не изгаляться, — пробормотал де Ори, видимо, вконец одуревший от страха или собственной наглости.
— Не стоит причинять напрасные страдания ближнему своему. Лучше свяжи его и засунь кляп в рот, — предложил низкорослый фехтовальщик, подбирая брошенные в грязь одежды старика.
— Одумайтесь, чада, пока не стало слишком поздно, отступите! — босой монах вызывающе вскинул подбородок. — Господь всё видит! Я обещаю быть к вам снисходительным и не наказывать слишком строго за вашу глупую эскападу.
— Как бы не так: ищи дурака, святоша! — огрызнулся Пьетро. — Только мёртвая собака не кусается, — де Брамини резко дёрнул Ваноццо за рукав. — Этого вяжи потуже и наверняка, чтобы подольше не размотался.
Четверть часа спустя трое монахов в масках чертей и чёрно-белых плащах Псов господних, не слишком подходящих им по размеру, скорой рысью влетели на площадь перед обителью Святого Доменика. Запыхавшийся Ваноццо приподнял край личины, вытер ладонью потное от стремительного бега лицо и обратился к де Брамини:
— Как думаешь, сколько у нас времени?
— Немного, — невозмутимо ответил Пьетро.
— А может, пока не поздно, послать всё к дьяболловой бабушке и уехать в солнечную Силицию?
— Твоё право, — ровным тоном сказал де Бармини, в тенях под маской нельзя было разглядеть выражения его глаз, — нет никакой гарантии, что мы спокойно покинем стены обители Псов господних. Причём неважно, сколько нас туда заявится: два, три или десять человек. Монахов в здании всё равно несколько сотен. Вся наша выходка чистой воды смертоубийственное безумие, полагающаяся более на удачу, чем на здравый смысл.
— Умеешь ты, когда надо, ободрить друзей, — заметил Джулиано, поправляя оружие, сбившееся на перевязи, спрятанной под монашеский плащ.
— Как сказал бы Спермофилус: Mortituri te salutant или идущие на смерть приветствуют вас! — проворчал де Брамини и решительно направился в сторону знакомой двери в фасаде обители Святого Доменика.
В ответ на короткий стук дверца быстро отворилась. Кряжистый монах с гладко выбитым постным лицом без лишних разговоров впустил пришедших в узкую комнату с голыми стенами, украшенными поблёкшими от времени мозаиками на ветхозаветные темы.
Служка, почёсывая упитанные телеса, не спеша затворил за вошедшими дверь на толстый медный засов, широко открыл большой рот и лениво произнёс, пряча зевоту:
— Быстро же вы вернулись. Как там погодка, уж не снег ли, часом, пошё…
— Где узник? — резко оборвал его Пьетро, спросив первое, что пришло в голову.
Растерявшийся привратник неуверенно махнул рукой куда-то налево.
— Как обычно в камере, — промычал монах, задумчиво растягивая слова.
Пьетро уверенным шагом направился мимо него.
— Так это, братья, казематы в другой стороне, — сообщил привратник, нахмурившись.
— Да-да, — согласился де Брамини, — нам сначала к приору надо.
— Так ведь отец Аугусто третьего дня, как покинул нашу об…
Договорить монах не успел. Джулиано без замаха обрушил зубодробительную палицу брата Масимо на покрытую тонким пелеолусом тонзуру мужчины. Служка закатил глаза и беззвучно упал в подставленные руки Ваноццо.
— Тащи его сюда, в кладовой запрём, — резко бросил Пьетро, заглядывая в каменный портал, ведущий в соседнее помещение.
Ваноццо сорвал шапочку с головы привратника и затолкал ему в рот. Наскоро связав мужчину полосами шерсти, отрезанными от подола застиранной рясы острым ножом Джулиано, компания поспешила в указанном монахом направлении.
Поплутав немного по длинным тесным коридорам с многочисленными боковыми дверями, приятели вышли в стрельчатую галерею, через сотню шагов обрывавшуюся вниз скупым каскадом лестниц. Лестницы заканчивались небольшой площадкой, освещённой язычками пламени, подрагивающими в двух бронзовых лампадах, подвешенных за крючья в стене. У низкой закопчённой двери на широкой лавке дремал упитанный монах в бурой рясе послушника. Над его шишковатой головой, на почерневшем от времени гвозде, вбитом в щель между каменной кладкой, висела тяжёлая связка железных ключей. Мужчина чуть двигал во сне полноватыми губами и довольно улыбался, подложив руки под сизую от постоянного бритья щёку.
Троица быстро спустилась к дверям каземата, стараясь ступать как можно бесшумнее.
— Именем Чаззаре Кварто приказываю тебе: немедленно открывай, бездельник! — яростно прошипел Пьетро над ухом у спящего тюремщика.
От неожиданности тот резко подпрыгнул на сидении, но тут же плюхнулся обратно, ощутив на лысом черепе всю тяжесть «подарка» брата Масимо.
Пьетро снял ключи с гвоздя, без скрипа открыл хорошо смазанную дверь и заглянул в тюремное помещение.
— Заноси, — коротко сказал он, снимая со стены лампу.
Преддверие длинного коридора тюрьмы со множеством выходящих в него заржавленных камерных решёток полнилось всевозможными орудиями пыток. Сгрузив бесчувственного тюремщика в угол, Джулиано с Ваноццо поражённо замерли. Лжемонахи с трепетом разглядывали устрашающий арсенал обители Святого Доменика, имевший лишь одно бесхитростное назначение: причинение мучительных страданий ближнему своему.
— Не стой, дружище, — Пьетро легонько подтолкнул Джулиано в спину, — у нас мало времени. Проверь камеры справа, а я пробегусь по левым. Ваноццо покараулит у двери.
С трудом отклеив взгляд от ржавых стальных игл в тесном нутре железной девы, де Грассо двинулся к камерам. Первые восемь из них пустовали. Из девятой смердело так, что у юноши заслезились глаза. Часто моргая, Джулиано прижался маской к закопчённым прутьям и громким шёпотом позвал:
— Суслик, ты тут? Суслик? Отзовись!
В ответ из сумрака каменного мешка раздался тихий стон, и смутная тень слабо дёрнулась на ворохе прелой соломы.
— Пьетро, дай ключи, — негромко окликнул приятеля Джулиано, — я кого-то нашёл.
Де Брамини, ушедший далеко вглубь тюрьмы, оглянулся на юношу, криво ухмыльнулся и подкинул тяжёлую связку в воздух. Джулиано ловко поймал звякнувшие ключи и, повозившись с минуту, подбирая нужный, отпер дверь камеры. В темноте послышалось слабое бряканье цепей и гортанное ворчание. Джулиано резко дёрнулся, и его голова чудом разминулась с обломком керамического горшка, просвистевшим мимо. Юноша проворно отпрыгнул в коридор и с лязгом захлопнул дверь камеры. Его встретил насмешливый взгляд Пьетро.
— В следующий раз будь аккуратнее. Вопреки расхожему заблуждению, не все жертвы Псов господних — невинные овечки, — тихо сказал приятель.
Заслышав шум разговоров и бряцанье металла, несколько измождённых узников приковыляли к решёткам. Со смесью любопытства и страха они молча смотрели на двух монахов в демонических масках, не понимая, что здесь происходит.
Пьетро тоже осмелился пару раз вполголоса позвать Суслика по имени. Ответом ему был тихий безумный смешок, долетевший из дальней камеры.
Подойдя к очередной решётке, Джулиано внезапно застыл, поразившись увиденной картиной. В тесном каменном мешке, стоя коленями на жёстком полу, смиренно, едва шевеля разбитыми губами, молился лысый монах лет пятидесяти. В его словно усохшей и сжавшейся фигуре Джулиано с трудом узнал отца Бернара.
— Отче, вы ли это? — удивлённо воскликнул Джулиано, подходя к двери.
Старик поднял на юношу сероватое лицо и подслеповато заморгал, пытаясь понять, кто к нему
