Фритта зарделась и опустила взгляд. Вот-вот снова исчезнет. Эх, видно, мало он с ней поработал.
– Поезжай, если таково твоё желание. Твой отец доверил Компании распоряжаться твоей судьбой.
Вряд ли среди неодарённых найдутся охотники взять её в жёны даже с большим приданным. Обычные люди боятся магии, как огня.
Так закончились испытания. Ученики отдохнули ещё один день, пока Николас составлял выпускные грамоты. При помощи печати Компании, золота и внушительного оружия в ножнах на поясе он нашёл пару мест на корабле, и на следующее утро Фритта с Эббе отправились в Дюарль.
***
Николас собрал свои скудные пожитки, навьючил ими лошадь и пошёл на поиски нового дома. Нужно заглянуть к Эглаборгу, поздороваться и объясниться. Всё-таки Охотник многим был обязан целителю, и оставлять в их отношениях недосказанность не хотелось.
Уже на подходе к усадьбе холодком по спине прокралась тревога. На снегу валялась сорванная с петель калитка. С полдюжины верзил толпились за оградой. Они кричали и толкали встретившего их на тропинке к дому Эглаборга. Его аура осталась всё такой же тёплой, напитанной огненными нитями дара.
Верзилы ударили целителя в живот, и тот упал, прикрывая голову руками.
– Эй! Оставьте его! – гаркнул Охотник.
– Кто ты такой, чтобы нам указывать? Проваливай! – ответили ему.
– Это вы проваливайте, пока я не позвал стражу, – привязав лошадь к забору, он встал между верзилами и лежавшим в снегу целителем.
– Стража будет на нашей стороне! Этот пройдоха должен нам денег. Земля, дом и дорогая эламская лошадь ему не принадлежат, он сам так говорит. Он устроил тут лечебницу и берёт с людей плату, а подати и аренду платить отказывается. А ещё за ним огромный долг за брата уже лет восемь тянется, – оправдывался главарь.
– Предъявлять ему обвинения может только городская власть, а избивать его вы права не имеете, – настаивал Николас.
– У него есть золото! Много золота. Помоги нам, и мы поделимся с тобой. Там на всех хватит! – подхватил второй верзила.
– Так вы грабители! – разозлился Охотник. – Проваливайте, иначе я вышвырну вас отсюда пинками под зад!
– Да что ты можешь! Нас много, ты один! А ну-ка дружно, парни, навались! – скомандовал главарь.
Верзилы бросились на него скопом. Николас ударил первого в челюсть, второго пнул ногой в живот, сбросил с плеч ещё двоих, врезал локтем по носу главарю, развернулся и сбил с ног последнего нападавшего.
Четверо снова атаковали. Сильные, конечно, но техники – никакой. Смекалки – тоже. Охотник легко увёртывался от их кулаков и бил так, чтобы они надолго потеряли охоту приставать к честным людям.
Через пару мгновений верзилы на четвереньках поползли к калитке, отплёвываясь от крови.
За оградой главарь поднялся и выкрикнул, вытирая разбитый нос:
– Мы пожалуемся бургомистру! Правда на нашей стороне!
– Да, пожалуйста! Только чтобы я больше вас здесь не видел! – пригрозил им Николас и опустился на колени рядом с Эглаборгом. – Ты как, старина?
Охотник помог ему сесть и отряхнул от снега.
Целитель ошалело мотал головой:
– Нет у меня ничего! Все уже отдал этим супостатам. А золото, хозяйство и конь – не мои. Убивайте-режьте, не отдам!
– Эглаборг, ты меня не узнаёшь? Это же я, Морти, – Николас сдвинул маску с лица набок.
Глаза друга округлились и заблестели от слёз, припухшие губы задрожали.
– М-м-мастер Стигс!
Целитель вцепился в него и сдавил грудь с такой силой, что казалось, треснут рёбра.
– Мне говорили, что вы сгинули, но я не верил! Не верил! Я так вас ждал!
Его плечи затряслись от рыданий.
Николас отвёл Эглаборга под крышу, усадил на лавку и напоил водой. Он отдышался и выглядел уже вполне сносно. Охотник решился оставить его, чтобы устроить лошадь в конюшне.
За дверью просторного денника сверкал глазами вороной жеребец. Николас отодвинул щеколду и протянул руку, чтобы погладить точёную морду. Голубые глаза внимательно следили, ноздри широко раздувались.
– Харысай, ты ли это? – произнёс Николас, и в следующий миг конь цапнул его за плечо. – Ай, за что?!
Жеребец прижал уши и скорчил крысу.
– Где тебя демоны носили?! Ты ведь сказал, что будешь здесь раньше нас, а сам пропадал три года! – возмущался жеребец уже вполне взрослым хриплым голосом.
– У меня возникли… неожиданные затруднения, – ответил Николас, потирая укушенное плечо.
Надо же, рубашку порвал, синяк огромный поставил. Грабители и десятую долю такого вреда не причинили.
– Какие ещё затруднения? Ты изменял мне с другой лошадью?! – Харысай злобно покосился на коня, которого привёл Николас. Тот от ужаса выпучил глаза и полез на стенку. – Не строй из себя невинность. Это я тут жертва! Ты хоть представляешь, как я тосковал? Меня, между прочим, давно заезжать пора!
Харысай резко развернулся, обсыпав Охотника соломой, и махнул задними ногами. Нет, не ударил, но всем видом показал, насколько обижен. Не хватало Николасу ревнивых женщин, так Безликий ещё и ревнивым конём наградил.
Взяв висевший на двери недоуздок, Охотник зашёл к Харысаю сбоку.
– Да ладно тебе. Теперь я здесь. Заезжу, если ты не съешь меня раньше. Будешь моим героическим скакуном. Между прочим, я самого владыку ши Аруина одолел!
Харысай недовольно фыркнул, едва язык не показал. Николас надел на него недоуздок и повёл на улицу. Высоко задрав голову, конь не разговаривал и даже не смотрел в его сторону, но хотя бы верёвку из рук не рвал и не пытался ударить. Стоило выпустил его в загон, как жеребец помчался вдоль ограды, задирая задние ноги выше головы.
Похоже, заездить его будет даже сложнее, чем Вестфольду. Молодой да горячий.
Николас обошёл все огороженные забором владения. Просторная двухэтажная усадьба стояла на высоком каменном фундаменте и была сложена из цельных сосновых брёвен. Небольшую веранду обрамляли дубовые сваи, на которых держалась крыша, уложенная красной черепицей. Скаты здесь делали очень крутыми, чтобы тяжёлый снег падал на землю. Из высокой трубы приветливо вился дымок. Коньки были сделаны в виде распахнувших крылья соколов. Рунные узоры оплетали ставни, наличники и двери для защиты от демонских чар.
С одной стороны от усадьбы находилась баня, с другой – конюшня, сарай и небольшой погреб. Не дом, а мечта!
Николас собрал вещи и вошёл внутрь. Эглаборг перевязал голову белым полотном и суетился у печи, разогревая еду в горшках.
– Ты бы отдохнул, тебя же сильно ударили, – забеспокоился Николас.
– Пустяки! Пройдёт! – отмахнулся целитель и, приглядываясь к нему внимательней, удивился: – Вы постригли волосы?
– Не спрашивай! Надеюсь, скоро отрастёт, чтобы хоть какое-то подобие пучка можно было заплести, – погрустнел Николас.
– Что ж вы не предупредили, что приедете? Про это хоть можно спрашивать? – перевёл тему Эглаборг. – Я бы всё прибрал и такой пир устроил, что даже свадьба Анки скромным домашним праздником показалась.
– Вот поэтому и не предупредил, – рассмеялся Охотник. – Как у тебя дела? Снова лечебницу открыл?
– Чтобы не тосковать. Нет тут хороших лекарей, людям и обратиться не к кому. Но если больные будут вам мешать, то я от всего откажусь.
– Что ты! Это же твой дом.
– Ваш! – возразил целитель. – У меня таких денег отродясь не было. Землю я на ваше имя покупал, и дом тоже строил так, чтобы вам понравилось. Мне и маминой развалюхи хватило бы. А остальное золото я сберёг. И коня вашего.
Эглаборг указал на окно, в котором было видно, как Харысай барахтается в снегу кверху копытами.
– Как хорошо, что вы приехали! Такой демон шебутной вырос, я уже с ним не справляюсь.
– И не только с ним, – хмыкнул Охотник. – Ладно, останусь. Кто-то же должен за тобой приглядывать.
– Вот и здорово! Как снег растает, расширяться будем: птичник и кузницу построим. Если заплатим пошлину Компании «Норн», сможем голубиную станцию открыть. Очень доходное дело. По нашим снегам по полгода ни один скороход пройти не в состоянии. Осталось только почтовыми птицами разжиться.
