мужик с костылем, потом из двери невесомо выплыла гитара, и следом за ней легко спрыгнул со ступеньки Андрей.
– Привет, одноклассница! – щурясь от яркого солнца, с улыбкой сказал он.
– Привет, одноклассник! – ответила Юля.
Армия явно пошла на пользу Ракитину. Он стал выше ростом и шире в плечах. Ветер трепал его русые волосы. Ясные голубые глаза с теплом смотрели на Юлю.
Она будто впервые его увидела. Собственно говоря, так оно и было. Привычные школьные роли теперь потеряли всякое значение, друзьями же они вообще никогда не были. Юля вдруг смутилась.
– Классно, что ты гитару привез, – сказала она, чтобы хоть как-то начать разговор, – поехали в общагу. Голодный, наверное?
– Ну да, неплохо бы вообще-то… – Ракитин закинул гитару на плечо и двинулся за Юлей.
В трамвае они встали на задней площадке, отвернувшись от пассажиров.
– Далеко ехать? – спросил Андрей.
Юля посчитала в уме:
– На шестой остановке выходить. «Советской армии».
– Хорошо. Ты по этой дороге на учебу ездишь?
– Да. Можно еще вообще-то троллейбусом, на нем быстрее. Но там всегда очень много народа. А здесь обычно можно сесть и спать полчаса. Утром это актуально. Да и дорога здесь интересней.
– Покажешь мне места, которые тебе нравятся? – спросил Андрей.
Юля быстро взглянула на него и отвела глаза:
– Ну, если тебе хочется…
– Хочется…
В комнате девчонки уже накрыли стол и сидели в ожидании. К недотроге Юле приехал парень! Это ж такое событие! Тем более, поэт. Стихи всей комнатой читали. Оля даже перенесла поездку домой с этих выходных на следующие, чтоб посмотреть на него.
Ракитин оказался довольно галантным: перецеловал всем девчонкам руки и с каждой нашел, о чем поговорить.
– Кто здесь поклонница Филиппа Киркорова? – поинтересовался он, разглядывая многочисленные портреты певца, расставленные на стеллаже, – Неужели, ты? – Ракитин с тревогой посмотрел на Юлю.
– Нет, не я, не переживай, – засмеялась Юля, – я на такие сильные чувства не способна. Это Маринкина любовь. Причем, взаимная. Он ей даже песню посвятил! – Юля напела: – «Я люблю тебя, Марина, все сильней день ото дня, Без твоей любви, Марина, этот мир не для меня».
– Я ее, кстати, первый раз услышала в свой день рождения. Так что, это знак! – с многозначительной улыбкой сказала Марина. Она никогда не уставала защищать своего кумира от нападок разных посетителей.
Юля зашла за шторку, отделявшую комнату от маленькой кухоньки, и стала раскладывать по тарелкам нехитрое угощение, приготовленное девчонками, пока она встречала гостя.
Застенчивая Оля прикрылась от Ракитина растрепанным «Дворянским гнездом» Тургенева. Андрей заглянул на обложку:
– Нравится тебе писанина этого сивокудрого страдальца? – полюбопытствовал он.
Юля за шторкой прыснула от смеха: Ракитин никогда не церемонился с великими.
Оля пожала плечами и неуверенно ответила:
– Ну, в общем, да.
– Преподавать потом его в школе будешь?
– Ну, он же есть в программе…
– Я бы его давно уже оттуда выкинул. Если уж литературу считать учебником жизни, то точно не у Тургенева ей учиться. Только «Му-му», пожалуй, и можно оставить.
Юля поставила перед Ракитиным тарелку с жареной картошкой и кружочком колбасы. Обычно у них бывала просто жареная картошка, но сегодня ради гостя они скинулись.
Все принялись за еду. Повисла долгая пауза. Юлю снова охватило смущение. Одно дело переписываться на расстоянии, придумывать разное друг о друге, мечтать… и совсем иное – оказаться рядом… Со взглядами, жестами, словами…
Женя решила разрядить обстановку:
– Вы надолго к нам? – степенно обратилась она к Ракитину.
Андрей мельком взглянул на Юлю, гонявшую по тарелке последний брусочек картошки.
– На последнем автобусе, наверное, сегодня уеду, – ответил он Жене и, отодвинув в сторону тарелку, сердечно поблагодарил девчонок за обед: – Это была самая вкусная картошка за всю мою жизнь. Честно.
– Это ты еще наших «нУждиков» не пробовал, – ляпнула Маринка. Юля сделала ей страшные глаза, но было уже поздно.
– НУждики?! – с интересом воскликнул Андрей, – Какое классное словечко! И что же оно означает?
Марина принялась рассказывать, как однажды из всех запасов у них осталось ровно два вида продуктов: картошка и мука. До стипендии надо было дотянуть еще пару дней. Им кое-как удалось наскрести денег на одно яйцо. Замесили тесто, нарезали кусочками вареную картошку и налепили с ней пельменей. По-хорошему бы надо было растолочь картошку с маслом, но масла, увы, не было. Есть это дивное блюдо никто не стал, но зато родилось такое вот красивое название – «нУждики».
– В армии, в нашей части, ваши нуждики бы влёт ушли, особенно пока мы были «духами»… – сказал Ракитин и взялся за гитару, – Но не будем о грустном! Что вы тут обычно поете? Давайте, начинайте, а я подыграю!
Юлька отрицательно покачала головой и попросила:
– Спой что-нибудь своё.
Андрей взял несколько пробных аккордов и, глядя Юльке прямо в глаза, запел низким глубоким голосом:
Боже, святою водою
Нас воедино слей.
Боже, сломай мои крылья,
Я остаюсь с ней.
Боже, рождай нас светом
И обручай нас тьмой,
Дай догореть с рассветом,
А поминай – водой.
Сплети наши пальцы, чтобы
Нам нас не потерять.
Боже, сомкни наши губы
И не дай нам их разорвать.
Боже, рождай нас светом
И обручай нас тьмой,
Дай догореть с рассветом
А поминай – водой.
– Ты мне обещала показать свои любимые места в этом городе, – сказал Андрей, заглушив ладонью последние отзвуки струн, и взял Юлю за руку. Не прощаясь с девчонками, они вышли из комнаты.
Сразу за общагой начинался огромный парк. Едва войдя в него, Андрей свернул с тропинки и потянул Юлю в россыпи подснежников и густые заросли покрытых золотыми сережками ив. Насквозь пронизанные солнцем, оглушенные весенним гомоном птиц, опьяненные липким запахом раскрывающихся почек, они остановились посреди леса. Никогда раньше Юлькино сердце не бухало так громко. Казалось, что сейчас оно заняло добрую половину всего тела.
Андрей неуклюже обнял ее за плечи и наклонился к ее лицу так близко, что она почувствовала его горячее дыхание:
– Юль… – голос Андрея срывался от волнения, – Пожалуйста, будь со мной… У меня ничего в жизни больше нет, кроме тебя… Я клянусь тебе, что это навсегда. С первого класса… Я пробовал… Мне никто не интересен, кроме тебя… Будь со мной! Я очень постараюсь… Все, что ты захочешь…
– Да.
В этот длинный день вместились и окрестности педагогического университета, и камская набережная, и тенистый, заросший ландышами, дворик возле Дома писателей, и уютный скверик с чугунными решетками, изображающими сюжеты сказок Пушкина, и несколько трамвайных маршрутов, от конечной до конечной…
* * *
Андрей и Юля с трудом разняли сплетенные пальцы только после того, как шофер, потеряв терпение, крикнул: «Закрываю двери!».
Следом за автобусом взметнулся из пыли все тот же белый пакет. Ветер подхватил его и унес высоко в небо, даже не зацепив за нежно-зеленые ветви старых тополей, окружавших привокзальную площадь.
Глава 4
За май и июнь Юля получила больше писем, чем за предыдущие девятнадцать лет своей жизни. Некоторые были совсем короткие – просто зарисовки начинающегося лета, некоторые длинные –
