всего прочего, руководство партии сохраняло неизменную приверженность сельскохозяйственному социализму, что не находило ни малейшего отзыва у многочисленных иммигрантов, преимущественно из стран Востока, для которых главным вопросом была безопасность, а не идеалы коллективизма.
Оставив Мапам в 1954 г. и сформировав в том же году независимую партию Ахдут га-авода, бывшая правая фракция Мапам заявила о своем решительном отходе от доктринерской марксистской политики, как в социальной сфере, так и в области международных отношений. Пражский процесс и московское “дело врачей” стали последней каплей, переполнившей чашу терпения социалистов “правой ориентации”. С одной стороны, Ахдут га-авода продолжала придерживаться традиционной идеи о доминирующей значимости халуцианских ценностей физического труда как в сельском хозяйстве, так и на промышленных предприятиях. Как и Мапам, она выступала за отмену военного правления в арабских деревнях. Но, с другой стороны, партия отвергала просоветскую ориентацию Мапам в области международных отношений и склонялась к идее неприсоединения к военно-политическим блокам. Такая позиция привлекала своей “прогрессивностью”, и потому лидеры Ахдут га-авода, бывшие герои Пал-маха Игаль Алон и Исраэль Галили, пользовались всеобщим признанием. Тем не менее, хотя Ахдут га-авода на протяжении почти десятилетия неизменно занимала в Гистадруте второе место, уступая только Мапай, в кнесете ее позиции ухудшились. Будучи пятой по численности партией на выборах 1955 г., она откатилась в 1959 г. на шестое место.
Помимо Херута (Глава XIV. Кризис израильской демократии, ч. IV), видное место в правоцентристском лагере занимала партия “Общие сионисты”. Напомним, что само название, “Общие сионисты”, было принято в начале XX в. с тем, чтобы добиться широкой поддержки в рамках Сионистского движения. Выступая сторонниками единства и интеграции, “Общие сионисты” не предпринимали особых усилий для разработки своей идеологии или программы и после 1920-х гг. не пользовались особой популярностью в ишуве. В 1946 г. две фракции партии, известные как “Общие сионисты — А” и “Общие сионисты — Б”, слились, образовав Объединенную партию общих сионистов. Это примирение было очень недолгим, и в августе 1948 г. фракция “А” откололась с целью образования Прогрессивной партии (см. ниже), а оставшаяся фракция “Б” стала именоваться партией “Общие сионисты Израиля”. Начиная с этого времени Общие сионисты стали именовать себя выразителями интересов израильского политического центра. Придерживаясь в целом консервативных взглядов, они поддерживают частное предпринимательство, выступают против хронической политизации национальной жизни и являются сторонниками прозападной ориентации в международных делах. На выборах они выступали с переменным успехом. В 1949 г. они набрали всего лишь 5 % голосов и получили в кнесете первого созыва семь мест. В дальнейшем, однако, по мере нарастания в народе недовольства правительственными мерами, ориентированными на контроль экономики и рационирование потребительских товаров, Общие сионисты улучшили свое положение, и в 1951 г. получили в кнесете 20 мест. В 1955 г., однако, их представительство в кнесете уменьшилось до 13 мест, партия переместилась со второго места на третье, а после выборов 1959 г. — и вовсе на пятое. Хотя снижение популярности Общих сионистов можно в известной степени отнести и за счет роста популярности Херута, общее ослабление их позиции было вызвано также достаточно неожиданной стойкостью Прогрессивной партии, бывшей фракции “Общие сионисты — А”. Небольшая по численности, она, тем не менее, пользовалась неизменной поддержкой иммигрантов 1930-х гг. из стран Центральной Европы, вызывая у них симпатию своей осмотрительной сдержанностью. Возглавляемая Пинхасом Розеном[347], Прогрессивная партия в чем-то напоминала Либеральную партию Великобритании. Отражая в основном интересы среднего класса, она пользовалась большей симпатией электората, чем партии правого фланга, благодаря своей политике в области занятости и социального обеспечения, а также за счет своего более умеренного курса по отношению к арабскому населению. В кнесете представители партии первоначально голосовали в поддержку законоположений, предлагаемых Мапай, а затем стали достаточно надежным партнером Мапай в коалиционных правительствах. Впрочем, сами по себе они не оказывали достаточного воздействия на политику правительства. В 1949 г. Прогрессивная партия занимала шестое место по популярности в стране, затем восьмое в 1951 г., а в 1955 г. ушла на девятое место.
Долгое время после провозглашения государства Мапай занимала исключительное положение среди всех израильских партий. Результаты выборов свидетельствовали о ее лидирующем положении в Израиле — точно так же, как и ранее в ишуве. В кнесете первого созыва (1949 г.) у Мапай было 46 мест; в кнесете второго созыва (1951 г.) — 45 мест; в 1955 г. — 40 мест; в 1959 г. — 47 мест. Израильский избиратель считал Мапай именно той партией, которая способствовала росту Гистадрута, усилению Гагань, которая в конечном итоге превратила ишув в Государство Израиль и одержала победу в Войне за независимость. Мапай, что весьма немаловажно, была партией Бен-Гуриона, патриарха и национального героя, каким он выглядел в глазах всех израильтян, в особенности выходцев из стран Востока. И ведь, в конце концов, именно Мапай смогла лучше, чем какая-либо другая партия, решить во времена ишува две критически важные проблемы. Во-первых, она смогла отказаться от идеологической догмы в пользу соображений прагматической гибкости. Мы помним, что по инициативе Кацнельсона и Арлозорова Мапай отказалась от узколобой классовой позиции. “От класса — к нации” — таким стал один из ключевых лозунгов партии, и он был в полной мере реализован после образования государства, когда в ряды партии стали принимать не только рабочих, но и ремеслеников и когда были даже созданы ассоциации врачей и юристов, членов Мапай.
Мапай также демонстрировала образцовое умение работать и с низовыми структурами. Руководство партии довело до совершенства технику осуществления контроля над группами населения, имеющими общие интересы, чтобы затем, путем переговоров, скоординировать политику этих групп и политику партии. Так, на раннем этапе Мапай сосредоточила свое внимание на деятельности Гистадрута, отчасти выполнявшего правительственные функции, и неизменно играла лидирующую роль в этой федерации трудящихся. В сельскохозяйственном секторе Мапай энергично пропагандировала свои взгляды в рамках Хевер га-квуцот, крупнейшего кибуцного объединения. Аналогичным образом, партия традиционно сохраняла свое влияние и в Ассамблее Еврейского агентства. Мапай прилагала усилия для укрепления своего контроля над правительством. Так, в конце 1950-х — начале 1960-х гг., когда большие группы иммигрантов прямо по прибытии отправлялись в города развития, Мапай способствовала принятию решения, которое определяло порядок абсорбции на основе партийного “ключа”. Суть этой системы состояла в следующем: каждая политическая партия страны получала свою квоту репатриантов и имела право направлять их в те кибуцы или мошавы, деревни или поселения, где традиционно было сильно их влияние. Как стало ясно, благодаря системе “ключа” Мапай смогла только усилить свое доминирующее положение.
Тем не менее партийная верхушка ничего не пускала на самотек. Организация, координация и пропаганда среди иммигрантов велись всеми возможными и невозможными способами. Их побуждали вступать в Гистадрут, для них организовывались специальные женские отделы,
