Нино.
— Они и без нас неплохо себя чувствуют, — с иронией промолвил Корнелий и поднялся. Сандро и Миха последовали за ним.
3
Выйдя из сада, приятели пересекли площадь и спустились в духан «Войди и посмотри», помещавшийся в подвале напротив Пушкинского сквера.
Пили вино чайными стаканами. Корнелий нервничал. Его раздражали пьяные выкрики, душераздирающие звуки зурны, грохот барабана и заунывное пение зурнача-ашуга.
Корнелий поднял стакан. Ему показалось, что сквозь янтарное вино он видит лицо прелестной девушки. Он понял вдруг, что Нино кокетничала сегодня с Платоном только для того, чтобы обратить на себя его, Корнелия, внимание. «Но она плохо исполняла свою роль».
— Давайте, — предложил он, — выпьем, за здоровье Эло и Нино.
— Браво! А я уж подумал, что ты ревнуешь Нино к Платону, — заметил Сандро.
— Бог ей простит. Сама не ведает, что творит. Жаль мне ее. Погубит ее Платон. Он эгоист, человек, разочарованный в жизни, лишенный веры во что-либо. На людей он смотрит, как на средство для достижения своих личных целей. Жизнь для него — комедия, а сам он — актер. Вместо лица у него маска, и весь он пропитан фальшью. Даже родину свою он приемлет постольку, поскольку она способствует его возвеличению. Для него нет ничего святого в жизни, он скептик и циник. Помню, как он однажды сказал нам: «Во имя такой маленькой и убогой страны, как Грузия, страны, обреченной на гибель, не стоит жертвовать собой».
— Негодяй! — возмутился Сандро.
— К несчастью, друзья Платона, поэты, не могут его распознать и считают гениальным человеком. А почему? Только потому, что и он называет их гениальными. По сути же дела он растлевает души, губит молодежь, заставляет ее подражать себе. Я не хочу, чтобы Нино досталась ему. Она — умная, честная, чуткая девушка. Родные подыскивают ей в женихи человека состоятельного, с положением и мало заботятся о том, чтобы он был честным и морально чистым. Когда я сегодня наблюдал за Нино, за ее поведением, мне показалось, что ее насильно вытолкнули на базар, обучив предварительно, как девушка выгоднее может продать себя.
Корнелий осушил стакан.
— И вот она Бетховену внимает… — произнес он экспромт.
Миха торопился возвратиться на концерт. Корнелий попросил его ничего не рассказывать Нино о сегодняшнем вечере, о том, где они были и что говорили о ней.
4
Было три часа ночи, когда Сандро и Корнелий ушли из духана.
На следующее утро Корнелий проснулся в комнате Сандро. В памяти его явственно возникли и концерт и ужин в ресторане. Лежа с открытыми глазами, он шептал стихи, сочиненные им вчера в духане. Он взглянул на Сандро. Тот крепко спал. Корнелий встал и присел к столу, взял лист бумаги и быстро записал стихотворение. Он исправил его несколько раз, потом переписал набело. Сандро проснулся только часов в десять. Он удивился, увидев Корнелия за письменным столом.
— Что ты там делаешь?
— Ничего, набросал тут кое-что, — ответил Корнелий и перевернул листок со стихотворением.
Сандро встал, подошел к раскрытому окну и взглянул на город. Зевнул, размял мускулы. Прошелся по комнате и присел на край кровати.
— Прочти, что ты там написал.
— Прочту, если никому об этом ничего не скажешь.
— Ладно.
Корнелий взял листок бумаги со стихотворением. Глаза его лихорадочно блестели. Листок дрожал в его руках. Наконец он взволнованно начал читать:
…Поднимаю бокал — и в бокале
Обнаженное вижу плечо,
Вижу вас в полутемном зале,
Рукоплещущую горячо.
Уверений и клятв не надо, —
Пусть сегодня слова молчат.
Там — бушует Аппассионата,
Здесь — клубится кабацкий чад.
Вспоминается — кровью жаркой
Грудь поэта обожжена,
И за гробом, с улыбкой жалкой,
Молодая идет жена.
Сандро слушал затаив дыхание. На глаза его навернулись слезы. Это было для Корнелия лучшей оценкой его стихотворения.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Да будет счастье твое благословенно,
Поэт, всегда безумный и влюбленный.
Гафиз
1
Корнелий умылся, оделся и собрался идти на службу. Стихотворение «На концерте» он положил во внутренний карман пиджака и почувствовал такое успокоение, словно этим стихотворением искупил свою вину перед Нино. Зашел в кафе напротив оперного театра. Поспешно сел за стол, потребовал чаю и стал смотреть в окно, за которым виднелся театральный сквер. Сквозь ветви старых чинар проглядывало голубое небо. Корнелий вперил в него взор и унесся мыслями в мир, неведомый посетителям кафе. Воспоминания о вчерашнем концерте не покидали его. Казалось, кто-то тихо напевал:
Где ты теперь, родная,
В каком краю?
Невольно рука Корнелия потянулась к внутреннему карману пиджака. «Нет, никому, даже Нино, не открою я ни в-коем случае чувств, вложенных мною в это стихотворение. А может быть, я и покажу его когда-нибудь Нино или напечатаю, но только после того, как между нами все будет кончено. — Ему стало совсем грустно. — Если нам суждено расстаться навсегда, — размышлял он, — я все равно навеки сохраню ее образ в своем сердце и когда-нибудь увековечу его в романе».
Но Корнелию предстояло, по-видимому, разделить судьбу многих писателей: как только любимую женщину превращают в предмет психологических наблюдений, чтобы воплотить ее потом в художественном образе, наступает конец любви. Именно это и грозило Корнелию. Он об этом еще не догадывался, но Нино своим тонким женским чутьем чувствовала какую-то неестественность в их отношениях, и это пугало ее.
На следующий день Корнелий зашел к Нино.
— Вы помните обо мне, — упрекнула она его, — когда я рядом с вами, но стоит нам разлучиться даже на самое короткое время — и вы мгновенно забываете меня.
— Наши отношения испортились с тех пор, как между нами встал Миха, — заметил Корнелий и пытливо взглянул на девушку.
Нино смутилась:
— При чем тут Миха?
— Неужели вы думаете, что я ничего не вижу, ничего не замечаю? Для чего понадобилось ему тогда тайком от меня уехать в Квишхеты? Ведь если бы мы приехали вместе, он не посмел бы болтать всякую чушь, оговаривать меня. У него какой-то свой расчет… Напрасно он хочет тягаться со мной.
— Не понимаю все же, почему вы пристали к этому Миха? Разве виноват он в том, что вы не написали мне и не приехали к нам?
— Писать вам я не мог.
— Почему?
— Потому, что мои письма, как это случалось и прежде, попали бы в руки вашей мамаши или Эло и Миха.
— Это относится только к тем письмам, которые
