счастью».
Он раскрыл шкатулку с сигарами и поднес ее Хаиму: «Раз вы уже почти в строю, пора вам
возвращаться к разведке, полковник. Как вы знаете, нам интересны перемещения британских
войск на канадской границе - туда вы и отправитесь. Под видом раненого солдата, разумеется, -
небрежно добавил Дэниел.
Он, едва скрывая брезгливость, посмотрел на то, как культя шарит среди сигар. Подавив чувство
омерзения, Дэниел вежливо предложил: «Позвольте мне».
Дэниел чиркнул кресалом и услышал хриплый голос: «Мне надо отомстить тому мерзавцу…
Меневе…, мистер Вулф. Я хочу вернуться за реку Огайо, там ведь тоже война».
-Локальные стычки, - Дэниел поднял бровь. «Мы этих индейцев скоро оттесним к горам, обещаю.
Приедете с канадской границы и сразу отправитесь туда, полковник». Он порылся в ящике стола:
«Пакет, передадите полковнику Уотсону, в Буффало, от него получите дальнейшие распоряжения.
Желаю удачи, - он заставил себя прикоснуться пальцами к культе.
Когда Хаим, шаркая костылями по дубовому полу передней, вышел - Дэниел прислонился к
мраморному камину. Глядя в огонь, он задумчиво сказал: «Когда я был капитаном, Уотсон служил
у меня сержантом, вместе с Фрименом покойным. Жаль, что Нат погиб - у него бы рука не
дрогнула. Ничего, у Чарли Уотсона тоже не дрогнет, он мне своим нынешним званием обязан.
Правильно я решил - не вмешивать в дело того квакера-трезвенника. Он бы сразу побежал
жаловаться в Палату, в Сенат…, Забыл, что он, в прошлом, британский гражданин. Скоро вспомнит,
- Дэниел рассмеялся.
-Чарли Уотсон не побежит, он свою выгоду знает, - Дэниел, держа на весу салфетку, обтер кресло,
где сидел Хаим. «Вот и славно. Тогда она будет свободна, любовь моя, мое счастье…»
Дэниел присел к камину. Вытянув длинные ноги, отпив виски, он вспомнил заснеженные улицы
Вашингтона.
-Остановите, я пешком дойду, - велел Дэниел кучеру, завидев впереди знакомую, стройную фигуру
в отороченном мехом соболя, уличном рединготе.
-Миссис Горовиц, - сказал он, нагнав ее, кланяясь, - позвольте, я вас провожу, все-таки скользко.
От нее пахло фиалками, белокурые волосы были прикрыты бархатным, цвета желудей, капором.
Батшева подняла на него темные глаза и Дэниел понял: «Плакала. Господи, бедная девочка, это
чудовище неделю как домой вернулось. Все лето в Цинциннати пролежал, а осенью они его в
здешний госпиталь перевезли. Прячут от глаз людских, да и как не прятать, я читал его армейские
документы и заключение врачей - тоже. Что ему стоило сдохнуть, так нет ведь - живет».
-Как ваш муж? - осторожно спросил он, когда они уже подходили к дому Дэниела - особняк
Горовицей был за углом улицы. «Он вернулся из госпиталя, мне Меир говорил».
Батшева сглотнула и покраснела: «Спасибо, мистер Вулф…Ему немного лучше».
Он проводил ее до кованой калитки дома и ласково сказал: «Миссис Горовиц…Вы знайте,
пожалуйста, что вы всегда можете со мной поговорить. Я ведь был знаком с вашими родителями.
Я и сам - семья, вы видели родословное древо. И я рядом, - Дэниел улыбнулся, - ваш сосед. Просто
приходите выпить чаю, в любое время».
Он был много выше ее. Батшева вдохнув запах сандала, - уютный, надежный, - робко взглянула в
сине-зеленые, красивые глаза.
-Спасибо, мистер Вулф, - прошептала девушка и быстро пошла по дорожке к гранитному портику.
-Придет, - удовлетворенно сказал себе Дэниел, поворачивая к своему дому. «Непременно
придет».
Хаим подождал, пока слуга разденет его. Он зашаркал в кабинет к отцу - тот сидел за бумагами.
Хаим посмотрел на почти седую голову. Меир встал: «Ты присядь, сыночек».
Хаим отмахнулся: «Врачи велели мне больше стоять, ты же знаешь, папа». Меир посмотрел на
изуродованный, без губ, рот и услышал тихий голос жены: «Хаим никогда не подаст на развод,
ему важно, чтобы рядом с ним был любящий человек».
Меир обнял жену, - они лежали в постели. После долгого молчания, мужчина вздохнул: «Эстер...,
Девочке двадцать один год едва исполнилось. Ты помнишь - они после свадьбы две недели
вместе прожили, и потом Хаим уехал. И возвращался он всего несколько раз. Батшева и не знает
его совсем. Зачем ее заставлять жить...- он не закончил. Эстер твердо ответила: «Хаим вылечится,
уйдет в отставку и у них будут дети. Он ее любит. В конце концов, это долг жены - быть рядом с
мужем, в горе и радости».
-Это у них, - Меир показал рукой на окно спальни. «А у нас, в таком случае, жена может подать на
развод, ты знаешь законы».
-Батшева хорошая девочка, - ласково отозвалась жена, - она любит Хаима, и хочет быть с ним.
Натан рано или поздно женится, появится вторая невестка, ей будет веселее. Спи, милый, - она
поцеловала мужа в седой висок, - у тебя бюджет, ты устаешь.
Меир заснул. Эстер долго лежала с открытыми глазами, слушая свист зимнего ветра за окном. «У
нее нет денег, - холодно подумала женщина, - ей не добраться до Нью-Йорка или Филадельфии, а
больше раввинских судов и нет нигде. Да и не станет она ничего такого делать, она знает, что такое
обязанности жены». Женщина вспомнила папку сына, что просмотрела в госпитале: «И вообще - у
него все в порядке. А с лица, как говорится, не воду пить».
Меир налил сыну немного виски. Подождав, пока он выпьет, глядя в серый, прикрытый криво
зашитым веком, глаз, он спросил: «Что хотел мистер Вулф?»
-Я еду на канадскую границу, - Хаим почувствовал, как дрожат у него культи, и велел себе: «Потом.
Не при папе. В спальне. Надо будет с собой взять лауданум. Когда кончится - он в любой аптеке
есть».
Он заставил себя не протягивать стакан за добавкой: «Там надо проследить за перемещениями
британских войск. Ты только маме не говори, а то она волноваться будет. Сделаем вид, что я опять
в госпиталь ложусь».
-Сыночек, - Меир положил руку на культю в черной перчатке, - может быть, не надо...
-Это приказ, а я солдат, - коротко ответил Хаим. «И всегда им буду. Спокойной ночи, папа».
Он зашаркал к двери. Меир, вернувшись к бумагам, закурил и откинулся на спинку кресла: «Так и
получается. Дэниел никогда не узнает, что Хаим - его сын. Да и не сын он ему, он мой ребенок, и
всегда им останется. Бедный мой мальчик. Может, если дети у него будут, ему легче станет».
В спальне было тепло, большая, под балдахином кровать, была разобрана. Хаим покосился на
гардеробную. С тех, пор, как он вернулся из госпиталя, жена спала там - говорила, что еще не
ходила в микву.
-Сегодня должна была пойти, - вспомнил он. Оглянувшись - дверь гардеробной была закрыта, -
Хаим достал из шкапа орехового дерева бутылку виски и серебряную флягу с лауданумом.
Он выпил сразу полстакана обжигающей, янтарной жидкости и припал к горлышку фляги. Как и
всегда, в голове блаженно зашумело. Он, улыбнувшись, протянул культю к запертому на ключ
ящику шкапа.
Это ему дал армейский врач в местном госпитале. «Не вы первый с такими ранениями, полковник,
- усмехнулся тогда доктор. «Женщинам это нравится. Даже если вашей жене поначалу будет
непривычно - она войдет во вкус, поверьте».
Он ловко открыл ящик - Хаим уже научился управляться с культями и посмотрел на кожаный
футляр. «Сегодня», - сказал себе мужчина.
-Батшева! - Хаим повысил голос.
Жена робко вошла в спальню. Она была в шелковом, на меху, халате, белокурые волосы, еще
немного влажные, - распущены по плечам.
Она покраснела и пробормотала: «Я думала, сегодня в гардеробной поспать..., Ты ведь себя еще
плохо чувствуешь, у тебя кошмары...»
Хаим, опираясь на костыли, оглядел ее: «Если ты будешь со мной рядом - мне ничего не
приснится». «Наверное», - мрачно добавил он про себя. Каждый раз, когда ложился в постель -
если голова не была приятно легкой от виски и опиума, - он видел перед собой темные,
спокойные глаза Меневы и блеск стального лезвия совсем рядом со своим лицом.
-Я ведь ничего не знаю, - Батшева комкала на груди халат. «Элишева мне говорила, в Иерусалиме,
и тетя Эстер тоже, что это очень приятно, лучше всего на свете. Но ведь тогда, после свадьбы..., он
просто велел мне лежать на спине, и все. И я ничего не чувствовала, только было больно».
Потом ей уже не было больно, но она все равно удивлялась. Это была всего лишь обязанность,
долгая, скучная, и ничего для нее не значащая. Батшева с удовольствием слышала тяжелое
дыхание мужа. Она знала, что после этого ей можно будет повернуться на бок и спокойно заснуть.
Больше ничего она и не делала - муж не просил. Он даже редко целовал ее, - Батшева просто
раздвигала ноги и закрывала глаза, думая о чем-то другом.
-Иди сюда, - Хаим протянул культю к ее груди и Батшева едва не отшатнулась.
