завтра какая голова нужна?
– Во-первых, тебе тоже.
– А во-вторых, запасные стёкла в другом углу. Не знаешь, что где лежит, Роба разбуди.
И лихой ковбойский ответ, от которого заржали оба.
Ничего этого Чак не слышал…
…И теперь он стоял, тупо разглядывая вымытую блестящую нетронутым лаком машину. Но не галлюцинации же у него?! Он же сам видел ночью… но весь вид машины словно говорил: «Ничего не было, и ты ничего не видел». Чак вытер рукавом лоб. Вляпался он, конечно, но…
Он быстро проверил: бензин, масло, вода – всё как положено, машина готова к работе. Тогда… тогда что? Тогда надо переодеваться, он-то к гаражу готовился, а надо на выезд.
Чак бегом вернулся к себе, заново побрился, переоделся, расчесал волосы и бегом обратно, только и задержался, чтоб выгородку запереть.
Без пяти девять он вывел «ферри» из гаража. И сразу увидел идущих к нему Фредди и Джонатана. Свежих, спокойных, будто… будто и впрямь ничего не было. Джонатан как обычно, а Фредди… как обычно, в ковбойском, но каком! Грин когда-то заставлял их не просто глазеть, а видеть, замечать и оценивать, как одет человек. Так что Чак не мог ошибиться. Ковбойская шляпа дорогого фетра, замшевая куртка на меху, джинсы не абы какие, а от «Страуса» эксклюзивной модели, ковбойские отстроченные сапоги отличной кожи, горло закрывает дорогой шейный платок… по самым грубым прикидкам этот наряд стоил двухлетней годовой зарплаты, и не просто старшего ковбоя, а…
Чак не додумал.
– Как договорились, Фредди.
– За два часа обернёмся, но накинь на всякое. Позаботься о ленче, Джонни.
Фредди кивком указал Чаку на водительское место и сел рядом. Чак перевёл дыхание, садясь за руль: выстрела в затылок не будет. Пока не будет.
– В Краунвилль.
– Слушаюсь, сэр, в Краунвилль.
Чак мягко стронул машину с места. И, поворачивая на подъездную аллею, увидел в зеркальце, как Джонатан идёт к скотной по своему обычному утреннему маршруту.
В Колумбии он возил Джонатана или их обоих сразу, а вот так, наедине с Фредди, он в машине впервые. Чак осторожно покосился. Неподвижное лицо, прозрачно светлые глаза смотрят вперёд и в никуда, но всё видят. Чак отвёл взгляд. Дорога пустынна, но обледенела, и слишком гнать рискованно, да и незачем. Ему ж не сказали: «На пределе». Так что сто и не больше. Нормальная скорость, ход плавный… До Краунвилля не так уж далеко, если б дорога получше, да не дурацкие знаки об ограничении скорости на подъездах… Опять покосившись на Фредди, Чак сбросил скорость, подчиняясь знаку. Лицо Фредди сохраняло каменную неподвижность.
Ближе к городу стали попадаться и пешеходы на обочинах, и всадники, обогнали пару фургонов и замызганный грузовичок.
Всю дорогу до Краунвилля Фредди перебирал в памяти свой разговор с Ларри. Вроде, всё они обговорили, да и не такой уж Ларри… доходяга, каким был, и в русском госпитале попривык говорить с белыми, и мастер всегда уверен в себе, а такая уверенность много даёт. Подстраховать, конечно, надо и подстрахуем, первый заказчик всё-таки, а впереди Колумбия, к Пасхе Ларри там должен обосноваться, не так уж много времени в запасе, точно, надо к Пасхе, пасхальные подарки – это заказы, а там и День Матери – тоже спрос будет. Ладно, уже Краунвилль, теперь всё побоку. Старушка ушлая, её уважить надо без фуфла. Чтоб всё прошло, как нам надо, а не как получится.
– Второй поворот налево и прямо, – разжал губы Фредди, когда появились первые дома Краунвилля, и прежде, чем Чак успел ответить положенной формулой, уточнил: – Седьмой дом от угла.
– Слушаюсь, сэр, второй налево, седьмой от угла, – выпалил Чак, вписывая машину в поворот.
Тихая «белая» улица, маленькие уютные дома, газоны с живыми изгородями, укрытые на зиму мешковиной клумбы, гипсовые раскрашенные фигурки на газонах… и нужный дом в общем ряду ничем не выделяется. Чак плавно притормозил точно напротив входа.
– Жди, – коротко бросил Фредди, открывая дверцу.
И ответ Чака прозвучал уже в пустой машине. Чак послушно откинулся на спинку сиденья, расслабил мышцы, но руки оставил на руле в знак своей готовности. Ждать – так ждать, не впервой ему. Правда, обычно он шёл за правым плечом хозяина и оставался за рулём только, если работали в паре и с хозяином уходил напарник. Но это всё в прошлом, да и не нужен Фредди телохранитель, он сам…
Чак не заметил, когда он про себя стал называть их по именам, как и остальные в имении. Привычная, но не волнующая – это Тим любил копаться в моторе – работа успокоила его, а теперь началось то же, что и в Колумбии: привезти, отвезти, ждать. Молчать и ни о чём не спрашивать – ну, об этом и говорить нечего. Негру бог для того и приплющил нос, чтоб он его в белые дела не совал.
Когда стукнула дверь и на веранде появился Фредди, а с ним белая старуха в норковом манто и кружевной шали – и то, и другое, как Чак помнил из уроков Грина, уже не богатство, а роскошь – Чак изумлённо заморгал. Не на беляцкие тряпки, это-то тьфу, а вот Фредди он таким ещё не видел. Нет, ничего такого особенного. Ну, поддерживает под локоток, помогает сойти по ступенькам, шляпу несёт в свободной руке и надел только уже внизу, ну, улыбается, но… но это ж надо так всё делать. А старуха – настоящая леди, сразу видно, и не по одежде, а… а она что, тоже едет?
Чак выскочил из машины и распахнул перед ней заднюю дверцу. Старчески выцветшие, но очень живые глаза внимательно оглядели его, и последовал небрежный, как и положено, кивок.
Фредди помог ей устроиться в машине и уже готовился захлопнуть дверцу, чтобы сесть впереди, когда сухая ладонь хлопнула по сиденью.
– Ну нет, Фредди. Я тоже хочу получить немного удовольствия.
Фредди широко улыбнулся на шутливую строгость в голосе старухи.
– Желание леди – закон для ковбоя, – и сел рядом с ней.
Чак захлопнул за ним дверцу и метнулся за руль. И уже Фредди распорядился:
– Домой.
– Слушаюсь, сэр, домой, – откликнулся Чак, плавно трогаясь с места.
Надо поаккуратнее, чтобы не тряхнуть старушку. За спиной негромкий разговор о погоде, всяких пустяках, какие-то сплетни, неожиданно умные комплименты. Нет, никак не думал, что Фредди такое может и умеет. Обхаживает он старушку… видно, здорово она ему нужна, не за просто же так он её охмуряет, а она-то… аж плавится.
Чак замедлил ход, въезжая в ворота.
– «Лесная поляна»? – удивилась
