Плотные чашечки лифчика, соединенные спереди маленькой металлической ракушкой, заметно приподнимали грудь.
Дрожа всем телом, Юля села на мостки и опустила ноги. Вода была очень теплой.
– Иди скорее ко мне! – Андрей обнял Юлю за талию и осторожно стянул в пруд. – Вся в мурашках. Сейчас согреешься. Поплыли.
Вдоль берегов вода была хорошо прогретой, там то и дело звонко щелкали хвостами щуки, пугая мелкую рыбу. В протоке, не особо опасаясь людей, резвилась ондатра. Полная луна масляным светом заливала пруд.
Андрей и Юля плавали долго, стараясь сполна насладиться этой ночью и ласковой теплотой воды.
– Ну что, выходим? – спросила Юля, когда они вернулись к мосткам, – Одеться надо будет очень быстро.
Андрей медлил. Юля обернулась и поймала его напряженный, почти страдальческий взгляд.
– Останемся? – тихо спросила она.
Он нерешительно привлек ее к себе.
– Я люблю тебя. Ты такая красивая…
Юля обвила его шею руками. Он с нежностью продолжал:
– Когда я смотрю на тебя, то понимаю настоящее значение слова «любоваться».
От горячих поцелуев закрывались глаза, и Юле казалось, что земля бешено кружилась вокруг них, как будто, обнявшись, они становились ее осью.
Андрей прикоснулся к застежке-ракушке.
– Можно? – одними губами спросил он.
Юля еле заметно кивнула.
Обратного пути уже нет. Да и нужен ли он, этот обратный путь? Андрей любит ее, она любит его. И так будет всегда.
Андрей расстегнул застежку и раздвинул чашечки лифчика в стороны. Вода закрывала грудки ровно до половины. Бусины сосков дрожали на поверхности воды, как маленькие пробковые поплавки. Андрей осторожно взял груди в ладони и восхищенно выдохнул:
– Господи, какие хорошенькие…
* * *
По прибрежным камышам вдруг прошумел ветер. На луну стремительно наползала огромная черная туча. Сразу потемнело. Где-то далеко, за Ореховой горой, раздались первые глухие раскаты грома. Андрей и Юля торопливо одевались. Сильный порыв ветра обмакнул в воду ивы.
– Скорей! Сейчас польет! – Андрей помог Юле расправить на спине подвернувшееся платье.
Держась за руки, они побежали по тропинке к поселку. Сзади ослепительно полыхали молнии, выхватывая светом пышные кусты полыни. Юле пришло на ум, что это кто-то неведомый и огромный щелкает старинной магниевой фотовспышкой, делая для них снимки на память…
Лавина дождя накрыла их метрах в ста от дома. Андрей и Юля влетели во двор и укрылись под навесом в дровянике. Мокрые и счастливые они стояли, прижавшись друг к другу, среди хаоса.
– Я буду помнить эту ночь, пока буду живой!
– Я тоже.
Глава 6
Сразу после отъезда Ракитина начались дожди, как будто он увез с собой солнце. Юле срочно потребовалось заполнять чем-то длинные, томительные дни. Они с Анькой сходили в сельскую библиотеку и притащили две сумки книжек из списка литературы, которую Юле предстояло изучать в начале четвертого курса.
Дожди лили без перерыва дней десять. Отец уже весь извелся – была убрана только половина покосов, да и зерновые могли лечь раньше времени. Хоть и обрабатывали они с братом теперь совсем немного полей, только чтоб свою скотину прокормить, но все равно сил и затрат требовалось для этого очень много.
От тех мечтаний, которые были в начале девяностых о богатой фермерской жизни, давно уже не осталось и следа. Техника, еще тогда дышавшая на ладан, с трудом поддерживалась отцовскими руками. Выращенные зерно и мясо сбывать было некуда, цены были низкими и порой не покрывали даже расходов на топливо и корма. Фермерское хозяйство «Столбовы и Ко» едва сводило концы с концами. В надежде подзаработать отец оформил предпринимательство и стал брать заказы на железные работы: варил в домах системы отопления, печки для бань, ремонтировал машины и велосипеды ребятишкам (с этих клиентов денег он никогда не брал). Предпринимателем он был ровно один год: до того момента, как свел дебет с кредитом и увидел, что налогов заплатил больше, чем заработал. Жена говорила ему, чтобы он хотя бы не весь свой заработок показывал. А он отвечал ей вопросом: «А с чего тогда вы, учителя, зарплату получать будете?»
В один особенно ненастный вечер отец присел к дочери на диван и, смущенно посмеиваясь над собой, сказал:
– Вот ты, Юлька, шибко грамотная… Помоги мне написать…
– Что, пап?
– Да вот, охота мне свои измышления о жизни крестьянской… как-то бы постройнее, что ли…
Юля оживилась:
– Давай! Прям сейчас?
– Дак куда откладывать?
Юля вложила закладку в «Госпожу Бовари» и отправилась искать ручку и тетрадку.
– Как будет называться твоя книга? – поинтересовалась она у отца.
Павел махнул рукой:
– Да какая там книга! Так уж…
– «Былое и думы» уже были у Герцена. Как у тебя будет?
– Ну, пиши что ли: «Рассуждения крестьянина о жизни…» – отец задумчиво потер переносицу и добавил: – «во время последних перемен».
Юля записала заголовок и подчеркнула его оранжевым фломастером.
Некоторые фразы были уже хорошо обкатаны в голове отца и ложились на бумагу легко, а некоторые мысли он обсказывал долго, с разными ответвлениями и досадовал на дочь, когда она предлагала свои формулировки:
– Нет, это ты слишком уж общо! Я не так думал. Не сбивай меня!
Юля в конце концов перестала подсказывать и только записывала за ним, как Левий Матвей за Иешуа.
Отец был умным, много читал, но словно бы стеснялся говорить книжными словами и старался мысль свою выразить попроще, порой нарочито вворачивая просторечные деревенские или устаревшие словечки. Время от времени отец просил ее перечитать, что получается, и был совершенно недоволен этим:
– Пасквиль какой-то! Зачеркивай вот это! И это тоже!
Дочь послушно вычеркивала.
Они писали до полуночи. Потом отец махнул рукой на свою затею:
– Нет. Не философ я. Пускай другие пишут. Брось в печь.
– Ты не знаешь что ли, что рукописи не горят? – устало возразила Юля. – Допишем потом, не расстраивайся.
Но отец больше не захотел этим заниматься. Юля вложила в свой дневник сложенный листок с отцовскими мыслями:
«Рассуждения крестьянина о жизни во время последних перемен.
Совесть в России – неподъемный груз для человека. Некоторые исхитряются его тащить, но очень тяжело.
Крестьяне свободные стали только сейчас, так что очень трудно определить регрессивное или прогрессивное развитие.
Очень много брошенных полей. А так быть не должно. Заботиться надо о земле!
Крестьян-то в полном смысле слова в колхозах была половина, они и ухватились за землю после раздела колхозов, а остальные – кто на север, кто куда…
Все происходит по своей воле, и все люди живут по-своему, по-другому. Никак мы не можем повлиять на историю. Всё этот коллективный разум… А он какой-то глупый, тупой…
Перемен-то у нас еще и не было. Та часть, которая изменила народу, те, кто сделал себе перемены в свою пользу, – их ведь мало. Они почуяли изменения, а остальные-то ведь нет…
Вообще этот мир какой-то бардачный…».
* * *
… В середине августа Юля получила от Ракитина письмо с вложенным уведомлением из политехнического университета о том, что он поступил на вечернее отделение автодорожного факультета.
Глава 7
Рассчитывать на помощь семьи Андрею
