или парадное оружие, обувь дворцовой прислуги или переплеты книг в библиотеке Генриха VIII и его ближайших преемников – во всем вас коснется гений Гольбейна.
Но главной обязанностью придворного художника было изготовление портретов короля и членов его семьи. Ван Мандер поставил на первое место среди работ этого периода «великолепный, в натуральную величину и в полный рост, портрет Генриха VIII, написанный так живо, что каждый видевший его пугался, ибо казалось, что он двигается совсем натурально». Речь идет о стенной росписи для кабинета заседаний Тайного государственного совета в Уайтхолле[999]. На фоне ренессансного интерьера, по сторонам от мраморной стелы с надписью, прославляющей добродетели королей, стоят на первом плане Генрих VIII и Джейн Сеймур, на втором – родоначальник династии Тюдоров Генрих VII и Елизавета Йоркская.
После смерти Джейн Сеймур[1000] Гольбейн дважды выезжал на континент с поручением запечатлеть кандидаток на опустевший трон английской королевы[1001]. Одной из них была герцогиня Кристина Датская, племянница императора Карла V, чей восхитительный портрет в полный рост, в черном, находится в лондонской Национальной галерее. Заполучить ее руку Генриху не удалось, и он выбрал по портрету Анну Клевскую. Однако, увидев Анну воочию, он с первого же взгляда испытал к ней неодолимое физическое отвращение. «Фламандскую кобылу», как обозвал он принцессу Клевскую, удалили от двора, дав ей малоутешительный титул «сестры короля». Всегда ли портреты Гольбейна обладали безукоризненным сходством с натурой? Анне Клевской он явно польстил.
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Джейн Сеймур. Ок. 1537
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Анны Клевской. Ок. 1539
Лучший из портретов Генриха VIII работы Гольбейна находится в Национальной галерее в Риме[1002]. «Тучный и злобный, мучимый букетом болезней, король страдал манией величия, поглощал неимоверное количество пищи и злоупотреблял спиртным, да и наружность у него была, говоря откровенно, не слишком привлекательная. Он не мог ходить самостоятельно и передвигался только с помощью приближенных»[1003]. Гольбейн извлек сильный эффект из непомерной полноты Генриха: он так плотно вбил в картину кубическое туловище, что оно чуть ли не взламывает раму. Выдвинутое вперед плечо и сжимающая перчатки рука у пояса придают позе короля агрессивность. Рыхлая туша наливается мощью. Правая рука указывает на кисть левой, касающейся ножен кинжала фалангами согнутых пальцев. Асимметричное лицо обращено прямо на вас, тем явственнее демонстрируя энергичный поворот торса. Надменно вскинув тонкие брови, буравя вас взглядом маленьких, слегка косящих и ничего не выражающих глаз, поджав упрямый сладострастный рот, Генрих поигрывает желваками одутловатого лица. Весь его вид выражает неприступность. Этот деспот не признает над собой никакой власти, никаких ограничений и не сочтет нужным сдерживать ярость, готовую обрушиться на любого, кто вызовет хотя бы малейшее его недовольство.
Ганс Гольбейн Младший. Портрет леди Элизабет Вокс. Между 1532 и 1543
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Кристины Датской. Ок. 1538
Таким Генрих VIII предстает в свадебном наряде, сшитом по эскизу Гольбейна, перед девятнадцатилетней Екатериной Говард. Вскоре он отправит ее на эшафот по обвинению в супружеской измене. В противоположность своему господину художник проявляет в этом портрете, как, впрочем, и во всех остальных, безукоризненный такт: еще немного, и портрет превратился бы в злую пародию, – и тогда не сносить бы головы королевскому живописцу.
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Генриха VIII. 1540
«Король очень ценил и чтил Гольбейна и радовался, что имеет при своем дворе такого замечательного художника»[1004], однако жить немецкому мастеру оставалось недолго. Чума, свирепствовавшая в Лондоне осенью 1543 года, вырвала его из жизни. Гольбейна похоронили в Лондоне на кладбище Святого Андрея.
Нам ничего не известно о непосредственных учениках Гольбейна. Но последователи у него нашлись не только в Англии, обязанной мастеру возникновением местной школы живописи, но и в Нидерландах, и во Франции, и, разумеется, в Германии, где он проторил дорогу многим художникам, которым пришлось искать признания на чужбине.
Вместе со смертью Ганса Гольбейна Младшего закончилась героическая эпоха немецкого искусства.
Французское искусство
Эпоха, начинавшаяся в Италии возвышением дома Медичи и подъемом папского Рима, была для Франции едва ли не самой страшной во всей ее истории. Растерзанная Столетней войной – этой «оргией бесконечных убийств, бессмысленных предрассудков, рыцарской неверности, погони за партикулярными интересами в ущерб общему благу»[1005], – Франция утратила былую роль законодательницы культурной жизни Европы. Англичане в союзе с бургундцами захватили север Франции и обосновались в Париже[1006]. Дофин (будущий король Карл VII) бежал со своим скудным двором в Бурж. Казалось, Французскому королевству пришел конец.
Но Жанна д’Арк вывела соотечественников из сковывавшего их оцепенения[1007]. Большинство французов приняло сторону Карла VII. Гибель Жанны побудила его к решительным действиям. Французы вытеснили англичан из Бургундии, в 1436 году Париж оказался в руках Карла VII, а к 1453 году в руках захватчиков оставался только Кале. Столетняя война закончилась – но какой ценой! Население Франции сократилось наполовину.
Бедствиям не было конца. Людовик XI, за двадцать лет правления почти удвоивший территорию Франции, довершил ее разорение и опустошение. «В 1470 году, даже в 1480-м – всюду развалины; поля не вспаханы, деревни покинуты и сожжены, волчьи глаза светятся в зарослях колючего кустарника[1008], а посреди разрушенных домов – пустой остов церкви с полуобвалившимися стенами, точно мертвец с отлетевшей душой»[1009].
В одной балладе того времени несчастная страна является Людовику XI:
– Сир… – Что тебе? – Внемлите… – Ты о чем? – Я… – Кто ты? – Франция опустошена. – Кем? – Вами. – Как? – В сословии любом.
