ни сном, ни духом не ведали ни про какую украденную книгу, а мы, вытащив отца Бернара из тюремных застенков, только испортили ему жизнь. Уж теперь-то инквизиция доподлинно уверится в истинной виновности бежавшего заключённого и начнёт рыть носом землю, чтобы вернуть его назад. Между прочим, когда я шёл сегодня от Рыночной площади к нашей школе, мне навстречу попался брат Масимо. Монах меня, понятное дело, не узнал, но, сдаётся мне, неспроста он ошивается у нас на соседней улице.
Приятели хмуро переглянулись. Отец Бернар молча осенил грудь крестным знаменьем. Гастон, сидевший у окна, испуганно икнул и выронил иглу из дрогнувших пальцев.
— Что ж, это делает поиски барбьери ещё более актуальными, — заключил Ваноццо.
— Давайте подумаем, сеньоры, — предложил Пьетро, усаживаясь в одно из кресел и закидывая ногу на ногу, — кого ещё, кроме Псов господних, мог заинтересовать наш славный алхимик?
— Да кого угодно, — сказал Джулиано, — ни один дурак не откажется заполучить в свои руки секрет переплавки свинца в золото.
— Вот тут ты ошибаешься, дружище, — Пьетро криво усмехнулся и покачал драным сапогом с подвязанной подмёткой, — я с утра ходил к знакомому ювелиру. Он осмотрел камешек, найденный мною в норе Спермофилуса — это не золото.
— Однако Амбруаза утверждал… — начал Джулиано.
— Когда мы его обнаружили, несчастный был так напуган, что мог легко спутать герцогиню со шлюхой. По крайней мере, я не стал бы безоговорочно доверять его свидетельствам, — отмахнулся Пьетро, — чего только не померещится со страху.
— Может быть, укравшие Суслика не знали, что золото фальшивое? — предположил Джулиано.
— Золото — лишь толика того, что может дать красная тинктура, — тихо произнёс отец Бернар. — В «Pseudomonarchia Daemonum» говорилось про излечение от всех болезней и обретение бессмертия — жизни вечной.
— И вы знаете, как получить эту субстанцию? — спросил насторожившийся Пьетро.
— Я попытался, но не преуспел, — отец Бернар сокрушённо вздохнул.
— А формулу, формулу вы помните, отче? — спросил не на шутку разволновавшийся де Брамини.
— Смутно, сын мой, я уже стар, и память меня подводит, — монах страдальчески развёл руками.
— А если я дам вам бумагу и перо, вы сможете её воспроизвести? — не унимался Пьетро.
— Ну-у-у, я, конечно, попробую, но не уверен в успехе…
— Чего ты цепляешься к отцу Бернару?! — спросил Ваноццо. — Меньше знаешь — крепче спишь: или жить надоело? Не терпится повторить судьбу Суслика?
Пьетро наморщил нос, досадливо отвернулся к окну и ничего не ответил.
— Вам, отче, эту книгу Лукка вручил? — повинуясь внезапному озарению, спросил Джулиано.
— Да, — монах снова кивнул и опустил глаза на свой запавший живот, — его святейшество велел перевести её содержимое, и я не устоял перед искушением, пусть господь простит меня за это.
— Вот гад! — процедил Джулиано сквозь зубы.
— Ну что вы, сын мой, разве ж можно так говорить о родном брате? — укорил его монах. — К тому же он человек подневольный и выполняет приказы своего патрона — его преосвященства кардинала Франциска. Вам бы сходить к Лукке и рассказать обо всём, возможно, он присоветует, как нам быть дальше. Увы, моя бедная голова что-то совсем отказывается нынче служить мне.
— Эх, да что ж мы за изверги! — де Ори в сердцах стукнул кулаком о раскрытую ладонь. — Треплем тут языками всё утро, а монах, наверное, и не помнит, когда ел в последний раз досыта. Эй, лентяй! — прикрикнул он на слугу. — Беги скорее к Беллочке, вели, чтоб подала обед на нашу компанию. Да смотри, не проболтайся о том, что здесь услышал, не то я живо тебя взгрею.
Джулиано очень не хотелось идти на поклон к Лукке и, дождавшись, когда перепуганный Гастон покинет комнату, он сказал:
— Пусть отец Бернар сегодня отдохнёт как следует. Ему здесь пока ничто не угрожает. Завтра мы что-нибудь обязательно придумаем. Сейчас нас ждут более важные дела. Пора, в конце концов, оплатить этот треклятый весенний Кубок, за который мы, между прочем, уже пролили немало крови. Предлагаю немедленно отправиться на Капитолийский холм, дабы не остаться не у дел!
Матово поблёскивающее сквозь тонкий облачный покров солнце заливало бледным рассеянным светом древний форум и его живописные руины: обломки колонн, рассыпающиеся триумфальные арки, остатки храма Гейи, первые базилики и истианские церкви. Свежий ветерок едва колыхал зелёно-красно-золотые флаги Истардии и драные плюмажи на шлемах городской стражи, расставленной попарно то тут, то там для охлаждения самых горячих голов.
Шумная толпа фехтовальщиков всевозможных школ, возрастов, полов и мастей заполняла широкую лестницу перед зданием городского совета, украшенную тумбами с навершием в виде гигантских шишек артишоков. Сегодня здесь собрались все любители откладывать до последнего. Вместо того, чтобы заранее и без лишней суеты заплатить причитающееся, теперь они вынуждены были стоять в длинной очереди, выслушивая едкие эпиграммы, смешки и колкости соратников по лености, забывчивости либо глупости.
При приближении Джулиано, Пьетро и Ваноццо больше десятка рук взметнулось в приветственном жесте. Приятели направились к ученикам родной школы, в числе которых были Артемизий, Паскуале, а также Жеронимо, отбившийся от де Либерти.
— Я смотрю, вы тоже не торопились отнести свои кровные дону Жиральдо, — хохотнул ди Каллисто.
Пьетро философски развёл руками и присел на ступеньки к смешливому молодому фехтовальщику.
Джулиано нашёл глазами Аврору, Дафну и Лучию, широко улыбнулся им, послав воздушный поцелуй. Воспитанницы Обиньи презрительно вздёрнули носы и дружно отвернулись. Паскуале, заметив это, весело рассмеялся.
— Н-никак ты п-повздорил с девицами? — спросил он.
— А-а, — отмахнулся Джулиано, — наше свидание прошло неоднозначно.
В поддержку этого заявления Пьетро скорчил многозначительную гримасу, а Ваноццо осклабился самым паскудным образом.
— У-м-м, опять секреты, — сказал Жеронимо, почёсывая крупный фурункул на шее, — без вас у Фиоре стало невыносимо скучно. Думаю вот, не перебраться ли следом за вами к Майнеру. Только боюсь, что в свете последних событий его репутация вновь получит сокрушительный пинок под зад.
Пьетро окинул Жеронимо пристальным взглядом и принялся грызть заусенец на большом пальце.
— Хм, я не видел его пьяным на этой неделе, — пробормотал Джулиано.
— Да причём здесь это?! — удивился Жеронимо. — Неужели до вас ещё не дошли слухи о последних похождениях весёлого кондотьера Марка Арсино?
Приятели непонимающе переглянулись.
— Сеньор де Вико соблазнил некую Артезию Джунлески — ученицу сеньора Рафаэлло Санти, — начал Жеронимо, опершись худым локтем о внушительную скульптурную шишку любимого овоща контийцев, — а когда художник решил заступиться за девицу, кондотьер насадил его на меч, точно молочного поросёнка. Теперь сеньор де Вико в большой опале у Папы и герцога Фридриха. Узнав об этом, все друзья и покровители Марка Арсино мгновенно попрятались, а сам он, опасаясь преследований, покинул Конт. Думайте сами, какими
