class="p1">У тревожных людей есть когнитивное искажение, по сути магическое заклинание: «если я все самое страшное придумаю и поволнуюсь, то все будет хорошо, ничего плохого не случится» или еще более выгодное «либо все окажется не так страшно, как я придумал, либо все будет плохо, зато я окажусь прав, так что в любом случае – я в выигрыше». На самом деле психического выигрыша в том, чтобы испытывать постоянную и сильную тревогу, мало, и надеюсь, что к концу книги вы со мной согласитесь.
Зачем мы заражаем тревогой окружающих, вручая им свою тревогу? Почему ваша бабушка стращает, рассказывая жуткие истории, до тех пор, пока вы не начнете судорожно запирать дом и думать о том, что вашего девятнадцатилетнего сына все же лучше водить в институт за руку? Зато как только вы это решите, она тут же успокоится и повеселеет.
Полагаю, все это потому, что когда бабушка тревожится, а вы нет, то вы не подтверждаете ее жуткую и опасную реальность. Но это означает, что вы безумны и опасно беспечны, к тому же оставляете ее один на один с этим опасным миром. От этих мыслей ее тревога еще больше вырастает (хотя, кажется, куда уж больше!). А вот если вы сами начнете бегать по потолку, воображая ужасы, живо и достоверно описанные старшим поколением, то для вашей бабушки это будет означать, что она уже не одна, и вы вместе, плечом к плечу будете сражаться с этим страшным миром, в котором может произойти все что угодно (но путем всяческих предварительных беспокойств, волнений, ограничений, запретов и дверных запоров все эти ужасы можно предотвратить!).
То есть у тревожных людей тревога усиливается, если вы не разделяете их мрачную картину мира, и особенно, если вы расслаблены и спокойны. Кому, как не им, знать, насколько опасными бывают такие состояния: «все будет хорошо», «мы как-нибудь с этим разберемся», «мы что-нибудь придумаем», «мы все проверили, ничего плохого не должно случиться».
Распыляя свою тревогу, тревожные люди просто стремятся вас спасти, помогая выделяться вашему адреналину. И вот когда вы совершенно напуганы – их дело сделано. Теперь вы в тонусе и думаете о возможных сложностях, опасностях и бедах. Им становится легче, они спокойно идут спать, а вы проводите, возможно, не одну бессонную ночь. Потому что теперь вы – вечный стражник их благополучия. Вам отдали символическую функцию «вперед смотрящего», готового заметить и возвестить о появлении возможной беды. А им, в случае чего, достанется небольшой, но приятный куш – среди наступающего мрака сказать: «А я же говорила!..»
У характерологически тревожных и травматично тревожных людей нет опции «все хорошо». Есть лишь опция «я более-менее готов к очередному выверту судьбы». Поэтому им становится реально легче, когда несчастья, которые они прогнозировали, все же происходят. Ведь это означает, во-первых, что они правы, а это всегда приятно, и во-вторых, что все под контролем, предупрежден – значит вооружен.
Они испытывают серьезное напряжение и не могут расслабиться, когда все хорошо. Для того чтобы как-то снизить растущее напряжение при более-менее благополучной жизни, такие люди могут бессознательно устраивать себе проблемы (которые будут подтверждать их непростую, полную опасностей и сложностей реальность, и показывать, что они все контролируют, даже происходящие беды), после чего мужественно с ними справляться.
4. Тревога истощает.
Тревога часто является следствием переживания ограничений: например, недостатка сил, времени, денег, еды, воды, отдыха, сна, безопасности, психических возможностей. Когда необходимый нам ресурс ограничен, мы естественным образом начинаем испытывать тревогу и страх не справиться с ситуацией. Сложность состоит в том, что чем больше мы тревожимся, то меньше у нас остается сил, времени и способности трезво мыслить.
Тревога во всех смыслах обходится нам дорого, поскольку на нее уходит слишком много психических сил. Она повышает всяческую активность в нашем организме: повышается пульс, учащается дыхание, напрягаются мышцы. Тело должно быть готово к борьбе с трудностями, но из-за того, что трудное событие случится не прямо сейчас, а в будущем, нам нужно потратить силы не только на то, чтобы активизироваться, но и на то, чтобы удержать себя от действия, время для которого еще не пришло.
Возможно, вы помните, насколько измотанными ощущали себя после того, как поволновались о предстоящем событии. При этом никакой физической активности у вас не было, но вы могли заметить реальную физическую усталость: гудели ноги, болели руки, почему-то очень устало даже лицо. При тревоге, особенно регулярной, вы можете и не замечать, что ваше тело находится в постоянном напряжении и тонусе.
С тревогой только худеть хорошо: есть не хочется, а расход калорий приличный даже без физической нагрузки. А вот спать трудно – после эмоционально или физически тяжелого дня вы не можете заснуть, несмотря на то, что ужасно устали. А если наутро вам предстоят важные события, о которых вы переживаете, глубокого сна можно не ждать. Возможно, уснете лишь к четырем-пяти утра, да и то больше от изнеможения.
Временами тревога, наоборот, заставляет нас запасаться необходимым, и тогда мы, например, едим все подряд – как будто бы впрок, пытаясь наполниться, успокоиться, включая парасимпатическую систему. Но и это не помогает. Сам факт того, что тело стало тяжелее и все ресурсы ушли на переваривание, не создает, к сожалению, ощущения реально появившихся сил и гарантий, что такой нужной еды всегда будет хватать. Вдруг что-то очень-очень понадобится, а этого не будет?
Чем больше доля вашей ответственности в каком-то предстоящем событии, на исход которого влияют также многочисленные побочные переменные, тем сильнее будет ваша тревога. Чем выше ваша планка в отношении себя и окружающих, тем сильнее тревога. Чем больше значимость события – реальная или надуманная, и чем тяжелее вы переживаете разочарование – собственное или в отношении вас, тем больше вы тревожитесь.
Но чем сильнее тревога, тем больше сил уходит на любое проявление в этом мире, а это означает, что либо все будет доставаться вам слишком большой ценой, в том числе ценой вашего здоровья, либо вы в конце концов начнете от многого отказываться, чтобы просто сохранить силы. Но обсессивно-компульсивные личности, например, не могут отказаться, потому что возможность действовать – важная для них защита от бессилия, а нарциссические – потому что отказ атакует их защиту и стремление быть самым-самым. Поэтому только депрессивные могут позволить себе выбрать отказ от деятельности как способ сохранить себя. К тому же они уже и так почти отказались от надежды, разменяв ее на отчаяние.
У взрослого человека есть хоть какая-то возможность управлять своей тревогой и
