золотисто-красные мундиры городской стражи. Блестели кирасы и морионы. Иногда на глаза попадались трёхцветные камзолы папских гвардейцев из Последнего Легиона. Ученики фехтовальных школ бестолково топтались в далёком левом углу обширного плаца.
Заметив Пьетро и Джулиано, маэстро Майнер нетерпеливым жестом поманил их к себе.
— Komm zu mir, meine Vögel[190]! Я по вам скучал! — его жерменское приветствие неприятно резануло Джулиано по ушам, живо напомнив покойную фрау Марту.
— Куда нам идти, херр Готфрид? Кого сегодня бить прикажете? — преувеличенно бодро поинтересовался де Брамини.
— Хо-хо, птенчик, мне кажется, тебе на сегодня хватит, — заметил сеньор Готфрид, оглядывая изорванную окровавленную одежду приятелей, — но если хочешь, проверь, все ли ваши на месте. Через час школе велено прибыть к стене Адриана. Наша задача — оборона Аргиевых ворот.
Конечно, через час никто даже поножей как следует не закрепил на поясе.
Пока сеньор Майнер дожидался опаздывающих учеников, небо на востоке начало светлеть. Дестраза и часть городских стражников отбыли на заданные ставкой герцога позиции. Оставшиеся ополченцы сонно кучковались у жаровен, травя байки и теряясь в догадках, что же всё-таки на самом деле происходит в столице.
Ваноццо и ещё парочка учеников Майнера, оставшиеся на площади Цветов, чтобы забрать пушку от разбитых дверей «Ужина», так и не появились.
Отец Бернар, затерявшись в бестолковой сутолоке на плацу, куда-то пропал.
В пятом часу утра на взмыленной пегой кобыле прискакал папский гвардеец и велел немедленно всем, к такой-то матери, выдвигаться на указанные герцогом места.
Пепельный рассвет застал мёрзнущих воспитанников Майнера у южных ворот вечного города. Наглухо закрытые бронзовые створки триумфальной арки с внутренней стороны подпирала баррикада из телег и набитых камнями бочек. Поверху невысокой стены, прячась за ветхими каменными зубцам, расхаживали стражники с протазанами. Три десятка мушкетёров с дымящимися фитилями на изготовке караулили неприятеля у редких осыпающихся бойниц.
Поманив к себе Джулиано, Пьетро и Артемизия, сеньор Готфрид поднялся на стену. В тусклом свете нарождающегося дня стали отчётливо заметны разрушения пригорода и близлежащих деревень. Густые чёрные дымы от сгоревших амбаров и складов поднимались в низкое перламутровое небо. Где-то истошно голосила забиваемая свинья. Слышался чей-то пьяный бас, громко распевающий гимн наёмников. Разрозненные кучки мародёров грузили награбленный скарб на прогибающиеся возы. Те же, кому телег не достало, и вовсе стаскивали найденное добро на грубо сколоченные волокуши. За редкой рощицей белели палатки военного бивака. Тускло поблёскивали на солнце бронзовые стволы мортир и бомбард.
— М-да, — сказал Пьетро, проводя ладонью по осыпающемуся раствору каменной кладки на древнем зубце, — похоже, стенами никто не занимался со времён самого Адриана. Интересно, сколько попаданий они выдержат?
Маэстро Майнер поскрёб ножом извёстку и задумчиво вздохнул.
— Кто все эти люди? — тихо спросил Джулиано, поражённо озирая окрестности.
— Солдаты удачи, — предположил маэстро Майнер, щурясь на слабое утреннее солнце.
— Пригнись, дуболом, если не хочешь получить пулю в лоб! — окрикнул де Грассо один из сидевших у крошащегося зубца мушкетёров.
— А что, уже кого-то подстрелили? — невежливо поинтересовался Джулиано.
— Ты будешь первым, — бородатый солдат гыгыкнул и сплюнул со стены на холодную землю.
Сеньор Готфрид достал бронзовую подзорную трубу, со щелчком расправил её и, прячась за толстой кладкой, осмотрел раскинувшийся под стенами Конта пейзаж.
— Вижу отрубленную чёрную голову — знамёна Корсы, красный крест на белом поле республики Менуя, а вон там золотой телец герцогства Тура. Ещё серебряный пегас на лазорево-золотом поле — это Урано. Хм. Чёрный коршун, утопающий в золоте — Жермения, — пробормотал он, почёсывая щетину на синюшной щеке, — м-да, куда бы я ни бежал от войны, война всегда меня догоняет.
— Мне кажется, над той группой людей только что подняли белый флаг, — сказал Джулиано, указывая куда-то за горелый остов дальнего амбара.
Маэстро Готфрид навёл трубу в указанном направлении и задумчиво обронил:
— Ты прав, мой мальчик. Похоже, они собираются нанести нам визит вежливости.
Через четверть часа подозрительное движение под стенами заметили уже все защитники ворот. Хриплый бронзовый горн попытался сыграть боевую тревогу, но выдал лишь постыдный пердящий звук и быстро умолк. Стражники и ополченцы, сбивая сапоги и грязно ругаясь, забегали перед створками, точно подгоняемые роем диких пчёл. Парочка сержантов, выкрикивая приказы, загоняла наверх каждого, кто попадался им на глаза.
К тому моменту, когда пёстрая делегация вооружённых чем попало наёмников достигла Аргиевых ворот, защитники города худо-бедно были готовы к сражению или иной неприятной неожиданности со стороны парламентёров.
От группы переговорщиков отделились трое человек под белым флагом. Они с достоинством выступили вперёд, словно красуясь перед защитниками города в новеньких чёрно-золотых камзолах с массой буфов, разрезов, бантов, полосатых подвязок и жёлтых ленточек. На их головах хвастливо топорщились пышные шляпы с яркими страусовыми перьями, которые чуть колебал лёгкий утренний ветерок. У пояса на перевязях болтались короткие кошкодёры[191]. Грудь идущего впереди седого мужчины прикрывала мятая кираса. Встав почти под самой триумфальной аркой, седой человек сложил ладони раструбом, и его зычный бас разнёсся над притихшей стеной.
— Эй, вы там, благородные защитники! Позовите нам кого-нибудь из ваших донов: герцога-там какого-нибудь захудалого или Папу, если уж на то пошло. Наш добрый сеньор коннетабль желает говорить.
— Не много ли чести простому грабителю? — смело выкрикнул самый старший из сержантов.
— Давно ли имя прославленного де Буро́на перестало иметь вес в глазах плебеев? — насмешливо поинтересовался глашатай.
— С тех пор, как он явился под стены Конта, чтобы воровать и убивать невинных истиан, — откликнулся чей-то звонкий голос из-за стены.
Наёмник в кирасе зажал толстым пальцем в кожаной перчатке одну ноздрю и смачно выдул на землю содержимое другой.
— Моё дело: передать вам предложение сеньора коннетабля. Ваше дело: сдохнуть тут не за хрен собачий.
— Хорошо, — прозвучало в ответ после некоторой паузы, — ждите. Сейчас отправим гонца в городской совет.
— Саттаново семя! Похоже, не видать нам сегодня доброй свалки, — проворчал уже знакомый Джулиано мушкетёр, гася тлеющий фитиль, — так и будут высокие лбы свои лясы точить, пока не договорятся.
Наскоро выбранный посыльный ускакал.
Парламентёры, отойдя на расстояние двух полётов стрелы, вольготно устроились под белым флагом. Кто-то приволок из ближайшего разорённого дома пуховые перины, стол и крепкие дубовые стулья. Наёмники бесшабашно расселись-разлеглись на награбленном скарбе и не спеша приступили к утренней трапезе. Копчёные гуси, окорока и квашеная капуста под молодое вино лихо исчезали в лужёных глотках псов войны.
Глядя на бесцеремонно пирующих ландскнехтов, некоторые ополченцы почувствовали острые спазмы в пустовавших с вечера желудках. Не привыкшие к строгой солдатской дисциплине, они стали потихоньку оставлять свои посты в поисках какого-нибудь пропитания. К тому
