Игроки постарше только покивали и продолжили делать то, что делали до моего выступления. Ребята молча показывали, что я уделяю событию слишком много внимания.
Но долбаный Ронан Макгэрри с его поганым ртом не собирался униматься.
Я не любил этого парня, просто реально не выносил.
Ронан, шумный, трепливый третьегодок, расхаживал по школе словно царь горы.
В этом году он стал лишь еще наглее, после того как Ронана включили в старший состав команды вместо Бобби Рейлли: тот получил травму передней крестообразной связки колена и был вынужден досрочно завершить сезон.
Макгэрри, средненький регбист (и то с натяжкой), играл в полузащите в этом сезоне и на поле становился настоящей занозой у меня в заднице.
В нашу команду он попал только потому, что его мать была сестрой коуча. Талантом там и не пахло.
Я с удовольствием осаживал его при любой возможности.
— А это еще почему? — выкрикнул он теперь из противоположного конца раздевалки. — Ты ее застолбил, что ли, Кавана? — Подзуживаемый парой дружков из числа запасных, этот блондинистый говнюк продолжил: — Кавана, она твоя или как?
— Уж точно не твоя, членосос, — не раздумывая, крикнул я в ответ. — Про тебя вообще речи не было. — Я смерил его взглядом и с показным недовольством добавил: — Ты для меня не проблема.
Несколько парней взвыли от смеха, потешаясь над Макгэрри.
— Да пошел ты! — огрызнулся он.
— Ой, больно! — Я изобразил гримасу боли, затем улыбнулся ему во весь рот. — Так больно, сил нет.
— Она в моем классе, — выкрикнул Ронан.
— Как тебе повезло! — Я захлопал в ладоши. Услышанное мне очень не понравилось, но я скрыл раздражение за изрядной порцией сарказма. — Тебе выдать за это медаль или ценный приз?
Потом я снова обратился к игрокам:
— Парни, она совсем молоденькая. Слишком маленькая для любого из вас. Так что держитесь от нее подальше.
— Ко мне это не относится, — подал голос юный отморозок. — Она со мной одного возраста.
— Нет. В твоем случае дело не в возрасте, — спокойно парировал я. — Она слишком хороша для тебя.
Над Макгэрри снова захохотали.
— Кто хочет, тот может признавать тебя за школьного бога, — прорычал Ронан. — Но насколько я понимаю, у всех на эту дичь равные права. — Выпятив грудь, словно самец гориллы, он с ухмылкой посмотрел на меня. — И если мне захочется, я эту девчонку поимею.
— Дичь? — с жестоким смехом переспросил я. — Поимеешь, если захочется? Мелкий, да ты в каком мире живешь?
Щеки Ронана порозовели.
— Я живу в реальном мире, — зло ответил он. — В том, где люди, чтобы получить желаемое, вынуждены работать. Им это не преподносят на блюдечке только потому, что они состоят в Академии.
— Ты так думаешь? — Я изогнул бровь и наклонил голову вбок, разглядывая этот экземпляр. — Впрочем, думать тебе не дано. У тебя извилин совсем нет, раз ты решил, что мне все в жизни преподносят на блюдечке. И раз относишься к девочкам как к дичи. — Я покачал головой. — Они девочки, Макгэрри, а не карточки с покемонами.
— Зато ты, конечно, великий, да? — тявкнул он, клацнув зубами. — Думаешь, ты охренеть какая звезда? Ну так нет.
Устав от его кривляний, я кивнул на дверь:
— Собирай манатки, мелкий. Я с тобой в эти игры не играю.
— А может, Джонни, сделаешь нам одолжение и свалишь сам? Мечтаю, чтобы ты срулил к своим юниорам и не мешал нам жить, — прорычал он. Физиономия у него стала до противного багровой. — Ты ведь для этого торчишь в Академии? — сердито спросил он. — Чтобы тренироваться? Чтобы подниматься все выше и получить контракт? — Макгэрри уже пыхтел от злости. — Так и вали туда. Уходи из Томмена и катись в свой Дублин. Получай контракты и не маячь у нас перед глазами!
— Образование, Ронан, очень важно, — улыбнулся я, наслаждаясь его ненавистью ко мне. — И в Академии это подчеркивают.
— Держу пари, ведущим ирландским тренерам ты вообще не нужен, — метнул он новую порцию злости. — Все разговоры, что ты летом будешь играть в Лиге до двадцати лет, — твоя сраная брехня.
— Мелкий, тебе пора закрыть дверь с той стороны, — вздохнув, вмешался в разговор Хьюи Биггс, наш десятый номер и мой хороший друг. — Выглядишь как недоделанный клоун.
— Я? — завопил Ронан, с ненавистью глядя на Хьюи. — Этот токсик разгуливает по городу, как будто он тут хозяин, учителя ему все спускают, он вас строит. А вы все глотаете!
— А ты своей завистью провонял всю раздевалку, — лениво растягивая слова, ответил ему Хьюи. — В самом деле, двигай отсюда, мелкий. — Хьюи пригладил светлые волосы и встал рядом со мной и Гибсом. — Выставляешь себя полным дебилом.
— Хватит называть меня «мелкий»! — взвился Ронан и двинулся на нас. — Я вам, на хер, никакой не мелкий!
Никто из нас троих не двинулся с места, мы забавлялись его детской истерикой.
Ронан с сентября стал для команды проблемой; он не выполнял, что ему говорили, ломал линию, выделывался на поле, из-за чего мы едва не проиграли несколько матчей.
Сегодняшняя истерика была далеко не первой.
Очередная выходка в длинном списке его фортелей.
Это посмешище нужно было приструнить.
Если его дядя не готов это сделать, придется мне.
— Джонни — твой капитан, — заговорил Патрик Фили, чем сильно меня удивил. Патрик и еще несколько игроков вышли вперед, останавливая жалкие потуги Макгэрри на демонстрацию силы и выражая поддержку мне. — Прояви уважение, Макгэрри.
Вот так.
Мне стало очень паршиво.
Я посмотрел на Фили, жутко раскаиваясь за свое хамство на поле.
По его взгляду я понял, что для друга это уже в прошлом.
А я до сих пор испытывал неловкость.
В одном Макгэрри был прав: ко мне относились по-особому и в школе, и в городе.
На поле я вкалывал как проклятый, но и награду получал сказочную.
В выходные обязательно угощу Фили пивом в «Служанках». Гибса с Хьюи тоже.
— Ронан, беги домой к мамочке, — велел паршивцу Гибси, подталкивая его к выходу из раздевалки. — Может, она достанет твои наборы лего. — Открыв дверь, Гибси другой рукой выпихнул его. — Ты не готов играть с большими мальчиками.
— Спорим, Шаннон так не скажет, — огрызнулся Ронан, возвращаясь в раздевалку. — Точнее, не сможет сказать… — он вперился в меня и зловеще улыбнулся, — когда мой член застрянет у нее в горле.
— Еще одна подобная фраза о ней, — вскипел я, стиснув кулаки, — и я тебе голову на хер оторву.
— Между прочим, утром, на уроке французского, я сидел позади нее, — продолжала эта тварь, скалясь во весь рот. — Если б я знал, что она прячет под юбкой, то был бы с ней дружелюбнее. Но всегда есть завтра, — подмигнув, добавил он.
— Вот так, парни, подписывают себе смертный приговор, — пробормотал Хьюи и поднял руки, показывая, что устраняется. — Мелкий глупый яйцетряс.
Никто не попытался меня удержать, когда я кинулся к Ронану.
Никто не отважился.
На сегодня у меня кончился запас терпения, и парни это знали.
— А теперь слушай меня, говносос, — прошипел я. Одной рукой я обхватил его шею, другой закрыл дверь в раздевалку, чтобы обошлось без зрителей. — И слушай внимательно, повторять не буду.
Толкнув Ронана к бетонной стене, я встал к нему вплотную, возвышаясь на целых шесть дюймов.
— Я тебе не нравлюсь. Мне это понятно. Я тоже от тебя не в восторге. — Я сдавил ему горло; ощутимо, но не так, чтобы он задохнулся. Я ведь собирался кое-что ему втолковать, а не совершать преступление. — Ты не обязан меня любить. Но поскольку я капитан этой команды, а значит, и твой капитан, на поле ты делаешь, как я говорю.
Шестнадцатилетний Ронан при росте в пять футов и десять дюймов вовсе не был коротышкой, но я в свои семнадцать с двумя третями и с ростом шесть футов и три дюйма был здоровенный громила.
Вне поля я редко использовал свои габариты для устрашения, но сейчас именно это и собирался сделать.
Я был по горло сыт этим фриком и его грязным ртом. Он не знал, что такое уважение, и, может, я сумею направить его извращенный гонор и агрессию на себя.
