паласе перед кроватью стояли туфли и домашние шлепанцы… В углу — туалетный стол, рядом с ним платяной шкаф. Середину комнаты занимал обеденный стол, покрытый белой скатертью. За ширмой Маро устроила свой рабочий уголок. Здесь, на тахте, спал обычно Миха, когда бывал дома. На всем лежала печать опрятности, к которой приучила девушку Тереза.
Корнелий отошел от окна, взял стул и сел на балконе напротив комнаты Маро. Стал разглядывать двор, середину которого занимал маленький бассейн с давно уже бездействующим фонтаном в виде цапли. Задрав клюв кверху, она как бы просила у неба влаги. Перед балконом росли высокие липы и акации. Ветви их почти касались перил. Дом стоял на склоне горы, с балкона открывался вид на город.
Вскоре из комнаты донесся скрип кровати и послышались шаги. К окну подошла Маро.
Поскорее сунув босые ноги в шлепанцы, поправив растрепавшиеся волосы, она выбежала на балкон.
— Как хорошо, что ты пришел! — воскликнула радостно она, обняв и поцеловав Корнелия. — Вот заспалась! Давно ты здесь? Почему не разбудил меня? Не такой ты частый гость, чтобы дожидаться, пока я проснусь!
— Ты спала так сладко, что я не решился будить тебя. Слышала?.. В Баратова бомбу бросили…
— Слышала, слышала… Жаль только, Баратов — жив, а тот, кто бросил, — погиб.
Корнелий впервые услышал от Маро, что бомбу бросил рабочий Аркадий Элбакидзе.
Она недоумевала: как такой тихий и скромный человек мог решиться на это опасное дело?
Маро вынесла из комнаты стул и села рядом с Корнелием. Они долго говорили о последних событиях, гадали, к чему может привести покушение на убийство Баратова.
— Нет, — сказала в раздумье Маро, — ничего особенного ждать не надо. Меньшевики не переменились бы, если бы Баратов даже был убит. Один убит, другой найдется и займет его место.
— Пожалуй, ты права. История не знает случаев, когда бы даже внезапная гибель великих людей оказывала решающее влияние на ход событий… Не герои решают судьбы народов. Один в поле не воин…
— Жаль, очень жаль бедного Аркадия, — проговорила как бы про себя Маро. — Но еще больше следует жалеть о том, что взрыв бомбы Элбакидзе, несомненно, помешает подготовке восстания. После покушения на жизнь Баратова правительство совсем взбесилось. Таких арестов у нас давно уже не было.
Корнелий посмотрел на Маро долгим, беспокойным взглядом, и ему вспомнилось далекое, беззаботное детство. Он вспомнил, когда, будучи десятилетним мальчиком, упросил плотника Юло смастерить деревянное ружье, приладил к нему настоящий штык и целыми днями играл с соседскими мальчиками «в войну». Иногда эти игры кончались плохо. Однажды на кукурузное поле Терезы забрела корова соседа — священника Эрастия Мачавариани. Корнелий погнался за коровой и, не рассчитав, вонзил ей глубоко в бок свой штык. Через некоторое время корова издохла. Мачавариани подал на Терезу жалобу в суд. В убийстве коровы он обвинил Маро, которая слыла в деревне большой проказницей. Не желая выдавать Корнелия, Маро на суде поклялась перед иконой, что не видела никакой коровы на своем поле и вообще не знает, кто ее поранил. Однако улика была очень веская — кровавый след вел с поля Терезы к дому Эрастия Мачавариани, куда вернулась раненая корова. Священник не верил клятве, которую дала на суде Маро, и заявил:
— Девчонка врет, она не верит в бога, и из нее никогда не получится ничего путного!
Он настаивал, чтобы Тереза возместила ему убыток. Но та резко возражала:
— Что ты пристал к девочке? Ну, если она даже и прогнала корову с поля, то разве не могли ее ранить еще до этого, где-нибудь в другом месте?
Так и осталось тайной, кто ранил корову священника, и только в прошлом году Корнелий поведал матери, как все случилось. Тереза очень огорчилась. Раз Маро солгала перед иконой, сказала она, значит, прав был священник, утверждавший, что из нее не получится ничего путного.
Обо всем этом Корнелий рассказал сейчас Маро.
— Ой, что теперь скажет про меня мама! — упрекнула она его. — Я ведь тебя выручала, когда солгала перед иконой.
Еще много шалостей перебрали в памяти Маро и Корнелий и от души посмеялись.
Маро ушла в комнату, вскипятила чайник и, накрыв на балконе круглый столик, угостила Корнелия чаем.
Время было уже за полночь, а Галактион все не появлялся. Корнелий недоумевал: что могло случиться?..
— После покушения на Баратова в городе творится что-то невероятное, — сказала взволнованно Маро. — Хватают кого попало и где попало. Я боюсь за брата, боюсь за Галактиона…
— Давно я не видел твоего брата…
В это время кто-то постучал внизу. Маро спустилась, чтобы открыть дверь. Вместе с ней на балкон поднялся Галактион. На нем были синие галифе, кавказские сапоги, гимнастерка, стянутая узким поясом, и круглая сванская войлочная шапка. Корнелий встал и подал ему руку, точно они давно не виделись.
Спустя некоторое время они попрощались с Маро и вышли на улицу. Галактион спохватился:
— Нужно было про одну вещь сказать Маро — и забыл…
Он вернулся и позвал ее в комнату.
— Наши ночуют у Бено. Тот, кто покушался на Баратова, говорят, умер…
— Бедняга! Еще неизвестно, умер или прикончили его там.
— Корнелий ничего обо мне не говорил?
— Нет.
— Молодец, умеет держать язык за зубами.
— А в чем дело?
— Я до вечера скрывался у Корнелия. Просил его никому не говорить об этом. Вечером я отправился к Бено, а он — к тебе. Молодец. Вано говорит, что он наш человек.
— Я убедилась в этом сегодня, разговаривая с ним.
— Ну, до свидания. Брату передать что-нибудь?
— Да, пусть зайдет ко мне завтра или послезавтра. Подожди еще минутку…
Маро быстро достала полотенце, носовой платок, зубную щетку, завернула все это в газету и передала Галактиону.
— Будьте осторожны, — предупредила она.
6
Миха Пруидзе явился домой поздно ночью. Сразу же разделся и лег. События этих дней так утомили его, что он мгновенно заснул как убитый. Маро села к столу и занялась вышиванием.
Было около трех часов ночи, когда Маро услышала, что кто-то пытается открыть дверь внизу. Она заволновалась, замерла, стала прислушиваться. Неизвестный продолжал возиться с замком. Маро вышла на балкон и направилась к хозяйке — Эке Катамадзе.
Вдруг от стены отделились два человека и направили на Маро револьверы.
— Стой! — крикнули они приглушенно.
Агенты Особого отряда поднялись на балкон одновременно со двора и с подъезда. Маро рванулась к своей комнате.
— Миха, — закричала она, — вставай, вставай! Бандиты напали!
Маро схватили. Проснувшийся Миха прежде всего перерезал электрический провод. Сосед, Нико Лаперашвили, быстро открыл боковую дверь, и Пруидзе очутился в его комнате. Он кинулся к
