кричит вислоносый, по-прежнему глядя вниз,
словно его начальник находится где-то под столом.
Начальник, пожилой человек в форменной тужурке со значками в петлицах, выходит из кухни. В
его руке эмалированная кружка с горячим, дымящимся чаем.
– Что такое? – наморщив брови, строго обращается он к постороннему.
– Я хотел узнать о работе…
– Погоди, – останавливает начальник, – в кабинете поговорим.
Он относит кружку на кухню и ведёт Романа на второй этаж. Начальник части такой щупленький
и маленький, что, даже поднимаясь двумя ступеньками выше, он не уравнивается по высоте с
Романом. Заговорить можно было бы и на лестнице, и в длинном коридоре второго этажа, но
начальник молча, со значением, ведёт в кабинет. Должен же этот кабинет как-то использоваться,
если он есть.
Неторопливо, как фокусник шкатулку, отомкнув врезной замок, Прокопий Андреевич
распахивает дерматиновую простёганную золотистыми проволочками дверь, входит первым,
обстоятельно усаживается за стол и указывает Роману стул напротив. Потом достаёт папиросу из
блестящего дешёвого портсигара с резинкой, проколачивает её о крышку, поджигает спичкой,
прикрывая огонёк руками, как на ветру, и, вдохнув первое жгучее, ещё с огнём облако, взмахивает
рукой, гася спичку. Спичка в руке главного пожарного почему-то не тухнет и, не замеченная
вовремя, неожиданно прижигает пальцы. Начальник, дёрнувшись, фукает на спичку и бросает её в
пепельницу.
– Так чего ты там хотел? – спрашивает он.
– Я хотел на работу устроиться…
– К нам?! – изумляется начальник, да так искренне, словно он может устроить на работу и куда-
то в другое место.
– К вам…
– Так ты же совсем молодой, – недоумённо произносит Прокопий Андреевич, – хотя, хотя… – тут
же бормочет он, барабаня пальцами по столу, – молодые-то нам, честно сказать, и нужны. Только
они к нам не идут. Ну, лады, лады, значит, так… Ну… А ты не скоро уволишься?
– Да не собираюсь пока.
– Лады. А то у нас, понимаешь, текучесть имеется, а за это из отряда по шапке бьют. Документы
давай…
– Так я зашёл только спросить.
– А чего тут спрашивать-то? На работу выходи, да и всё. Документы завтра принесёшь. Завтра
и медкомиссию пройдёшь. Не больной? Выпить не любитель?
– Только по праздникам – жена и всё такое…
– Да, жена – это в нашем деле верное дело. Ну, лады, я потом тебя оформлю, а теперь спустись
в караульное помещение и передай начальнику караула Каргинскому, чтобы он записал тебя в
журнал. Постажируешься до вечера… Как хоть звать-то тебя?
– Роман. Мерцалов Роман Михайлович.
До отказа вытянув свою короткую руку, Прокопий Андреевич записывает в настольный
календарь его данные. Роман наконец расслабляется. Дело, кажется, устроено. Прокопий
Андреевич между тем пристально смотрит в написанную им строчку и как будто находит в ней что-
то подозрительное.
– Постой, постой, – вдруг говорит он, откинувшись назад, – а вот скажи-ка, не ты ли это соседа
моего измордовал?
– Какого ещё соседа?
– Старейкина. Он завхозом в ОРСе работает.
«Вот те на! – пугается Роман. – Что же, теперь из-за этого коня и здесь всё сорвётся?»
– Так этого же никто не видел, – лепит он первое, что приходит в голову.
– Да это он сам рассказывал, – вдруг даже как-то миролюбиво сообщает начальник, так что
Роман невольно переводит дух: уж не настолько это, видно, любимый сосед. – Да и не мне
рассказывал-то, – продолжает Прокопий Андреевич, – а старухе моей. Ты ему голову чуть ли не на
целую четверть стряхнул. А старуха моя мастерица голову править. Вот он и приходил. Белый был,
178
как стенка, тошнило его, блевал, как мой кот, когда рыбой обожрётся. Говорит, этот амбал (это он
про тебя так) целых полчаса меня дубасил.
Роман опускает глаза, прячет лицо, чтобы невольно не рассмеяться.
– Так за полчаса-то нас бы всё равно кто-нибудь увидел, – говорит он, едва сдерживаясь.
– И то верно, – подумав, соглашается Прокопий Андреевич, – да его на полчаса-то и не хватило
бы. Значит, не бил ты его?
– Конечно, нет. Просто он там на крыльце споткнулся и упал.
– Ну, лады, – соглашается начальник, – ему давно уже надо было где-нибудь споткнуться, да,
видно, как-то всё не получалось. Он, главное, как только споткнулся, сразу мне прошлогодний долг
отдал. Наверное, подумал, что иначе моя старуха его голову на другую сторону поправит. А она у
меня мастерица, я же говорил. Ну, в общем, лады, лады. Иди, практикуйся пока…
Всё устройство на работу выходит настолько простым, что можно бы и подольше посидеть у
этого располагающего к себе начальника, посмеяться и рассказать что-нибудь ещё. Но, кажется,
Прокопий Андреевич выпроваживает его поскорей, потому что ему и самому смешно от этой
истории с соседом. Видимо, хочется посидеть и посмеяться наедине – не поощрять же ему,
начальнику, этот, понимаешь ли, мордобой. На сожалении об оборванном общении Роман ловит
себя даже с некоторым недовольством: ну, ладно, ладно, хватит слюни-то распускать! Приняли на
работу, и будь доволен.
В караульном помещении продолжается всё то же домино.
– А ну-ка, дай я вот этот камушек прилеплю. А? Как оно тебе?
– Со-ойдё-ёт. . У меня не домино, а черёмуха… А если вот так, Чумутлундий Иванович?
Роман садится на старый замызганный и перекошенный сразу во все стороны диван.
– Ну что, Ромаха, значит, Прокоп-то тебя в наш караул определил? – неожиданно будто сам для
себя говорит вислоносый.
Роман не сразу догадывается, что это относится к нему.
– К вам… – растерянно подтверждает он, не понимая, откуда они знают его имя.
– Ну, давай, Карга, начинай. Ты любитель муштровать, – говорит вислоносый своему партнёру:
бледноватому и костистому – это, видимо, и есть начальник караула Каргинский.
– А ты, Андрей, не указывай мне, – отвечает он.
– Там надо что-то в журнале отметить… – говорит Роман.
– Запись уже произведена, – отвечает Каргинский. – Прокопий Андреевич позвонил, и я
немедленно выполнил руководящее распоряжение. Посиди пока, а потом я проведу вводный курс
согласно указанию…
– Ну всё, пропал Ромка, – ехидно замечает Андрей.
– Не встревать! – обрывает его начальник караула и вдруг, буквально взревев, радостно
хрястает костяшками по столу. – Рыба! Остался козлом, так помолчи! Лучше на кухню сходи,
капустки у Мити попроси…
– Ну ладно, я-то первый раз козёл, – ворчит Андрей, высыпая на стол целые пригоршни
костяшек, – а ты уже пять раз. Да и шестой раз будешь…
– Да?! А вот поглядим, буду или нет.
Снова звенит перемешиваемое домино. Роман ждёт. Но ждёт спокойно. Надо, значит надо –
спешить не будем. Напротив, он даже доволен, что есть оправданная возможность посидеть без
дела, не гнать себя никуда. Можно даже вытянуть ноги и расслабиться. Минут через пять Андрей с
треском и с торжествующим криком вбивает в стол
