«Благодарю за приятные воспоминания. Bone jour. ЭР.»
Впервые за эту неделю я рассмеялась.
После душа я рассматривала себя в зеркало как какую-то незнакомку. На меня оттуда смотрела женщина средних лет с миленьким носиком и высокими скулами, с сеточкой морщинок в уголках глаз и крепкой линией подбородка. Над левой бровью шрам в виде куриной лапки. Асимметричные веки.
Я расчесала волосы, собрала их в два хвостика. Вообще-то цвет волос у меня был скорее темный, нежели светлый, но в последнее время я ко всему прочему еще и стремительно седела. Я всегда завидовала своей сестре — у нее были густые светлые волосы. Хэрри никогда не думала о спреях и муссах для волос, в то время как мне приходилось расходовать их тоннами чтобы придать хоть какую-то форму своей прическе.
Какое-то время я внимательно себя разглядывала. На меня смотрели усталые зеленые глаза, окруженные бледной синевой. С внутренней стороны левой брови я заметила какую-то линию. Может просто освещение? Я сдвинулась немного вправо. Это оказалась настоящая морщинка. Просто класс — одна неделя в Гватемале и здравствуйте еще десять лет!
Или я просто переволновалась из-за предупреждения Гальяно? И было ли это предупреждением? В раздумьях я выдавила пасту на зубную щетку и начала с верхних моляров.
В чем смысл той беседы в «Кукумаце»? Просьба быть бдительной? И осторожно выбирать места и людей для общения? Возвращаясь из кафе, мы больше всего говорили о канализационном деле, но информации у Гальяно было совсем немного.
Посещение центра по планированию семьи не принесло результатов. Как и визит в частную клинику Mujeres por Mujeres. Хоть и с большой неохотой, но все же дежурный врач по имени Мария Цукерман согласилась проверить базу данных своих пациентов. Нашлись две женщины по фамилии Эдуардос — Маргарита и Клара, обеим уже за тридцать. Ни Люси Жерарди, ни Клаудии де Альды, ни Шанталь Спектер там не оказалось. Если даже кто-нибудь из них и приходил к доктору они наверняка использовали вымышленное имя. Что совсем неудивительно.
Однако Гальяно понял что поднимать белый флаг рановато — многие записываются к врачу, потом не приходят. Некоторые появляются один-два раза, а затем исчезают надолго, а то и навсегда. Многие пациенты из списка подходили по возрасту к той девушке из отстойника. Многие к тому же были беременны. Но без фото или описания доктор Цукерман не позволила беспокоить свой персонал допросами.
Гальяно попросил список всех звонков и посещений за прошедший год, но как и ожидалось, доктор Цукерман отказала, сославшись на врачебную тайну. Детектив заверил ее что как только появится чуть больше информации ордер будет получен.
Я прополоскала рот и сплюнула, не переставая чувствовать себя виноватой. Ведь если бы я тщательней изучила канализационные стоки, то у нас сейчас было бы достаточно информации.
Еще мы тогда с Гальяно поговорили о нападении на Карлоса и Молли. Он слышал о стрельбе, но знал немного, так как расследование вела полиция Сололы. Однако пообещал мне что разузнает все что сможет.
На этих мыслях я выдавила крем на пальцы и принялась массировать лицо.
Еще мы с Гальяно говорили об Эндрю Райане. Я рассказала о его нынешней работе. А он поделился несколькими историями из прошлого хулиганистых друзей.
Уже прощаясь, Гальяно сообщил мне что его напарник утром пойдет к Альда и Эдуардос, а он сам заглянет к Джерарди и Спектерам. Учитывая что было найдено в «Параисо» то воскресные визиты вполне оправданы. Я стала напрашиваться с ним. Спорила и уверяла что ничего страшного в этом нет и что свежий взгляд никогда не повредит. Он хоть и отнесся к этому скептически но все же позволил мне пойти.
Наконец я выключила свет, распахнула как можно шире окна, включила будильник и залезла в постель.
Мне показалось что я несколько часов слушала шум машин за окном, звуки издаваемые гостиничными постояльцами и наблюдала колыхания теней на потолке. Наконец, я заснула накрывшись подушкой. Во сне я видела Гальяно и Райана на совместном пикнике.
* * *
Гальяно заехал за мной в восемь. Все повторилось: те же слова приветствия, те же очки. За завтраком он сказал мне что собирается надавить на страшего брата Люси, Марио Джерарди.
— Почему именно он?
— От него несет проблемами.
— Круто, — восхитилась я его лексиконом, так как не слыхала эту фразу со времени как группа «Бич бойз» распалась.
— Что-то не так с этим парнем.
— Может его носки? — пошутила я.
— Иногда вы смотрите в самый корень, — он оценил мой сарказм.
С этим не поспоришь.
— Чем занимается этот Марио?
— Всем понемножку.
— Студент?
— Степень по физике. Принстон, — Гальяно соскреб остатки яйца и бобов на хлеб.
— Так значит мальчик-то не простой. Что сейчас делает?
— Вероятно ищет альтернативные решения Постоя́нной Пла́нка.
— Детектив Гальяно разбирается в квантовой теории! Впечатляет.
— Марио симпатичный и богатый. Типичный Гэтсби с дамами.
— О, детектив Гальяно знает литературу! Следующий вопрос викторины: почему Бат не любит Марио?
— Из-за носков, — ухмыльнулся детектив.
— Любопытно, что и Люси и Шанталь Спектер исчезли фактически в одно и то же время.
— Это более, чем любопытно.
Игнорируя мои протесты он все же сам заплатил за завтрак и мы двинулись в Зону 10.
Продвигаясь черепашьим темпом сквозь пробку на Авенинда-ла-Реформа, мы около десяти минут простояли напротив Ботанического Сада Университета Сан-Карлоса. Мысленно я представила себе как по тротуару проходит Люси Джерарди, как длинные темные волосы спадают ей на лицо.
Зачем она ходила в тот день в Сад? С кем-то встречалась? Позаниматься? Помечтать о своих несбывшихся девичьих мечтах? Ее ли кости Диаз забрал у меня?
Я отвернулась от окна снова ощутив волну вины.
— Почему Джерарди первые на очереди?
— Сеньора Спектер не ранняя пташка.
Меня это удивило.
— Я считаю чтобы сделать большое дело можно на мелочи не отвлекаться. Если ее светлости нравится спать, пусть спит. Кроме того, я хочу застать папашу Джерарди дома.
Сразу за американским посольством, Гальяно свернул на узкую, заросшую деревьями улочку и припарковался с краю дороги. Я вышла первой и, греясь на майском солнышке, подождала пока он ответит на звонок.
Может Люси пошла в Сад потому что был солнечный день? Чтобы покормить белочек? Понаблюдать за птичками? Просто погулять и посмотреть что там есть? Побыть наедине с собой?
Поместье Джерарди стояло посреди ухоженного газона и шикарно подстриженных зеленых изгородей. К самому дому вела дорожка из каменных плит, обрамленная клумбами с яркими цветами. Фундамент здания тоже обвивали красивые растения.
Справа располагалась подъездная дорога и на ней стояли «Мерседес-500» и джип «Гранд-Чероки». Слева был небольшой загон, где на цепи бесновался шнауцер.
— Думаю, собаку можно проигнорировать, — сказал Гальяно и нажал на кнопку звонка.
Двери открыл седовласый, высокий и худой человек, в очках с черной оправой. Одет он был в темный костюм, ослепительно белую рубашку и желтый шелковый галстук. Мне стало интересно, по какой такой надобности человек так оделся в воскресенье утром.
— Доброе утро, сеньор Джерарди, — по-испански поздоровался Гальяно.
Подбородок Джерарди выпятился со значением, а глаза скользнули в мою сторону.
— Доктор Брэннан — антрополог. Она помогает в деле вашей дочери.
Джерарди все так же молча отступил вглубь дома, тем самым давая понять что мы можем войти. Мы проследовали за ним через выложенный плиткой коридор в обшитый деревом кабинет. На полу туркменский ковер ручной работы. Резной стол из грецкого ореха. Стоящие немалых денег коллекционные штучки эстетически расставлены на полках из красного дерева. Чем бы ни занимался Джерарди, платили за это прилично.
Едва мы пересекли порог, как в противоположном конце коридора появилась женщина. Это была полная, светловолосая женщина.
— Доброе утро, сеньора Джерарди, — опять по-испански поздоровался Гальяно.
Сеньора Джераради бросила на него взгляд полный страха и отвращения, словно увидела в своей раковине скорпиона.
Сеньор Джерарди заговорил со своей женой на таком быстром испанском что я совсем не уловила смысла. А когда она начала было отвечать тут же оборвал ее:
— Эдвина, пожалуйста.
Она несколько раз с силой сжала ладони, так сильно что под розовой кожей рук суставы побелели. Было видно как она колеблется, и казалось что она снова хочет возразить. Но вместо возражений, она закусила губу, развернулась и ушла.
Сеньор Джерарди жестом пригласил присесть на кожаные стулья, стоящие у стола.
— Прошу вас.
Я села. Кожа пахла как в салоне «ягуара», или по крайней мере, как мне казалось должен пахнуть кожаный салон «ягуара», я ведь ни разу не ездила в этой машине.
