кабинета. Василий запер дверь на ключ.
Домой шли, постепенно ускоряя шаг, оба чувствовали неловкость за молчание, но сказать было нечего. Перекинувшись несколькими стандартными фразами, они договорились встретиться вечером у сельсовета и разошлись каждый в свою сторону.
Данил отправился посмотреть свою корову. Она паслась недалеко от дома, перед лесом, в овражке. Увидев её издали, он облегчённо вздохнул. Не ведая о беспокойстве хозяина, она мирно пощипывала молодую травку вместе с Ленкиной тёлкой Маргаритой.
Чтобы хоть как-то отвлечь себя от мрачных мыслей о ведьмах и колдовстве, Данил надумал поработать. Тем более на повестке дня стоял вопрос о выполнении великого множества неотложных дел, которые он обязан был сделать вчера, позавчера и месяц назад.
Для начала он натаскал в дом воды из колодца и неприятные воспоминания, связанные с этим местом нахлынули на него с удвоенной силой.
Тогда он почистил коровник, вытряхнул половики и постепенно втянулся в работу, невесёлые мысли отошли на задний план.
Приготовив ужин, он достал, было, початую бутылку водки, оставленную участковым, но, передумав, поставил её на место. Выпить не тянуло. До встречи с Василием оставалась масса времени, которое нужно было убить с пользой. Раз уж сегодня так сложились обстоятельства и он с самого утра трезв как стёклышко, стало быть, самому Богу угодно, чтобы он занялся огородом.
С горем пополам он нашёл – таки тяпку, неизвестно для какой цели запрятанную в пустой курятник. Несказанно довольный результатом своих продолжительных поисков, гордо подбоченившись, он вышел в огород и… ужаснулся!
Культурные растения на грядках представляли собой жалкое зрелище. Из потрескавшейся земли, неделями обходившейся без влаги, выглядывали недоразвитые и чахлые морковь, свекла и лук. У соседки напротив всё это дело пышно зеленело и крепко торчало из земли, устремив весёлые макушки к солнцу. Сравнив соседские грядки со своими, Данилу испытал муки совести. Он принялся таскать воду из колодца и поливать несчастные растения. Земля впитывала воду, как в пустыне в страшную засуху. Он не переставал удивляться, каким образом ему раньше удавалось собирать урожай, если за всё лето он только и сделал, что воткнул семена в землю. Всё остальное время либо болел с похмелья, либо похмелялся.
Погрязши по уши в заботах, он ни разу не вспомнил об Эмме Францевне, томящейся взаперти.
Солнце уже начало садиться, последний раз одаряя землю слабым теплом, растерянным за долгий день прилежного сияния.
С горем пополам закончив прополку, Данил пошёл в коровник. Скотина вернулась с пастбища и терпеливо бодала ворота. Данил ласково похлопал её по крупу, потрогал вымя – опять пустое. «Что же это такое, в самом-то деле»!– пробормотал он сокрушённо. Без молока в деревне худо. Рацион местных жителей в основном состоит из овощей, мяса, яиц и молока. Мяса у Данила давно уже не было: бычка он заколол в конце весны и пропил. Куры передохли от голода, соответственно, яйца он видел только в гостях у соседки. А на зарплату егеря, которую он получал условно, сильно не разживёшься. Данил махнул рукой с досады. Подкинул корове сена. Трижды проверил засов, покрутился вокруг коровника и пошёл ужинать.
Перекусив на скорую руку заранее приготовленный и успевший остыть ужин, он отправился на встречу с участковым.
Спустя десять минут он был на месте. Василий уже ждал. В темноте мелькала красная точка его сигареты. Подходя к нему, Данил тоже закурил.
– Вась, тебе нормально платят? По ночам ведь шастаешь, небось, и передохнуть некогда? Один как – никак на всё село.
Участковый поднялся с крыльца и, смотря себе под ноги, уныло проговорил:
– Какая же здесь работа? А за то, что село топчу, да стул просиживаю, много не заплатят.
– А чё ж ты в город не переберёшься, у тебя ведь родители старые на шее? – заинтересовался Данил, зная, что у бывших работников колхоза, пенсия, как говорится, курам на смех.
– Кому я в городе нужен. Меня сюда направили, потому что и там для меня работы нет. Опер я никудышный, да и амбиций никаких не имею. Политика, брат, сейчас другая. Раньше, не спорю, всех держали, а теперь, кто с обязанностями не справляется, пинком под зад. Так, что мне ещё повезло, – сказал он, заметно приободрившись, и даже попробовал улыбнуться. Улыбка получилась неестественной и вымученной. – А родителей я поддерживаю за счёт хозяйства. Оно у меня, сам знаешь, какое. Одних только свиней шесть штук, две коровы, а кроликов, я признаться, со счёту сбился, – охотно пояснил он, не замечая завистливого взгляда.
– А почему не женился до сих пор? Я – то думал, карьеру сделать хочешь, – удивился Данил, вспоминая себя в его возрасте.
– На ком здесь жениться, бабки одни, – усмехнулся он горько. – Давай не будем об этом, – и, меняя тему разговора, спросил, – как ты думаешь, созрела наша ведьма или нет? Завтра председатель вернётся, за самоуправство по головке вряд ли погладит. Не ровен час и отсюда вытурят.
– Как пить дать, – согласился Данил. – Надо принимать кардинальные меры. Например, провести с ней беседу, ну там о вреде колдовства. О Боге, ведь грех какой на душу взяла.
Василий включил свет и громкий скрежет ключа в замочной скважине, прокатился эхом по пустому коридору. В тёмное помещение заходить было боязно. Кто знает, чего она там надумала за это время.
Участковый протянул руку и нащупал на стене выключатель. Свет зажёгся, и только разглядев женщину, как следует, убедившись, что она не представляет для них никакой опасности, они вошли в кабинет.
– Ну, как Вы тут без нас, не скучали? – бодро воскликнул Василий, проходя мимо неё к окну.
– Вы мне за всё ответите, – процедила она сквозь зубы. – Рано или поздно, вам всё равно придётся меня отпустить.
– Может быть, но эту ночь ты просидишь здесь. И, кто знает, возможно, и следующую, – сказал Данил задумчиво. – Председатель в отпуске, без него сюда никто не придёт, – соврал он, быстро сообразив, что без психологического давления из неё вряд ли вытянешь признание. Глянув на неё прохладно, он перевёл взгляд на удивлённого таким беззастенчивым враньём участкового и, подмигнув ему украдкой, заявил, – ну что ж, выходит, мы зря пришли, пусть ещё дня два покумекает, – и без дальнейших рассуждений направился к двери.
Василий, быстро сообразивший, что Данил таким образом провоцирует её на признание, без лишних слов присоединился к нему. С видом человека, непоколебимого в своих решениях, он выключил свет и запер дверь на ключ. Нарочито громко потоптавшись в коридоре, они дружно замерли, ожидая, подействует ли на неё их блеф.
– Подождите, – раздался долгожданный истерический крик, –
