Стефан. Стефан. Я сирота и поэт, мне двадцать пять лет.
Баарс. Отлично. Итак, Стефан, ты лишаешься наследства. За это нужно выпить. Ты мне больше не сын, у меня теперь есть настоящий наследник. И я несу за него ответственность. Осознанное чувство ответственности, как пишут в справочниках, может даже перерасти в любовь.
Госпожа Тристан. Ну вот, он совсем пришел в себя, дорогой мой господин Баарс.
Стефан (Джекки). Зачем ты это делаешь?
Джекки. Я люблю его.
Госпожа Тристан язвительно смеется.
Баарс. Это еще не все. Мы уезжаем с тобой в свадебное путешествие. Как тебя зовут?
Джекки. Джекки.
Баарс. Я знаю море, Джекки, теплое Карибское море, о котором ты никогда и не слышала. К нему мы и поедем.
Джекки (показывает на Стефана). А ему нельзя с нами?
Баарс. Ему? Зачем?
Джекки. Он все-таки твой духовный сын, а этот (похлопывает себя по животу) материальный. Два братца вместе.
Рафаэль. Каин и Авель[208].
Баарс. Хорошо, пусть едет. Нужно хранить семейные связи. Мы идем по верному пути.
Стефан. Я совсем не хочу ехать с вами. (Надевает космический скафандр, садится в углу.)
Баарс. Что? Подойди сюда, трус. Не хочешь? Хорошо, оставайся со своими туманностями и каменистыми пустынями. А я, Баарс, верхом на трех банках, с помощью либеральной партии и моей будущей жены въеду в полнокровную жизнь. Я еще способен делать детей!
Госпожа Тристан (Джекки). А ты не хочешь, милочка, чтобы я вместе с вами поехала к морю? Я тысячу лет никуда не выезжала. А вдруг в дальних странах ребенку потребуется няня?
Баарс. Вы умеете готовить?
Госпожа Тристан. Жареный лосось с ананасами, почки в соусе карри — разве вы забыли? Несравненное жаркое.
Баарс. Пакуйте чемоданы.
Госпожа Тристан. О, благодарю вас. (Целует полу рубашки, которую он вытащил из брюк.)
Баарс. Стефан, ты тоже поедешь вместе с братиком. Смотри, я ведь все понимаю, я вижу тебя насквозь.
Стефан. Мне надоело плясать под вашу дудку. Можете все уезжать куда угодно.
Рафаэль (Баарсу). А как же я, майор?
Баарс. Ты? Это что за борода? Уходи прочь.
Рафаэль. Господин Баарс, я восхищен вами.
Баарс (хрюкает от удовольствия). Ну и что же?
Рафаэль. Господин Баарс, вы бесподобны. У меня есть предложение. Давайте найдем остров в Карибском море, обоснуемся на нем и создадим новое государство, тихую, счастливую страну изобилия, подальше от этого отвратительного мира с его системами, группировками, распрями, конкуренцией, блоками, движениями, молочными фермами и арсеналами. Нам много не надо, нам ведь не надо на Луну, не надо знать, какой силы будет взрыв. А я (играет на воображаемой арфе, где-то действительно слышатся звуки арфы) античный поэт, буду воспевать вас и ваших вакханок, одну за красоту и плодородие, другую за верность и кулинарное искусство. А вы будете нам отцом, отцом всего государства, и простите нам наши грехи и не введете нас во искушение.
Госпожа Тристан. Это сон.
Баарс. Мир ужасен, это правда. Хорошо, ты будешь петь.
Рафаэль (подходит к телефону, набирает номер). Я буду петь, буду петь. (В трубку.) Папа? Здравствуй, папа. Я нашел работу. Как ты хотел, папа. Что-то вроде личного камерного певца. Сейчас. (Прикрывает трубку рукой, спрашивает у Баарса.) Сколько я буду получать в месяц?
Баарс. Будешь лопать кокосовые орехи, разве этого мало?
Рафаэль. Очень много, папа. Да, я буду посылать тебе частями, каждый месяц. Позови… Да, мама, здравствуй, родная. Мама, я начал новую жизнь, теперь я буду иметь постоянный заработок и обещаю тебе, больше никаких долгов. До свидания, родная. (Изображает поцелуй, кладет трубку.)
Госпожа Тристан. Кто это был?
Рафаэль. Мои родители. Они живут в Беверене. Простые, славные люди.
Госпожа Тристан. Я думала, они погибли при бомбардировке.
Рафаэль. Кто это сказал?
Госпожа Тристан. Ты!
Рафаэль. Я это сказал? Я? Ах да, правильно, я это иногда говорю. Жертвы войны всегда в почете. Все государства хотят иметь их под рукой, чтобы бросить друг другу в лицо, как только речь заходит о совести. Почему же мне нельзя воспользоваться ими для успокоения своей и чужой совести?
Баарс. Ты прав, совесть — важная вещь, но она может вызвать непредсказуемые последствия. На нашем острове она не будет нас стеснять. Своего сына я буду крестить там в самой святой воде.
(Снимает рубашку.) А сам буду загорать на солнце, очищаться и читать «Войну и мир». (Кричит.) Стефан! Сними этот колпак с головы, негодный мальчишка!
Стефан в скафандре бубнит что-то невнятное.
Говори яснее, шут гороховый!
Стефан (кричит). Мы обнаружим ваш остров с помощью пеленга!
Баарс. Любовь, любовь будет царить там, это самое прекрасное слово в словаре. Ничто не одолеет любовь! Я, вернувшийся издалека, знаю это! И я сражу тебя этим словом, негодник, за то, что ты издеваешься над своим приемным отцом! Садист!
Баарс бежит к Стефану, но по дороге у него спадают брюки, и он спотыкается. Госпожа Тристан поддерживает его, помогает стащить брюки. Он остается в трусах и, тяжело дыша, опускается на стул.
Джекки (подходит к Стефану). Так ты не хочешь поехать с нами?
Стефан качает головой.
Мы скоро отправляемся. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехал. Стефан. Ты меня не любишь.
Джекки. Ты друг детства, с тобой приятно миловаться. Но люблю я его. Он мужчина, человек с мускулами, хоть и атрофированными, человек с головой, хоть она и работает не в ту сторону. У него есть власть и деньги, он личность. А ты мальчик, с которым я сидела за одной партой в школе и которого целовала, как брата. Вчера ночью мы играли в доктора, в прятки, в Белоснежку, и ты изображал всех семерых гномов сразу. Поедем с нами, там под жарким солнцем мы поиграем с тобой на песочке. Давай поедем. Да скажи ты хоть что-нибудь! И сними этот пузырь! Или ты собираешься всю жизнь таскать его на голове?
Стефан кивает.
Баарс (сонным голосом). Стукни его!
Джекки ударяет по скафандру.
Стефан. Ой! (Быстро снимает скафандр.)
Джекки. Вот так! Послушай, Стефан.
Баарс начинает храпеть.
Поедем с нами.
Рафаэль. Отличная возможность, приятель! Как же ты не понимаешь!
Госпожа Тристан. Упрямец, на что ты собираешься жить, когда не будет Баарса?
Рафаэль. Не едешь — не надо. Но кем ты хочешь быть? Одиноким степным волком[209]? В наши дни это невозможно, одиноких волков отстреливают с вертолетов. Поедем, приятель. Что тебя здесь держит? Хочешь посмотреть, что станет с миром? Хочешь быть американцем, русским, гражданином Бенилюкса, беженцем, превратиться в учетную карточку, в избирательный бюллетень, в счет за электричество, в налоговую квитанцию?
Стефан кивает.
С нашим благородным предводителем, который уже не отличает день от ночи, сон от яви, мы получаем блестящий шанс. Он будет заботиться о нас.
Госпожа Тристан. И я тоже, Стефан.
Джекки. Мой дорогой муж Баарс скоро умрет, за этим сердечным приступом очень скоро последуют и другие. Я поплачу о нем. Недельку. А потом… Ну скажи, что ты едешь. (Сердито.) Чего же ты хочешь?
Стефан. Не знаю. Но я остаюсь здесь.
Джекки. Вы нужны мне оба.
Стефан. Это невозможно.
Джекки. Тогда я уеду с ним. Ты слышишь?
Стефан (кивает). Уезжай. Все спасаются бегством. Я — тоже, но я остаюсь здесь.
Под окном раздается сигнал клаксона. Баарс просыпается.
Баарс. Уже пришел пароход?
Рафаэль. Да, это пароход, майор. Свистать всех наверх!
Ситал не смолкает. Слышится крик: «Джекки, Джекки!»
Джекки. Это Мол! (Открывает окно.) На новом мотоцикле!
Рафаэль. «Харлей-давидсон» с двумя глушителями! До чего хорош!
Голос Мола. Как вам нравится? Заплатил наличными!
Рафаэль. Бесподобно!
Голос Мола. Бесподобно. (Хихикает.)
Госпожа Тристан. Ах… это же он украл бумажник! И купил мотоцикл! (Кричит в окно.) Вор! Вор!
Джекки. Послушай, хозяюшка, попридержи язык. Не смей так говорить о моем брате, иначе тебе придется остаться здесь и жить на пособие по инвалидности.
Госпожа Тристан. Ты права, милочка. (Кричит в окно.) Прелестный мотоцикл, просто прелестный!
Голос Мола. Посмотрите, я еду без рук.
Стефан (смеется в истерике). Я тоже, Мол, я тоже еду без Рук!
Мотоцикл уносится.
Джекки (кричит в окно). Мол, Мол, вернись! Ты должен поехать вместе с нами! Мол, мы все уезжаем на остров!
Рафаэль. Начинается новая жизнь. Уж и не думал, что это возможно. (Напевает.) Кто в Исландию хочет плыть, должен бороду отрастить!
