знаю!
— Что было бы со мной, если бы я сказал, что я не Дольф? -
усмехнулся я.
— Я должен был отказаться от услуг лекаря, не соответствующего
условиям… сказать, что слышал о нем, как о шарлатане — а дальше решать
по обстоятельствам. Настоящий шарлатан, когда его уличают, не станет
болтать об этом почем зря…
— А ненастоящего, стало быть, убить, — понимающе кивнул я. — Но на
всякий случай вы бы убивали всех, случайно попавших в вашу ловушку.
— Приказ гласил "не привлекать лишнего внимания"! — запротестовал
посланец Карла. — А лишние трупы и исчезновения тоже его привлекают…
— Вы должны были отправлять какие-то донесения? Оставлять условные
знаки?
— Нет, — затряс головой он. — В случае успеха — возвращаться так
быстро, как возможно… едва ли донесение успело бы быстрее.
Резонно. Ну что ж, похоже, я узнал все, что он мог мне сообщить.
Я переложил огнебой в левую руку и выдернул меч из лежавших на
кровати ножен. Клинок Гринарда вышел легко, практически беззвучно.
Все-таки старая аристократия знает толк в своем оружии.
— Нет! — воскликнул грифонец, отступая. — Не надо!
— Неужели ты не понимаешь, что я не могу оставить тебя в живых? -
пожал плечами я.
— Но я ничего о вас не расскажу! Я не собираюсь возвращаться к
герцогу! Если он узнает, что я провалил задание, мне не сносить головы!
— Возможно, — согласился я, запрыгивая на кровать, чтобы избежать
ненужной беготни вокруг нее, — но мне нужны гарантии.
— Я… я уйду в монастырь!
— Я отправлю тебя на небо более короткой дорогой, — усмехнулся я.
Конечно, мечник из меня никудышный. Но зарубить безоружного я
все-таки могу. Впрочем, с искусным бойцом непросто иметь дело, даже
когда он безоружен. Ему трижды удалось уклониться от удара, он даже
пытался перехватить мой клинок с помощью подхваченного с пола одеяла. Но
с четвертого раза я все-таки раскроил ему череп.
Несколько мгновений я стоял, прислушиваясь и нормализуя дыхание. В
доме стояла мертвая тишина. Где, интересно, хозяева? Не похоже, что эта
горница покинута жильцами давно… Догадаться, конечно, несложно. С
другой стороны, лишние трупы и впрямь вызывают лишние вопросы…
Первым делом я тщательно перезарядил огнебой. Затем обтер меч
одеялом и вновь повесил наследие Гринарда на пояс. Затем вынул из
футляра свой хирургический нож и вернулся к четверым, сраженным первыми.
Один из них был еще жив, хотя и без сознания. Коротким движением
узкого лезвия я исправил этот недостаток. Но главная моя задача была не
в этом. Необходимо было извлечь из ран свинцовые ядрышки. Я, конечно, не
собирался просто бросить трупы здесь, и вероятность, что их найдут и
откопают, была ничтожной — но "ничтожная" все-таки не значит "нулевая".
Я никогда не предпринимал таких мер предосторожности раньше. Но раньше
за мной и моим оружием не охотился один из двух самых могущественных
людей в Империи.
С одним из мертвецов пришлось повозиться: ядрышко, пробивая
грудину, расплавилось, и его куски разлетелись в теле в разные стороны.
Я не успокоился, пока не нашел и не вытащил их все. Его плоть в области
груди была в результате изрезана практически в фарш. Пусть; так труднее
определить характер раны. Остальным я просто вырезал по куску мяса там,
куда вошли ядрышки. Эти шматки я завернул в отрезанный кусок одеяла.
Выброшу в лесу, звери быстро съедят.
Попутно я осмотрел и кошельки убитых. Они, конечно, предпочитали
носить деньги с собой, не доверяясь сомнительной честности товарищей. У
солдат были при себе считанные хеллеры, но у главного — двадцать золотых
крон с мелочью. Все-таки я получил гонорар за свою работу.
Теперь осталось всего-то ничего: выкопать могилу на пятерых и
умудриться закончить все до рассвета. Проще было бы, конечно, просто
поджечь дом, но пожар привлечет внимание. Ах да, еще ведь надо что-то
делать с их лошадьми! Убить их и оставить трупы я не могу, отпустить
бродить бесхозными тоже… Ладно. В первую очередь — забота о людях.
Если я все сделаю правильно, их не хватятся еще долго.
У любого шантажа есть два слабых места. Во-первых, свой главный
козырь шантажист может пустить в ход лишь один раз — причем это
автоматически означает его проигрыш. Пока я нужен Карлу, он не убьет
Эвьет — иначе гарантированно не получит ничего. Правда, он может пытать
ее (и я надеюсь, очень надеюсь, что она рассказала все, что знает,
сразу. Что Карлу и его людям не пришлось тянуть из нее каждое слово
клещами, в самом буквальном смысле этого выражения.) Но тут вступает в
силу вторая слабость, еще более важная. Шантаж может сработать лишь в
том случае, если шантажируемый знает о требованиях и действиях
шантажиста — а тот, в свою очередь, уверен в осведомленности
шантажируемого. Карлу нет никакого смысла мучить Эвьет, если у него нет
гарантии, что информация об этом дойдет до меня. Значит, надо
позаботиться, чтобы такая гарантия у него не появилась.
В сенях мне удалось отыскать фонарь; я зажег фитиль и снова вышел в
ночь и дождь. Подойдя к бочке, куда с журчанием стекала струя с крыши,
вымыл руки, затем зачерпнул воды и умыл окровавленное лицо. Потом
некоторое время тер куртку, штаны и сапоги. Ладно, вроде сойдет.
Холодная вода неплохо берет свежую кровь. Слева маячил какой-то сарай; я
направился туда в поисках лопаты. Дверь была заперта на крепкий засов,
но без замка. Я отодвинул его и шагнул внутрь — тут же, впрочем,
остановившись на пороге.
Из пахнущей сеном глубины сарая на меня смотрели восемь испуганных
глаз. Мужчина, женщина и двое детей, примерно пяти и восьми лет. В свете
фонаря они в страхе жались друг к другу, переводя взгляды с моего меча
на мою одежду; должно быть, какие-то пятна крови я все же оттер
недостаточно хорошо.
А я-то думал, что избавился от всех ненужных свидетелей.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.
— Это ваш хутор? — спросил я наконец.
— Да, — ответил мужчина.
— А те люди, в доме? Что вы о них знаете?
— Прискакали вчера под вечер. Загнали нас сюда. Сказали, что если
будем сидеть тихо и не рыпаться, не сделают нам зла. Днем забирали жену,
чтобы приготовила еду. Потом опять привели сюда.
Я перевел взгляд на женщину. Замордована жизнью, конечно — большое
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
