выше. Но и работа ответственнее. Ой, кисель, ага, спасибо, Эркин. А у тебя какие новости?
– Да я всё тебе сказал, – улыбнулся Эркин. – У меня всё хорошо. Женя, ещё киселя?
– Нет, – Женя, совсем как Алиса, мотнула головой. – А я вот ещё о чём подумала. Раз в пятницу у меня отгул, мы с Алиской с утра по магазинам пройдёмся, купим чего-нибудь.
– Вкусненького? – улыбнулся Эркин, расставляя вымытые тарелки на сушке.
– Нет, – засмеялась Женя. – полезного. Ну, в квартиру, мы давно в дом ничего не покупали.
– Ладно, – согласился Эркин. – Ты устала, пойди поспи.
– Нет, что ты, у меня стирки полно.
Но Женя медлила, обводя кухню и стоящего напротив Эркина счастливо блестевшими глазами.
– Как хорошо, – наконец вздохнула она и легко вскочила на ноги. – Ну, за дело.
И вылетела из кухни. Эркин задёрнул шторы на окне. Миняй сегодня опять говорил, что если на кухонной лоджии поставить ларь, то будет вроде погреба, но его высмеяли. И то погреб, то подпол говорят, всё время по-разному. Напроситься, что ли, завтра к Кольке, у него посмотреть. Когда тебе говорят – это одно, а самому посмотреть и руками пощупать – так совсем другое. Надо только Жене сказать.
Он пошёл в ванную.
– Женя, я завтра после работы к Кольке зайду.
– Ага, конечно, – ответила, не оборачиваясь, Женя. – Алиса молоком облилась или киселём?
– Молоком. Я замыл.
– Ага, вижу. Алиска, ты когда аккуратно есть будешь?
Алиса в ночной рубашке стояла в дверях ванной.
– Я стараюсь.
– Вижу, как ты стараешься. Давай быстренько умывайся.
Вечер катился своим чередом в домашних хлопотах и разговорах. Играть в коридор Алиса не пошла, потому что мама обещала дочитать сказку про Снежную Королеву.
Книга Андерсена была ещё из Джексонвилла, на английском, и потому читать её могла только Женя. Она видела уже в книжном магазине сказки Андерсена на русском, но вполне сознательно не купила. Зачем забывать то, что знаешь? Ни Эркин, ни Алиса читать по-английски не умеют, но язык забывать нельзя. А когда откроют Культурный Центр… там наверняка будут занятия по английскому языку. Джинни так и сказала, что будет там работать, а для чего же ещё нужны учителя английского.
И заканчивался вечер обычно. Поужинали, уложили спать Алису, поцеловали её на ночь и сели за вторую, «разговорную» чашку.
– Говорят, больших морозов уже не будет.
– Да, я тоже слышала. А прогноз ты читал?
– Нет, сейчас.
Эркин взял газету и нашёл нужную колонку.
– Вот.
– Прочитай, – попросила Женя.
Эркин кивнул и начал читать, старательно выговаривая слова. Прогноз обещал погоду в рамках средних значений. Эркин и Женя совместно решили, что это может значить одно: больших морозов не будет. А что снег и ветер… ну, так на то и зима, чтобы снег шёл.
– Февраль – это ещё зима, так, Женя?
– Ну да. А в марте начнётся весна, – улыбнулась Женя. – По календарю.
Эркин сразу подхватил шутку:
– Бумага – это одно, а жизнь – другое.
Календарь Женя купила, и он теперь висел в кухне на стене у двери. Женя сама оторвала все листки за прошедшие дни, и теперь Эркин утром или днём обрывал вчерашний листок и оставлял на столе, чтобы Женя решила: выбросить или сохранить в специально купленном для этого конверте.
Эркин допил свой чай и встал, собирая чашки. Женя кивнула.
– Да, поздно уже.
– Ты иди, Женя, ложись, я мигом, – Эркин лукаво улыбнулся и даже подмигнул.
– Буду ждать, – ответно улыбнулась Женя и поцеловала его в щёку, прежде чем выйти из кухни.
Эркин вымыл и расставил на сушке чашки, блюдца и ложки, залил в чайник воды, чтобы завтра его сразу только на огонь поставить, вылил остатки заварки из маленького чайничка и вымыл его. Ну вот… здесь – всё. Женя уже легла, наверное. Он оглядел ещё раз убранную кухню и вышел, погасив свет. В ванной быстро разделся, запихнув трусы в ящик с грязным бельём. Занавес в душе ещё влажный после Жени и пахнет её любимым розовым мылом. А на бортике приготовлены его мочалка и мыло. Давно, ещё в Джексонвилле, он показал Жене обёртку от мыла, купленного у Роулинга, и теперь Женя покупает такое для него. Здесь оно называется «Консул», а обёртка такая же – бордовая с золотыми буквами. Эркин с наслаждением вымылся, выключил воду и вышел из душа. А насколько полотенце лучше паласной сушки, особенно вот такое, мохнатое, да, правильно, махровое. Расправив полотенце на сушке, Эркин взял с полочки у зеркала флакон с лосьоном, слегка смочил ладони и протёр лицо, шею, плечи и грудь. Вот так. Алиса спит, но всё равно голым ходить не стоит. Он натянул старые джинсы, ставшие уже только домашней одеждой, и пошёл в спальню.
Женя его ждала, стоя у трюмо в ночной рубашке, и, видимо, не могла решит: оставить волосы распущенными или заплести косу. Розовый свет лампы делал её кожу чуть смуглой и даже слегка красноватой.
– Как-кая ты красивая, Женя! – выдохнул, стоя в дверях, Эркин.
Женя обернулась к нему так резко, что её волосы взметнулись волной и рассыпались по плечам, окутав их, как шалью.
– Да?! Тебе так больше нравится?
Эркин на мгновение испугался, что обидел Женю.
– Женя, тебе… ты всегда красивая.
Женя засмеялась и снова, уже нарочно рассыпая волосы, мотнула головой. Эркин засмеялся в ответ, нашаривая за спиной задвижку на двери. В два шага пересёк спальню и обнял Женю, зарывшись лицом в её волосы.
– Женя, ты… ты необыкновенная…
Руки Жени обвились вокруг его шеи.
– Эркин, господи, Эркин…
Эркин очень осторожно гладящими движениями сдвигал бретельки с плеч Жени.
– А я тебя, да? – смеялась Женя, кладя руки на его бёдра.
– Ага! – счастливо выдохнул Эркин.
Женя уже уверенно нашарила застёжку на его джинсах, потянула вниз язычок молнии.
– Ага, Женя, сейчас, дай руку.
Эркин помог ей выпутать руки из оборок ночнушки, и качнув бёдрами, сам сдвинул вниз джинсы. Чтобы рубашка и джинсы легли на пол одновременно. Теперь Эркин обнимал Женю за талию, прижимая её к себе. Женя мотнула головой, отбрасывая волосы назад, погладила Эркина по груди, по плечам.
– Какой ты красивый, Эркин. Слушай, зачем я покупаю ночные рубашки, если ты их всё время с меня снимаешь?
– А… а тебе хочется в одежде? – удивился Эркин.
Женя засмеялась.
– Ты что, шуток не понимаешь? Зачем же в одежде?
Эркин хотел было ответить, что некоторым нравится, бывало у него такое, одна, помнится, прямо в манто хотела, но предусмотрительно воздержался и сказал другое, но тоже правду:
– Я… мне смотреть
