раз что ему почудилось? Сначала заставим говорить.
– Не понял, Андрей, ты о чём?
– Ну… – и совсем тихо, упавшим голосом: – Этот… гомосексуалист. Это же не нормально. Тот… ни к кому не лез, только ко мне. И… и что я с вами… но ведь это неправда…
– Конечно, неправда, – сразу согласился Жариков. – Послушай, Андрей…
– Я книгу стащил, – продолжил Андрей, словно не услышав. – Про… сексопатология называется. Там написано, это патология, извращение, и что…
– Подожди, – перебил его Жариков, переключая его сразу на себя и другую тему. – Что значит «стащил»? Взял в библиотеке?
Андрей угрюмо мотнул головой, быстро исподлобья посмотрел на Жарикова и снова опустил ресницы.
– Нет, там бы догадались, я у… ну, она совсем за своим не следит, уйдёт, а дверь открыта, и на виду книга, я взял, прочитал, ну, где про меня написано, и обратно положил. Она и не заметила.
Теперь он ещё по чужим комнатам шарит, этого только не хватало!
– Андрей…
– Нет, Иван Дормидонтович, но… но, если это так, я… я жить больше не могу. Значит, и правда, что спальник всё поганит, я к вам просто поговорить ходил, и вот, опоганил вас, теперь и о вас так думают, ну, что и вы…
– Стоп-стоп, наговорил ты много, давай разбираться. Кто и что про меня думает, меня не волнует. Я о себе всё сам знаю.
Андрей удивлённо поднял голову и даже рот приоткрыл.
– Да-а? – совсем по-детски вырвалось у него.
– Да, – твёрдо кивнул Жариков. – Так что за заботу спасибо, но… но об этом можно не думать. Теперь о тебе. Что ты книгу взял, это ещё ничего, а что по чужим комнатам шаришь… это, извини, Андрей, это уже никуда не годится.
Андрей кивнул.
– Да, я знаю, это я только один раз, за книгой.
Жариков кивнул и решил не уточнять, что факту изъятия книги, разумеется, предшествовали разведка и проверки. И кажется, он догадывается, кто та «она», что «за своим не следит» и всё на виду держит. С ней отдельный разговор будет. Ибо народная мудрость: «Дырка делает вора», – не устарела.
– И чтоб больше этого не было, – сказал Жариков с максимально возможной строгостью. – Нужна книга, или ещё что, попроси. Понял?
– Да, – уже не опуская глаз, ответил Андрей.
– Хорошо. Теперь дальше. С чего ты взял, что ты – гомосексуалист?
– Но, – растерялся Андрей, – но я же… я – джи, Иван Дормидонтович.
– Ну и что? – спокойно возразил Жариков. – Раз ты «сексопатологию» прочитал, давай разбираться. Итак,…
– Я там не всё понял, – осторожно сказал Андрей.
– Вот! – обрадовался Жариков. – Так прежде чем паниковать, надо понять. Сейчас разберёмся.
Андрей кивнул, с надеждой глядя на Жарикова.
Чёткие, академически строгие вопросы и по-ученически старательные ответы.
– Молодец, – кивнул наконец Жариков. – Действительно усвоил. – Андрей невольно улыбнулся. Впервые за время разговора. – И последний вопрос. Что из сказанного относится к тебе?
Андрей открыл рот, закрыл, судорожно сглотнул.
– Но, Иван Дормидонтович…
– Тяга к мужчинам у тебя есть, спрашиваю? – Жариков перешёл на более простые, почти житейские формулировки.
Андрей мотнул головой.
– Так какого чёрта ты мне голову морочишь?! – прорычал Жариков. – И себе тоже! Никакой ты не извращенец, запомни.
– А… а у меня и к женщинам тяги нет, – с робкой надеждой сказал Андрей. – Это… это ничего?
– Как ты на Новый год плясал… – хмыкнул Жариков.
– Это ж я не для себя, – вздохнул Андрей.
– А для кого? – терпеливо спросил Жариков.
– Для Колюни, – Андрей улыбнулся. – Он меня ещё на Рождество просил, ну, за него поплясать. Вот я и старался.
Жариков вздохнул. Ну, какого чёрта все, кому не лень, лезут туда, куда их не просят. Операцию сам себе никто не делает, а тут…
– Встретишь ты ещё её, свою женщину, Андрей, у тебя всё впереди. И всё у тебя будет.
– Да кому я нужен такой, – вздохнул Андрей.
– Ещё один на мою голову, – улыбнулся Жариков.
– А первый кто? – заинтересованно спросил Андрей.
– Врачебная тайна, понял?
– Понял.
Андрей уже успокоился, по крайней мере, внешне, и в его глазах появилось прежнее мальчишеское выражение лукавого любопытства. И всё-таки он опять вернулся к прежней теме.
– Так, что насиловали меня, это ничего? Да? Я… я ведь и раньше думал. Ведь нас всех ещё в питомнике надзиратели по-всякому… ещё до той сортировки, я же помню. И потом…
– Ничего, – кивнул Жариков. – Это твоё прошлое, Андрей. Нельзя давать прошлому власть над собой. Мало ли у кого что было в прошлом.
Андрей нерешительно кивнул.
– Да, мы… мы до сих пор иногда во сне кричим, вы… вы знаете об этом?
Жариков невесело улыбнулся.
– Не вы одни. Вы же живые люди, вот вам и больно.
Андрей вздохнул и встал.
– Спасибо, Иван Дормидонтович, я пойду тогда, да? Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Андрей, – кивнул Жариков.
Уже у двери Андрей остановился и обернулся к Жарикову.
– Так… так мне можно опять приходить к вам? С философией?
– Можно, – робкая надежда в глазах Андрей тронула Жарикова, и он повторил: – Можно.
– Спасибо, Иван Дормидонтович, – просиял Андрей. – Спокойной ночи.
И выскочил за дверь.
Жариков потёр лицо ладонями и стал собирать разбросанные по столу бумаги. Как же сидит в парнях прошлое, и как оно переплетается с новым, с тем, что они узнаю́т, читают, и какой страшной силой обладают стереотипы. Стереотип отверженности. Ко всему прочему, к их зависимостям, фобиям, ещё и это. И похоже… похоже, это тоже входило в комплекс. Привязанность к хозяину как следствие отверженности среди рабов. Жажда найти защиту. Ласковые, привязчивые, бесконечно одинокие, запуганные… и расчётливо жестокие, рассчитывающие только на себя, убеждённые во всевластии насилия. Оборотная сторона… Ладно, всё это он уже обдумывал. Даже с Юркой обсуждали, ещё летом, когда решали, можно ли допустить парней к работе в палатах. Тогда они рискнули, о многом только догадываясь. Тот риск оправдался. И породил новые проблемы. А Крис давно не заходит, видимо, всё-таки сумел объясниться с Люсей, и пока там порядок, а потом… Люся ведь тоже… медицинский случай. Ну, тут надежда на квалификацию Криса. Шерман тогда спрашивал о секс-терапии, почему мы её не применяем. Применяем. Когда удаётся. Люся с Крисом как раз такой случай.
Жариков привычно оглядел убранный стол, попробовал дверцу сейфа и закрыл шкаф-футляр. Всё, день окончен. Ещё на один день ближе к возвращению домой, на Родину. А какие там начнутся проблемы… лучше пока не думать.
Очередная «работа с картотекой» была в разгаре. На столе, кушетке, даже на стульях лежали карточки, у двери стояло ведро с плавающей в нём тряпкой, а Крис и Люся, сидя
