неделю. Довязала кофточку. Дочитала «Джейн Эйр». Выучила несколько стихов Есенина. Вечерами смотрела сериал «Богатые тоже плачут». Её совершенно завораживал бархатный голос Луиса-Альберто. Марианна раздражала. Как можно быть такой полоротой, чтобы забыть на лавке собственного ребенка?! Ладно, мама Чёлли о нем позаботилась…
* * *
На последней неделе перед Новым годом директор и завуч приняли у Юльки зачет по географии. С учетом предыдущих Гошиных «двоек» вывели ей за четверть «тройку».
На ёлке Юлька задорно сыграла Одноглазое Лихо. Сергей Сергеич сидел в зале и смеялся.
На дискотеке она получила открытку без подписи. Стандартный новогодний стих:
С Новым годом тебя поздравляю
В эту темную ночь декабря.
Пусть снежинка пушистого снега
Поцелует тебя за меня.
Юлька перевернула открытку. Дружелюбная белка протягивала ей корзину, полную шоколадных конфет.
Часть 2
Окрасился месяц багрянцем
Шесть лет спустя
1998 год
Глава 1
Тонкие льдинки на подтаявшей дорожке хрустели под Юлиными ботинками. Она специально вышла из переполненного трамвая на одну остановку раньше, чтоб прогуляться по парку и подышать. Солнце пригревало уже по-весеннему, громко тенькали синицы, и в маленьких лужицах купались воробьи.
В фойе общежития на каменных широких перилах были разложены письма. Юля быстро просмотрела адресатов. О! Целых два письма для нее. Одно от мамы, второе от Аньки. Как будто нельзя было в одном конверте отправить. Судя по почтовым штемпелям, разница в отправке была в три дня. Странно. Пришли одновременно.
Юля поднималась по лестнице на свой четвертый этаж и на ходу распечатывала письмо от сестры. Оно было весьма лаконичным: «Привет! Если у тебя остались деньги, то привези шоколадную пасту и длинный батон. Пока». Юля усмехнулась. Анькин стиль жизни был неподражаем.
В комнате еще никого из четверых ее обитательниц не было. Юля сегодня была дежурной, и ей предстояло варить обед. Марина должна была за нее откликнуться, если будут проверять посещение на последней лекции по истории литературы. Видимо, всем Юлькиным подружкам было суждено носить только одно имя. С Мариной Фадеевой они с первого курса жили в одной комнате и учились в одной группе. Другими соседками Юли были Женя Топильская и Оля Братских.
Юля сняла куртку и устало опустилась на кровать. Панцирная сетка мягко спружинила. Раскрыла конверт от мамы. Та описывала все домашние дела, спрашивала, есть ли еще продукты и деньги. К письму мама приложила вырезку из районной газеты «Искра Прикамья». Там целую полосу занимали стихи … Андрея Ракитина.
Дополнительно мама сообщала, что Галина Еремеевна дар речи потеряла, когда увидела эту публикацию. Она думала, что Ракитин ненавидит литературу в любых ее проявлениях…
Юля изумленно начала читать:
Когда у меня был снег,
Я любил им хрустеть по утрам.
Я ходил и кивал знакомым домам,
Когда у меня был снег.
Когда у меня была жизнь,
Я стрелял в воробьев дробью дней.
А теперь я точку поставил на ней.
А ведь когда-то у меня была жизнь.
Конечно, стихи не были блестящими – не Пастернак и не Рубцов, но тот невообразимый факт, что их написал Ракитин, сглаживал многие недостатки.
Юля спрашивала себя, точно ли это ее одноклассник? Может, однофамилец? И одноимёнец?!
Интересно, о ком он это стихотворение написал:
Странно, что ты осталась ждать.
Странно, но ты умеешь летать.
Странно, как ты встречаешь мой взгляд
И очень часто грустишь невпопад.
Я видел, как ты препарируешь звук,
Извлекаешь музыку движением рук.
Нежной кожей ты ласкаешь ладонь,
Губами превращаешь воду в огонь.
Я слышал, как ты дышишь теплом.
Я видел, как ты молчишь о своем,
К лучу света прижимаясь щекой.
И пока ты позволишь, я буду с тобой.
Юля прочитала все стихи и задумчиво побрела на общую кухню. Она налила воды в кастрюлю и поставила ее на плиту. Когда было можно, кто-то из девчонок их комнаты старался пораньше вернуться в общагу с занятий и приготовить еду. На весь этаж из тридцати комнат были только две плиты. Итого восемь конфорок. Если припоздниться с возвращением из универа, то можно до вечера голодом просидеть.
Юля чистила картошку и думала о Ракитине. Новые друзья, интересная учеба, сам ритм студенческой жизни уже давно задвинули все школьные воспоминания в дальние отсеки памяти. Андрей после школы, кажется, где-то немного поучился. Потом ушел в армию. Прошлой осенью вернулся. И жил вроде бы в родном районе у своей бабушки в маленькой деревеньке на берегу Камы. По крайней мере, в газете местом обитания автора была указана именно она. Мать Андрея развелась с его отчимом и уехала куда-то в город, взяв с собой младшую дочь. А сыну, вероятно, с ними места не нашлось…
Юля знала, что нравилась когда-то Ракитину, но взаимоотношения с ним складывались очень по-дурацки. Да и более интересные люди в школе были… Внезапно всплывшая в памяти красная дерматиновая сумка вдруг обожгла стыдом щеки. Он же порвал ее совершенно случайно, неуклюже заигрывая с ней, а она добросовестно пожаловалась его маме. Вот дура..
Надо ему написать, пожалуй.
* * *
Вечером Марина и Женя ушли к родственникам за картошкой. Тоненькая, бледненькая Оля села к столу, поближе к лампе, читать «Обрыв» Гончарова. Юля принялась за письмо.
«Привет, Андрей!
Пишет тебе бывшая одноклассница. Не забыл еще?
Я прочитала в районке твои стихи.
Красивые. Мне очень понравились. Серьезные и глубокие.
Мама мне сказала, что Галина Еремеевна чуть в обморок не упала, когда их увидела. У нее на тебя никаких литературных надежд не было.
У тебя еще, наверное, стихи есть? Отправь мне, если не жалко. Очень интересно было бы прочитать.
Чем ты сейчас занимаешься? Какие планы на будущее?
Пиши мне, если захочешь.
Адрес на конверте».
Юля подняла глаза, задумчиво поводила кончиком ручки по губам. Оля с головой углубилась в книгу. В комнате стояла полнейшая тишина. Юля тихонько опустила руку в карман халата и, как нельзя кстати, обнаружила там пуговицу. Положила ее на ноготь большого пальца и отщелкнула вверх. Пуговка высоко подлетела и упала точно в середину металлического колпака настольной лампы. Как звонко! Оля молниеносно отпрянула от стола, уронив стул с висевшей на нем одеждой. Юля тут же почувствовала укоры совести и спрятала лицо в ладонях, пытаясь унять смех. Оля гневно стукнула ее по голове книжкой:
– Ты добьешься когда-нибудь, что у меня сердце остановится! Что это было?!
– Пуговка. Можешь себе забрать за моральный ущерб.
– Вот и заберу, чтоб тебе неповадно было! – Оля продолжала сердиться, но губы уже растягивались в улыбке. Она погрозила Юльке маленьким кулачком и снова села читать «Обрыв».
Юля покусала ручку и написала еще одну фразу Ракитину:
«P.S. Кстати, ты знаешь, мне до сих пор стыдно за один свой поступок в отношении тебя. Прости меня».
Она еще раз пробежала глазами письмо и запечатала его. Завтра надо бросить в ящик. Путь к университету лежал как раз через почтамт.
Ответ от Андрея Ракитина пришел быстро. Недели через две. Юля в тот вечер вернулась
