тесной толчее и сумятице узких площадок стены. Натруженные руки ныли. Реакция притупилась. Покрасневшие от пороховой гари глаза заливал едкий пот.
Всё подножье стены по обеим сторонам было густо завалено трупами беспрерывно лезущих наверх наёмников. Ещё немного, и по ним можно будет взобраться без всякой лестницы.
Каждая новая волна атаки отбивалась всё тяжелее. Порой де Грассо казалось, что он слышит, как скрипят и вязнут в перемолотых телах ржавые спицы колесницы Арея. Силы защитников таяли, как белое масло на сковородке, и неоткуда было взять новых взамен раненым и ослабевшим. А наёмники продолжали переть на стены, точно дерьмо из подтопленной весенним паводком клоаки.
За неполных восемь часов сражения количество учеников Майнера сократилось почти на треть. Паскуале лежал где-то внизу, среди телег, там же, куда и упал, нелепо заколотый сразу с двух сторон перевалившими через зубцы ландскнехтами. Он глядел остановившимися глазами в зимнее небо цвета стали, и его кровь, насквозь пропитавшая чёрно-жёлтую тренировочную куртку, уже остыла. Рядом с ним нашли последний приют ещё с десяток «птенчиков», чьи души в этот день улетели на небеса.
Сильно израненного Артемизия оттащили в госпиталь, развёрнутый на Капитолийском холме в школе сеньоры Обиньи. Маэстро Готфрид теперь бился левой рукой, так как правая уже часа два висела на грубой перевязи. Пьетро походил на выходца из ада: его одежда окончательно порвалась, заляпалась чужой и своей кровью вперемешку с копотью, волосы растрепались, слиплись от пота и походили на воронье гнездо. Джулиано предполагал, что и сам сейчас выглядит не лучшим образом.
Воспользовавшись короткой передышкой между атаками, юноша присел на корточки за каменным зубцом и спросил у приятеля чужим осипшим голосом:
— Как думаешь, до вечера протянем?
Пьетро невесело шмыгнул грязным носом:
— А разве у нас есть выбор?
Де Брамини облизал спекшиеся губы и произнёс, глядя на новую волну наёмников, спешно приближающихся к укреплениям:
— Эх, жалко аргенты, что мы выложили за участие в весеннем турнире. Лучше б пропили, честное слово.
— Брось, мы с тобой ещё подерёмся! — ободряюще прохрипел Джулиано.
— Мне кажется, за сегодня я навоевался на всю оставшуюся жизнь, — хмуро скривился Пьетро. — Интересно, куда задевался наш силицийский дружок?
Джулиано не успел ответить приятелю. Очередные лестницы показались над неровным краем стены, и бой закипел с новой силой.
К вечеру с низин стал подниматься холодный белёсый туман. Ветер стих, и знамёна ландскнехтов обвисли безвольными сырыми тряпками. Туман, точно изодранный плащ, накрыл плечи нападавших, и слегка поредевшие баталии стали походить на призрачное воинство явившихся с того света мертвецов.
Наёмники отступили, замерли на позициях. Защитники видели, что в глубине вражеского лагеря происходит какое-то слабое шевеление войск, но крайние фаланги оставались недвижимы.
— И если пойду я долиной смертной тени, — сорванным голосом возопил монах на вершине арки, — не убоюсь зла, потому что ты со мной! Ты пастырь мой и ни в чём я…
Гулкий выстрел разорвал тягостную тишину, висевшую над полем боя. Брат Жакомо вздрогнул и беззвучно канул за стену, в подступающее к городу бледное марево.
Одинокий выстрел прозвучал как сигнал. Ему ответил далёкий гул и яростный звон металла, долетевший откуда-то с запада. Войско, застывшее перед воротами, раздвинулось, пропуская серого коня с графом Монпансье на спине. Гарцуя, статный жеребец вынес наёмника прямо к Аргиевым воротам. Морозный туман стелился за всадником, подобно длинному шлейфу короля мертвецов. Белый костюм мужчины за день потемнел от пыли и пороховой гари. Блестящий морион потускнел, а кираса в паре мест имела следы от расплющившихся о неё пуль. Де Бурон задрал голову и громко крикнул:
— Сдавайтесь, глупцы! Западная стена пала. Сопротивление бесполезно. Мне не нужны ваши жалкие жизни — только золото. Всем, сложившим оружие и заплатившим по сотне оронов, я гарантирую свободу. Сможете проваливать на все четыре стороны!
Пьетро высунулся из-за разбитого зубца и, привстав на цыпочки, чтобы его было лучше видно, показал неприятелю обидный жест:
— Да пошёл ты!
Его одинокий выкрик подхватило несколько охрипших глоток, но, оглянувшись назад, Джулиано узрел, как кое-кто из ополченцев, прислушиваясь к далёкому шуму, начинает потихоньку пятиться и покидать стену.
— Сдавайтесь — это ваш последний шанс! — повторил де Бурон. — Через час мои ребята будут здесь и смешают вас с грязью!
На этот раз защитники промолчали.
— Ишь, как драпанули, саттановы кошки! Видать, поверили этому холёному пустобрёху, — пробормотал сеньор Готфрид, наблюдая за разрозненными группами прыснувших в разные стороны защитников, — торопятся поскорее накрыть толстой жопой свою мошну в подвале родного палаццо.
Под стеной загремели барабаны, давая приказ баталиям перестраиваться в походные шеренги.
— Что будем делать? — тихо спросил Джулиано у де Брамини, прислушиваясь к далёкому громыханию боя, невнятным выкрикам и редким артиллерийским выстрелам в других частях города.
— Scheisse! — зло сплюнул сеньор Майнер, кривясь от боли в израненном предплечье. — Подождём, пока наши славные сержанты родят что-нибудь дельное или пока с соседней улицы гуртом не повалят сраные ландскнехты.
Быстро темнело. Густой туман поднимался всё выше. Словно в топлёном молоке, за стеной в нём плавали тысячи дымных факелов. Кровяными ожогами пылала троица подожжённых сараев. Зарево занималось и на западе, чёрные дымы тянулись к угасающему небу, окрашивая всполохами адских зарниц багрово-чёрную пелену наползающих с севера туч.
Шум боя неумолимо приближался.
Едва державшиеся на ногах сержанты отправили четверых защитников ворот на поиски герцога или бургомистра, дабы получить хоть какие-то достоверные известия с других участков стены. Оставшиеся напряжённо ждали, до рези в глазах всматриваясь в соседние улицы и неспешные перестроения неприятельских баталий.
Вместе с бледными, тающими в темноте силуэтами зданий, оставленных жильцами ещё накануне битвы, таяли и силы защитников. Измученные бесконечным штурмом горожане, решив про себя, что всё кончено, под покровом ночи спешили вернуться в дома, наивно полагая защитить собственное имущество от неминуемого разграбления.
Вскорости темнота сделалась кромешной. Старший сержант велел загородить подручными средствами парочку прилегающих к воротам улиц и поджечь одну из разбитых телег с горючим хламом. Увы, это не слишком помогло, лишь ещё сильнее сократив видимость, сузив её до огненного кольца у ворот.
Джулиано устало присел на затёртые ступени лестницы и положил чужой, непривычно тяжёлый, измазанный кровью палаш на колени. Свой меч он давно потерял где-то в пылу сражения. Голова неумолимо клонилась к земле. Всё тело ныло от сильной усталости и боли в ранах. Веки отяжелели, словно на них разом повисли все смерти уходящего дня. Юноша потёр воспалённые глаза, пытаясь отогнать сон, но тот не желал отпускать.
— Слышишь! — стоявший рядом Пьетро бесцеремонно толкнул приятеля коленом в плечо.
На соседней улице шарахнул
