достаточно, чтобы воодушевить сердца, упавшие было после удаления Удино и Леграна. Ведя за собой Клапареда и остатки своего корпуса, Ней постарался сначала поддержать Мезона и Леграна, а потом помог им отбросить головную часть войск Чичагова на их боевой корпус. Более открытый в этом месте участок позволял производить линейные атаки. Ней предписал Думерку с кирасирами приготовиться к атаке справа и расставил свои пехотные колонны так, чтобы самому атаковать в штыки в центре и слева. Между тем он открыл мощный артиллерийский огонь по русским, прижатым к самой густой части леса. Думерк, горя нетерпением не упустить случай, заметил справа шесть-семь тысяч русских старой пехоты (три года сражавшейся с турками), опиравшихся на линию кавалерии, и отдал приказ атаковать. Дабы обезопасить свои фланги во время боя, он поместил легкую кавалерию справа, 4-й кирасирский слева, затем бросил 7-й на русскую пехоту и приготовился поддержать его с 14-м. Полковник 7-го кирасирского полка Дюбуа воодушевил своих солдат, сказав им, что от их храбрости зависит спасение армии, в чем их нетрудно было убедить, и пустил галопом на русскую пехоту, вставшую в каре. Атака оказалась столь мощной, что каре, несмотря на самый плотный ружейный огонь, было прорвано и пропустило наших конников, которые набросились на прорванных пехотинцев со своими длинными саблями. В ту же минуту примчался Думерк с 14-м кирасирским, чтобы помешать русским линиям перестроиться, тогда как 4-й сдерживал неприятельскую кавалерию слева, а легкая кавалерия сдерживала ее справа. Так собрали около двух тысяч пленных, помимо тысячи порубленных саблями.
Ней, в свою очередь, выдвинул вперед пехоту. Героический Мезон, спешившись, взял в руки ружье, атаковал неприятеля во главе своих пехотинцев, опрокинул русских и вынудил их отступить в лесную чащу. Ней, руководивший боем, приказал продолжать преследование до оконечности Стаховского леса, расположенного на полпути от Брилей к Борисову. Там, перед оврагом, разделившим армии, он остановился и поддержал канонаду, чтобы закончить бой. Но никакой опасности атаки с этой стороны уже не было, победу здесь обеспечили. Неприятель потерял, помимо трех тысяч взятых в плен, около трех тысяч убитыми и ранеными.
Эта добрая весть, проникнув в тылы, вызвала радостные возгласы гвардии, которая теперь высвобождалась для оказания помощи на другой стороне Березины в случае спешной нужды. Там шел ожесточенный бой, ибо Виктор с 9-10 тысячами солдат, обремененный 11–12 тысячами отставших и множеством обозов, противостоял почти 40 тысячам неприятеля.
К счастью, на левом берегу Березины, который нужно было отстаивать как можно дольше, участок был удобен для обороны. Виктор занял позицию у края довольно широкого оврага, который вел к Березине, и построил там Польскую дивизию Жирара и германо-голландскую дивизию Берга. Правым флангом он прикрывал Студёнку и защищал мосты; левым флангом опирался на лес, для занятия которого у него недоставало сил, но он выставил перед ним 800 своих последних конников под началом генерала Фурнье. Виктору долго удавалось сдерживать русских, ведя по ним смертоносный навесной огонь из орудий 12-го калибра.
Атакой русских руководил генерал Дибич, начальник штаба Витгенштейна. После мощной канонады русский генерал, желая избавиться от левого фланга французов, состоявшего из кавалерии Фурнье, пустил на нее в атаку многочисленные эскадроны. Генералу Фурнье удалось оттеснить неприятельскую кавалерию, хоть она и превосходила численностью французскую в три-четыре раза, и даже отвести ее за овраг. В то же время русские пешие егеря, атаковав правый фланг французов, спустились на дно оврага, засели в кустах и дали Дибичу возможность установить сильную батарею, которая поражала, стреляя поверх флангов, мосты, у которых теснились толпы отставших и обозы.
Виктор, опасавшийся за эту часть своей линии, ибо именно мосты он должен был особенно постараться защитить, направил на русские батареи несколько колонн пехоты, тогда как на другом берегу реки Императорская гвардия, заметившая опасность, поставила несколько орудий, чтобы подавить огонь неприятельской артиллерии. Так в течение нескольких часов обменивались градом ядер совсем рядом с мостами, которым доставалась часть русских снарядов.
Нет нужды говорить, какая ужасающая сумятица началась из-за этого в толпе тех, кто не успел перейти на другой берег. Ядра неприятеля, падавшие в плотную людскую массу, прочерчивали в ней зловещие борозды и вырывали крики ужаса у бедных женщин, маркитанток и беженок, сидевших на повозках с детьми. Люди теснились, толкались, взбирались друг на друга и давили тех, кто не мог устоять на ногах. Напор был столь велик, что даже всадники и их лошади могли быть задушены. Время от времени лошади яростно взбрыкивали, вставали на дыбы и раздвигали толпу, опрокидывая несчастных. Но вскоре масса снова плотно сдвигалась, колеблясь и испуская страдальческие крики.
Виктор, показавший в этом бою благородное мужество, когда его едва не прорвали справа, решил предпринять яростную атаку на центр неприятеля. Сначала он бросил в овраг колонну пехоты, тогда как Фурнье возобновил слева мощнейшую атаку. Натолкнувшись на ужасающий огонь сорока орудий, пехотинцы рассеялись по зарослям кустарника в овраге, но не убежали, открыли стрелковый огонь, устояли и даже слегка потеснили русских. Пользуясь случаем, Виктор пустил еще одну колонну, которая ринулась в овраг, поднялась с противоположной стороны, не разрывая линии, атаковала русскую линию и вынудила русских отступить. В ту же минуту Фурнье, выполнив последнюю кавалерийскую атаку, поддержал движение пехоты и сделал его решающим. Теперь оттесненная русская артиллерия прекратила сеять хаос у мостов, посылая туда свои ядра.
Но генерал Дибич, не желавший признавать себя разбитым, перестроил свою линию, троекратно превосходившую французскую численностью, возобновил атаку и отвел неприятеля к оврагу. К счастью, спускалась ночь, и вскоре она разделила измученных солдат. Из 700–800 конников Фурнье сохранил от силы 300; Виктор из 8–9 тысяч пехотинцев сохранил не более 5 тысяч. Русские потеряли 6–7 тысяч человек. Это двойное сражение на обоих берегах Березины обошлось русским в 10–11 тысяч человек, не считая 3 тысяч пленных, захваченных Думерком. Но их раненые могли быть спасены, наши же были обречены заранее, а вместе с ними были обречены и отставшие, уже потерявшие надежду перейти через Березину.
Французы почти чудом едва избежали ужасной катастрофы, ибо приходилось уходить через наполовину замерзшую реку от преследования трех армий, но у них возникло чувство подлинного триумфа, кровавого и мучительного, оплаченного жестокими жертвами, и тем не менее триумфа.
Однако на следующий день следовало продолжать, уже не отступление, но бегство. Нужно было вырвать из рук неприятеля 5 тысяч солдат Виктора, его артиллерию, парки и как можно больше несчастных, не успевших накануне перейти через реку. Наполеон приказал Виктору переправляться на правый берег в течение вечера и ночи, забрать с собой всю артиллерию и увести наибольшую часть разбредшихся
