сцене погляди.
Ноги-руки задирает,
зрителей-то соблазняет.
А потом, как петь начнет, —
убаюкает, убьет.
Да зачем мы им сдались,
Аль собой не увлеклись?
В тишине бы друг да с дружкой,
наслаждалися с подружкой.
Да, видать, что улыбаться
просто так им западло, —
хвастать, нас учить, кривляться,
похваляться — это во!
Ой, когда же, ну, когда,
праздник кончится, — тогда
из рабов восстанем мы,
принудиловки сыны,
выключим мы телевизор,
уши мы свои заткнем
и глаза свои сомкнем,
Может, счастие найдем?
Появившаяся внезапно телемилиция потребовала прекратить несанкционированное выступление и разойтись. Кто-то из собравшихся на улице начал свистеть, в поддержку группы с транспарантами, и торговаться с телемилицией. В ответ те стали заламывать руки скандирующим, затолкали несколько человек в машины и уехали «А Палыч — кто?» — снова обратилась к курящему парню женщина с портфелем. «Павлов…режиссер». «Какой режиссер?» — спросила она недоверчиво. «Классик, тот, что снял «Цветущий». «А…» — неопределенно протянула она. На смену первым манифестантам появились другие. Эти новые, очевидно, сторонники известного режиссера, несли лозунги прямо противоположные первым: «Павлов-Массмедийкин — наш лучший режиссер!», «Свинкин и Тугоухов — лучшие сценаристы!» Парень потушил сигарету — слушать вновь прибывших молодых людей ему явно не хотелось. «Готовятся к выборам Главного режиссера…» — процедил он сквозь зубы собеседнице. Та понимающе кивнула, и оба засеменили каждый в свою сторону. «Цветущий! — бормотала женщина, уходя, — ишь ты какой… А мы что, загнивающие что ли?»
Какое-то время мы с Винни шли молча. Я первая нарушила молчание.
«Как думаешь, если тело человека не опознали, то на плите пишут: могила неизвестного актера или неизвестного телезрителя?»
«Скорее телезрителя, актера бы знали, на то он и актер», — рассеянно отвечал Винни. Он был погружен в свои мысли.
«Пойдем завтра проверим, что написано на Лизиной могиле? Хорошо бы ее, правда, еще и найти», — предложила я.
«Можно попробовать, — согласился он, — днем я свободен».
Ответ Винни застал меня врасплох.
«А вечером… разве занят?» — спросила я осторожно.
«Скорей всего, да», — отвечал он И тут же разъяснил ситуацию: «Встретил женщину… Вернее, она сама меня встретила… Подошла ко мне, сказала, что поклонница…»
«Опять?» — вырвалось у меня непроизвольно.
«Что значит опять… Встретить женщину — это большая редкость», — возмутился он и приготовился философствовать на эту тему.
«Поклонница не может быть женщиной», — произнесла я, как заповедь. Больше мне нечего было добавить.
Глава 12. «Под деревом»
Утром следующего дня мы с Винни взяли такси и через полчаса были на кладбище. Зашли в администрацию, попросили заглянуть в книгу захоронений и найти в ней Крузову Елизавету, назвав дату смерти и дату похорон. Девушка, исполнявшая такую невеселую работу, листала страницу за страницей, но нужной нам записи так и не нашла. «Может, не похоронили еще?» — спросила она. Я замешкалась — информацию о том, что Лизу похоронили, я получила. Но исключать возможный сбой в моем экстрасенсорном видении, тоже было нельзя. «Урну могут до года на руках держать…» — пояснила свою мысль девушка. «Может, и не похоронили», — согласилась я. И чтобы закрыть тему, предложила Винни пройтись по аллеям, взглянуть на надгробные плиты. Проблуждав по тенистым аллеям кладбища, взглянув на могилы, вздохнув по недавно ушедшим и не найдя той, которую
