преступления может быть только смертная казнь, и не в качестве наказания, а в качестве способа избавления от генетически ущербного члена популяции.
Много ли они успели вывезти до приезда полиции, слухов не доходило, однако, судя по той раздражительности, с которой Валентина Сергеевна вышла на работу, немало. Также, повторюсь, непонятно, присутствовала ли при ограблении её дочь. Видимо, нет, поскольку вскоре ребёнок объявился живой и здоровый. И, если начальница пребывала в такой глубокой фрустрации из-за исчезновения вещей, она недалеко ушла от брата.
Воровство происходило средь бела дня, никого не таясь, Сергей Сергеевич перемахнул через забор, взломал замок входной двери, опыт краж у него имелся, и весь день они с женой методично обчищали дом больной. Соседи забили тревогу только вечером, когда увидели в окнах свет, которого там быть не должно. Вызвали полицию, те вяло постучались в ворота, а Сергей Сергеевич как ни в чём не бывало им открыл, совершенно не осознавая, что в тот момент совершал преступление. Когда его скрутили и препроводили в автозак, по рассказам сбежавшихся на представление соседей, он недоумённо вращал косыми выпученными красными глазами, а на его мясистом потном лице гуляло выражение то ли презрения, то ли насмешки, то ли превосходства. Его спутница жизни вела себя более соответствующим образом, сначала она спряталась где-то в доме, и её долго искали, начали даже думать, что вор был один, однако с помощью кинолога с собакой женщину, наконец, нашли. Когда её выковыривали из убежища и вели к изрядно заждавшемуся муженьку, она металась и вырывалась, визжала и материлась, как водится для существ подобного сорта, потеряв всякий человеческий облик.
Но что потом? Полиция, так лихо управившись с незваными гостями только потому, что они явились в дом не последнего лица из местной администрации, в итоге оказалась в затруднительном положении. Я даже представляю себе сцену первого допроса.
«Ваша фамилия, имя, отчество?»
«Заливец Сергей Сергеевич».
«Документы при вас?»
«Да».
«Предъявите».
«Пожалуйста».
«Ранее судим?»
«Да».
«Когда, по какой статье?»
«Лет 7 назад, статья 158, пункт 3».
«Что делали в доме Заливец Валентины Сергеевны?»
«Приехал в гости к сестре».
«Как вы проникли в дом в её отсутствии?»
«Взломал замок, легонечко так, чтобы не сломать. Думал сюрприз сделать, она придёт с работы, а там уже я с женой. Вот бы удивилась!»
«А вам известно, что она проходит курс лечения в областном онкологическом диспансере?»
«Да вы что! Ай-ай-ай, вот ведь горе-то какое, я и не знал. Долго не виделись, не общались, думал, радость будет, наконец встретимся, обнимемся, поцелуемся как в давние времена. Мы, знаете ли, в детстве были очень близки, вместе лазали соседские яблоки воровать, ворованное почему-то всегда слаще, я забирался на дерево, а она на стрёме, то есть на шухере, то есть на стороже стояла. Вы меня отпустите, пожалуйста, гражданин начальник, а то ведь могу её и в живых не застать».
И его отпустили, задерживать было не за что, брат приехал к сестре, хотел сделать сюрприз после долгой разлуки, просто так получилось. К ней в дом они с женой не возвращались, уехали обратно в город, но ни на следующий день, ни через неделю Сергей Сергеевич не пошёл навестить сестру, он пропивал наворованное, имел право наслаждаться плодами преступления, предоставленное ему всеми нами. Почему? Я не имею сейчас в виду тот очевидный факт, что он животное, зечёвая погань, гнилой ошмёток биомассы и просто генетический мусор, хотя бы отчасти, той части, которая определяет модели поведения, о которых мне, социальному работнику, целый курс что-то там вдалбливали. Речь не о нём самом. Я спрашиваю, почему общество терпимо относится к столь широким рамкам деятельности индивидов, в том числе и такой девиантной, какую демонстрировал Сергей Сергеевич, обворовавший сестру на смертном одре, употребивший племянницу выгодным для себя и невыносимым для любого нормального человека образом, о чём будет сказано ниже? Почему за преступления лишают свободы, что лишь более озлобляет подобное сочетание генов, знакомит его с такими же мусорными сочетаниями генов и приучает с ещё большей извращённой изощрённостью поддерживать собственную пагубную жизнь за счёт людей, а не просто утилизируют как вредную вещь, что, с другой стороны, нисколько бы не обедняло нашу скорбную юдоль, а то и существенно улучшило оную?
Мне ответят «гражданские права» и тому подобное, кто-нибудь особо безмозглый скажет, что человек по природе добр, другой дурачок вставит, что каждый имеет право на второй шанс (это уж совсем глупость, поскольку условия жизни в тюрьме и при выходе из неё ухудшатся, и если ранее что-то кого-то подвигло на преступление, то теперь оно станет ещё более оправданным), первые продолжат, мол, наказание должно быть соразмерно преступлению, являться не местью, а восстановлением нарушенного права (а я и не говорю о каких-то расчётах, я говорю о фактической проверке, давшей наглядный результат, на полноценность конкретного сочетания генов, насколько оно гармонично и созидательно), однако всё это лишь лицемерная чушь. На мой взгляд, во-первых, мы боимся, боимся и эфемерной ответственности судить и выносить окончательный, ни при каких обстоятельствах не исправимый приговор, и абсолютно конкретного, непосредственного приведения его в исполнение, предсмертного взгляда, крови на бетонном полу, окоченелых, негнущихся конечностей покойника, отвратительно-сладкого запаха смерти, комьев земли, падающих в могилу и с гулким звуком бьющихся о крышку гроба, – у всех нас есть занятия и приятнее. Однако имеется ещё и во-вторых, и это самое интересное. Кто первым воспротивится безусловной утилизации носителей неудачного сочетания генов? Власть предержащие. Почему? Потому что они сами являются одними из тех, кто обворовывает, калечит и убивает. Так сократится их ресурсная база, так исчезнет надежда на безнаказанность, и я ещё не упоминаю о том, что рассеется иллюзия собственной исключительности, чувство непогрешимости, состоятельности исповедуемых ущербных ценностей, ведь рядом будет стоять тот, кто вправе тебя казнить. Как я говорил, таков результат демократии, именно под её знамёнами через выборы к власти приходят самые лживые, спесивые, злобные, лицемерные, те, кто способен на всё, лишь бы достичь собственных целей, поскольку ни один честный человек, уважающий жизнь и понимающий, что единственной ценностью является познанная истина, не станет заискивать перед сбродом, дабы заручиться его поддержкой для осуществления того, что является правильным. Правду обойти невозможно, а вот ложь необходимо всячески продвигать, иначе она утонет в гомоне себе подобных.
XIII
На исходе второй недели запоя и первого месяца пребывания Валентины Сергеевны в больнице брат её всё-таки навестил. По собственному опыту знаю, что она проходила через одну из самых тяжёлых стадий лечения, и потому прекрасно себе представляю, в каком плачевном, уязвимом состоянии пребывала женщина. В этот период посетителей стараются к больным не пускать, но для Сергея
