поцелуем, полным сдерживаемой тоски.
– Наш последний поцелуй, – прошептала она, улыбаясь, несмотря на очевидное горе и скорбь. Одна-единственная слеза скатилась по ее точеной скуле, и руки ее опустились. Корал сделала шаг назад. – Прощай, Синдер Шейд.
Синдер молча смотрел, как она уходит. Он не станет окликать ее и дарить ложную надежду. Не станет бесчестить ее храбрость. Он смотрел, как она уходила, и чувствовал больше пустоты внутри, чем в пустой оболочке, считал себя более жестоким, чем злобное дитя. Ему хотелось, чтобы его жизнь была другой. Чтобы он был другим.
Войны и битвы.
Он развернулся и пошел обратно к Ане.
* * *
В обычной ситуации Аня промолчала бы, но боль на лице Синдера вынуждала ее высказаться. И все же она мешкала. Он был всего лишь человеком. Стоило ли утруждаться? Ее нерешительность продлилась меньше секунды.
– С тобой все будет хорошо?
– Я буду в порядке, – произнес Синдер бесцветным голосом.
Аня подняла на него взгляд, задаваясь вопросом, о чем он думал и хотелось ли ей узнать больше?
– Похоже, это был непростой разговор.
Синдер вздохнул.
– Так и есть. Корал была – и все еще остается – особенным человеком для меня, но нам не суждено быть вместе. Я должен был сказать ей это сегодня. Должен был сообщить, чтобы она не ждала меня. Чтобы двигалась дальше и нашла счастье… Но она и так знала, что я собирался сказать, – с горькой иронией закончил он.
На его лице было написано такое горе, что Аня уже начала тянуть к нему руку, чтобы утешить, но в последний момент вспомнила о своем положении. Поколебавшись, принцесса предотвратила это ужасное нарушение приличий и опустила ладонь. У нее нет права утешать его. Ни у одной эльфийки нет такого права. Синдер был человеком. Она – нет. Ее истинное прошлое ничего не меняло. Она не может позволить себе забыть, кем является сейчас.
– К тому же то, что могло между нами быть, было лишь сном, – продолжил Синдер.
– Сном? – Аня вспомнила свои собственные сны и то, что они подтверждали. Даже в молодости ей было не по себе в эльфийской шкуре, и сны поведали ей причину.
Это была не первая ее жизнь. Когда-то она была человеком и любила человека. Эти воспоминания были реальны и преследовали ее до сего дня. Она стала вспоминать фрагменты своего прошлого, с тех пор как проснулась в первый раз. Та лихорадка должна была ее убить. Но воспоминания рассказывали не все. Даже теперь она не могла увидеть лицо своего мужа, родителей, братьев и сестер. Были ли у нее дети? Она не знала.
Лишь во сне она чувствовала себя самой собой.
– Порой сны – все, что у нас есть, – сказала она Синдеру. – Иногда они показывают нам правду. Такие сны стоят многого.
Синдер улыбнулся, слабо и устало.
– Да, стоят. Но они же могут причинять боль.
Глава 39
Следующим утром Синдер и остальные первокурсники покинули Быстромечие и отбыли обратно на остров Якша. В Ревелане, как и в прошлый раз, людей и гномов разместили в желтом особняке, в то время как эльфы остановились в королевском дворце. И, как и в прошлый раз, оставались они там недолго, так как на следующее утро отправились в Третий Директорат.
На этот раз им понадобилось всего три кареты вместо пяти. По мирной земле, наслаждаясь погодой, представлявшей собой приятную смесь тепла и солнца, должно было проехать на шесть душ меньше.
Все это казалось неправильным после пережитых смертей. В каретах царило молчание, а приятные виды не могли заглушить скорбь. Всех первокурсников – людей, гномов и эльфов – объединял общий траур. По крайней мере, настолько, чтобы дорога прошла в молчаливом созерцании. Все были поглощены собственной печалью.
Они въехали на территорию Директората солнечным днем, и вскоре после того как они покинули кареты, их перехватил адъютант. К ним хотел обратиться генерал Арван – он встретится с ними на плацу.
Первокурсники сложили вещи у статуи Гарада Лалла, и Синдер почесал шею, отчего-то чувствуя себя некомфортно. Возможно, из-за теплых солнечных лучей, которые казались слишком приятными. Или ветра, который дул слишком весело. Ветерок доносил счастливое пение птиц и цветочные ароматы жасмина и жимолости. Или, возможно, из-за лужайки плаца, которая дышала жизнью, в то время как столькие его братья были мертвы.
Возможно, дело было во всем этом или ни в чем из этого. Синдер не знал, но дискомфорт не уходил, он давил, словно пристальный угрожающий взгляд.
Синдер развернулся. Гарад Лалл. Титан словно взирал на них с высокомерной ухмылкой, будто откуда-то узнал об их потерях и получал от этого удовольствие.
Синдер воззрился на живую статую. В нем вспыхнул беспричинный гнев.
Затем явился генерал Арван, вырывая его из его мыслей. Комендант молча смотрел на них со скорбным выражением лица.
– Это было самое чудовищное Первичное Испытание в истории, – сказал он. – Еще никогда столь многие не погибали в свою первую экспедицию за кордон. Она призвана проверить мужские качества… – Он заиграл желваками, и на его лице появилось решительное выражение. – Мы не должны сомневаться в нашей миссии. Ваше обучение не закончено. Вы останетесь здесь еще на три месяца, но затем вновь должны будете предпринять смелый шаг. На этот раз в качестве членов регулярной армии. Вам ясно?
Вопрос был встречен бормотанием: «Да, генерал».
Синдер понимал посыл заявлений коменданта. Они должны были напомнить кадетам о долге и вдохновить их, но было еще слишком рано. Синдера это не заботило.
Натаз. Рориан. Джория. Дорсер.
Он поймал на себе обеспокоенный взгляд Ани и выдавил натужную улыбку ради нее. Принцесса не отреагировала на выражение его лица и просто отвернулась, обратив взор на коменданта.
Генерал Арван прочистил горло.
– Хорошо. Сегодня состоится вечер поминовения тех, кто в последний раз отдал себя ради дела. Ваших друзей и товарищей. Наших учеников. Мы почтим и прославим память о них. Присутствие обязательно для всех в Директорате. Я приглашаю вас выступить от их лица.
Синдер был рад, что состоится вечер поминовения, и раздумывал, нужно ли ему что-то сказать. Но опять-таки, остальные дружили с умершими более близко, так что, возможно, ему стоило воздержаться.
Как только он подумал об этом, то понял, что это неправильно. Павшие заслуживали большего, чем просто его молчание. Они заслуживали признания. Ему было что сказать от их лица, и эти слова необходимо было озвучить. Неважно, услышат их мертвые или нет. Все равно они больше предназначены для живых.
– Другая проблема в том, – произнес генерал Арван, – что вас осталось всего тринадцать. Вы бились все вместе как один. Защищали друг друга как один. Проливали кровь как один. Гибли как один. Ваши поступки и ваша храбрость – честь для ваших наставников. – Он с гордостью улыбнулся. – Наше обучение не прошло даром. По этой причине я решил, что
