его не первый месяц. Из окружения когда-то вместе выходили. Смог я уговорить его не трогать остальных ребят. Выбрали тебя одного, как главного зачинщика.
Виктор едва не вспылил и не пролил на себя горячий чай из кружки, когда услышал о своей главной роли в деле воровства банок с тушенкой из полкового продовольственного склада. Он не был таковым. Зачинщиком являлся другой солдат. Тот, которого он сейчас видел стоящим на посту. Ему сразу захотелось закричать в ответ, доказать своему командиру, что это совсем не так, что не он основной виновник и тем более зачинщик. Но он усилием воли заставил себя промолчать, решив, что после драки нечего махать кулаками. Да и испытание для истинного зачинщика могло быть слишком суровым. Он сам несколько дней назад прошел через него, когда участвовал в атаке штрафников на немецкие позиции, преодолевая минное поле. И не хотел, чтобы другой солдат, даже его недруг, прошел через это. Хотел поквитаться, но не таким жестоким способом. К тому же начинал понимать, что, с учетом сокрытия вины, истинного зачинщика могло ждать еще более суровое наказание в соответствии с законами военного времени. Вплоть до расстрела.
Старший лейтенант заметил на лице солдата злобное выражение и сразу отрезвил парня:
– Рад, что ты вернулся. Теперь ты боец опытный, обстрелянный. Пороху понюхал. Ранен был. Можно и пулемет тебе сейчас доверить. Только я в другой взвод тебя переведу. А то парень ты, по всему видно, горячий, вдруг спросить со своих товарищей захочешь?
– Не захочу, товарищ старший лейтенант! – огрызнулся Виктор, поняв со слов командира истинное положение дел, которое привело его в штрафную роту.
Виновный выскользнул, вовремя проскочил сквозь расставленные особистом капканы. Выгородил себя, свалив всю вину на него. Не захотел отвечать за свой поступок, подставив под удар того, кого сам сбил с пути.
– Смотри у меня, Волков, – сменил тон командир роты, чувствуя негодование в голосе молодого солдата. – Я теперь за тобой смотреть буду в оба. Подведешь – расстреляю на месте!
– Не подведу, товарищ старший лейтенант! – выпалил Виктор и, резко встав со своего места, спросил: – Разрешите обратиться?!
– Обращайся, – не меняя тона, ответил ему командир.
– Мне бы в роту разведчиков попасть, – боец попытался заставить себя смотреть прямо в глаза своему командиру. – Вот это передать.
Он извлек из нагрудного кармана своей гимнастерки матерчатый сверток, тот самый, что забрал у погибшего товарища прямо на поле боя. Виктор аккуратно развернул его и протянул ладонь к ротному, демонстрируя лежащие на ней медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». А под ними наградные документы, свернутую справку из госпиталя о ранении и пару бумажных треугольников писем из родного дома – самое дорогое, что было возле сердца у отправлявшегося на смерть солдата.
– Оставь здесь, – мягким тоном произнес старший лейтенант. – Я сегодня на совещании в дивизии буду. Там командира разведчиков увижу и передам это ему.
Виктор покидал блиндаж ротного командного пункта с чувством облегчения из-за того, что отдал последний долг своему товарищу, павшему в бою.
– Волков! – окликнул солдата ротный старшина, когда тот вышел из блиндажа командира роты.
Давно служивший в армии, прошедший не одну войну, пожилой, по меркам фронта, солдат по-отечески положил руку на плечо молодому бойцу, одновременно одаривая его широкой и доброй улыбкой.
– Ты, парень, на ребят своих не серчай, – начал он, явно отклоняясь от воинского устава в общении. – Они не виноваты в том, что случилось. Голодали все на равных. А когда особист появился, тут все испугались. Этих у нас порою больше фрица опасаются. От врага хоть знаешь чего ожидать. А тут – совсем другое дело.
Старшина оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что его могут подслушать.
– А тебя сейчас шибко уважать стали, – продолжил он. – Во всей роте. Да, пожалуй, и в полку. После твоей выходки с тушенкой проверка началась. Военная прокуратура нагрянула. Особый отдел работу провел. Говорят, что нескольких тыловиков расстреляли. Хищения продуктов нашли скрытые. Деньков пять прошло, и нам норму питания повысили по приказу свыше. Теперь кормить получше стали. Вместо простой баланды на воде с парой крупинок в котелке навар появился и гуща. Даже мясо перепадает. Мало, конечно, но есть чуточку. Солдатики преобразились, порозовели.
Старшина улыбался от собственных слов.
– И нас вот-вот на переформирование должны в тыл отправить. Слух такой прошел, – наклонился он к лицу Виктора. – Отдохнем, в баньке попаримся, вшей проклятых изведем. А тебе я за твои мытарства пару портянок сверху положенного дам, обмундирование получше подберу. Заслужил!
Виктор не стал ничего говорить в ответ. Его собственная жизнь вполне могла стать разменом за лучшее содержание остальных солдат в суровых условиях фронта. Пока он замерзал в забитом людьми каменном амбаре под охраной бойцов, подчиненных особому отделу дивизии, пока шел на расстрел, потом участвовал в смертельной атаке на пулеметы по минному полю, после чего пребывал в санитарном батальоне, прошло время, и в его подразделении произошли существенные изменения, о которых он и не подозревал.
Командир роты сдержал свое слово и перевел Виктора в другой взвод, а заодно и назначил его в один из пулеметных расчетов, тем самым включив молодого солдата в боевую работу. Сначала тот сам таскал и подносил тяжелые коробки с длинными и ровно свернутыми матерчатыми пулеметными лентами. Предварительно набивал их вручную патронами. Сушил у костра или возле печи, если те намокали во время дождя или тумана. Сырые они не работали, были тяжелые, их заклинивало при работе пулемета. Потому каждый подносчик отвечал за свои комплекты, заботился о них. Просушивал, набивал так, чтобы патроны не перекашивало, потом сматывал ленту, укладывал ее в коробки. А еще дежурил, охранял, ходил в наряды, копал рвы, окопы, рыл траншеи, обустраивал позиции: основную и пару запасных. Хлопот и забот много было.
Потом Виктор стал помощником наводчика – заряжающим. Подавал в приемник ленту во время боя, попутно проверяя ее состояние. Перетаскивал с места на место тяжелый, в несколько десятков килограммов, пулемет, массивный станок и щиток от него. А в бою это надо было делать быстро, да еще под огнем противника. Часто в узких траншеях, где нужно протиснуться к заранее подготовленной ячейке. Проверить механизмы, установить, зарядить, снова проверить. Обозначить для себя или сверить намеченные ориентиры, возможно, нанести их на схемы, обозначить самое опасное направление для работы и начать вести туда огонь, постоянно контролируя состояние ленты и патронов в ней.
И вот уже первый номер расчета убит в бою. Наводчик ранен. И Виктор сам становится на место стрелка прямо во время сражения. Делать нечего. Выбора
