду сочинять по стихотворению.
Рафаэль. Это единственно правильный путь, дорогой майор. Удалиться от этой суматохи, рассматривать собственный пуп, его складки, его скрытую улыбку, его тайную жизнь. А что до остального окружающего мира, дорогой Баарс, нужно махнуть на него рукой.
Баарс берет бутылку шампанского и хочет налить себе, но Стефан опережает его и быстро наполняет бокал из бутылки, стоящей рядом с ним.
Баарс. Что за странная идея — распить вдвоем бутылку шампанского под тем предлогом, что ты мой сын? Я, конечно, ценю это предложение, сынок, но ведь это же типичная паранойя.
Стефан. Я хочу делить с вами все.
Баарс. Я люблю тебя, сынок. (Постукивает вилкой по бокалу, встает, поднимает бокал.) Дорогие друзья…
Тетушка. Трусы.
Баарс. Правильно. (Опять садится.)
Тетушка. Трусы, никто не захотел объяснить мне, почему трамвай вдруг остановился на Ягодном бульваре. Он никогда там не останавливался! Почему же сегодня остановился?
М о л. В честь его дня рождения, наверно. (Показывает на Баарса.)
Т е т у ш к а. Ой, об этом я не подумала. (Баарсу.) Извините. Конечно, это в честь вашего дня рождения.
Минута молчания.
Баарс (великодушно). Многое вам простится.
Тетушка целует ему руку, долго, не отрываясь.
Госпожа Тристан. Очень мило!
Баарс (позволяет целовать себе руку). Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень!
Госпожа Тристан (тетушке). Как не стыдно, в вашем-то возрасте!
Тетушка (взволнованно). А что такого? Я была замужем, мадам, я вдова!
Госпожа Тристан. А я очень достойно вела себя во время войны. У меня даже есть справка об участии в Сопротивлении.
Тетушка. А я мать Стефана. Моя сестра на смертном одре сказала: «Лиза, присмотри за ним. Будь ему теперь матерью!» Так она сказала.
Госпожа Тристан. Раньше надо было беспокоиться!
Тетушка. Я этого мальчика чуть ли не грудью кормила, мадам!
Госпожа Тристан. Не называйте меня «мадам», я-то никогда не была замужем.
Т е т у ш к а. Изумительно!
Госпожа Тристан. Да, я была изумительна. И композитор ван Вейдендале писал об этом своему отцу. Писал, что я стройна, как лань! Я покажу вам это письмо!
Рафаэль. Как жаль, что я не ван Вейдендале! Тихо бы тлел себе под землей, никто бы меня не трогал. Стефан, скажи, ты жив?
Стефан. Иногда я сам задаю себе этот вопрос.
Рафаэль. С этим надо кончать.
Стефан. Да.
Баарс. Опять эти мрачные настроения. Как мало с вами радости, господа!
Тетушка. Во всяком случае, его мать была мне сестрой, значит, я ближайшая родственница и, значит, больше, чем кто-либо, имею право называться его матерью!
Госпожа Тристан. Кто кормил этого сироту, заботился о нем, чистил ему одежду?
Тетушка. Кто баюкал его, кто вычесывал ему вшей?
Госпожа Тристан. Я.
Тетушка. Я.
Госпожа Тристан. Никто не отнимет его у меня. (Подходит к Стефану и берет его за руку.)
Т е т у ш к а (тянет его за другую руку). Стефан, помни о своей матери!
Госпожа Тристан. Уберите руки!
Т е т у ш к а. Не трогайте моего мальчика!
Баарс. Сынок, мне придется, как повелел Соломон, рассечь тебя надвое!
Мол (снимает кривой восточный меч со стены и протягивает Баарсу). Вот!
Баарс. Внимание! Кто первый отпустит?
Рафаэль. Кому достанется в награду целый и невредимый Стефан?
Т е т у ш к а (отпускает). Возьмите его!
Госпожа Тристан. Возьмите сами!
Тетушка. Я первая отпустила, дрянь вы этакая!
Госпожа Тристан. А ты торговка!
Тетушка. Мерзавка!
Госпожа Тристан. Поломойка!
Тетушка. Я была замужем в отличие от вас! (Бросает в госпожу Тристан пакет конфетти.)
Госпожа Тристан (уронив голову на стол, плачет). Я совсем одна на белом свете. Все меня ненавидят.
Баарс. В свой следующий день рождения я буду поосмотрительнее.
Мол. Миленькая семейка. Хороший пример для меня.
Рафаэль заснул.
Тетушка (расчувствовалась при виде плачущей госпожи Тристан, подходит к ней и гладит по голове). Никто и не думает вас ненавидеть, милая. Выбросьте это из головы.
Госпожа Тристан (поднимает заплаканное лицо). И вы тоже?
Т е т у ш к а. Конечно. Я ненавижу только одного человека — господина Вандале с почты, и этого мне вполне достаточно. У него бородавка вот здесь. (Показывает у носа.) О, как я его ненавижу!
Госпожа Тристан (заливается слезами). Вы ненавидите беднягу только за то, что у него бородавка, ой-ой-ой!
Тетушка. Я терпеть не могу людей с бородавками!
Госпожа Тристан. Но они же не виноваты! (Встает, обнимает один из бюстов.) Мой Проспер!
Баарс. Не сомневаюсь ни секунды, что этот Проспер был весь покрыт бородавками.
Госпожа Тристан. Ни одной у него не было. Он был гладкий и розовый, как новорожденный младенец. И у меня никогда не было ни одной бородавки. А в газете написали, что они у меня есть. (Всхлипывает.)
