было ожидать.
Поймать добычу удавалось за часы, но ожидание её появления могло растянуться на недели или месяцы. По этой причине команда "Жакаре" приняла тот факт, что их стройный корабль стал их домом, а терпение – союзником.
Они ели, спали, драили палубы, болтали или играли в карты, осознавая, что в их суровой пиратской жизни больше рутины, чем действий. Их неопрятный вид часто больше напоминал шайку бродяг, чем настоящую банду головорезов, способную отправить на дно целую эскадру.
Себастьян Эредия начал внимательно разглядывать каждого из них, размышляя, сколько людей ему придётся высадить на берег, прежде чем кто-нибудь из них захочет воткнуть ему нож в спину ради власти. Осознание, что для спокойного сна ему придётся избавиться почти от половины команды, огорчило его.
Когда они подошли к безопасной гавани Гренадин, он поделился своими мыслями с капитаном. Тот лишь равнодушно пожал плечами.
– Как только корабль станет твоим, ты сможешь делать, что пожелаешь, – сказал он. – Но помни: если избавишься от кого-то, остальные решат, что ты сделал это из страха. В таком случае жди от них только предательства. – Он похлопал его по руке, словно отец, дающий последние советы сыну. – Чтобы быть капитаном такого корабля, нужно с первого дня класть всё на кон. Если не готов, лучше отказаться, пока не поздно.
– А что делать, если кто-то взбунтуется?
– Повесить на грот-мачте. Она для этого и нужна. Держать паруса – второстепенно.
Эта странная философия жизни заставила Себастьяна признать, что это единственный способ справляться с проблемами, когда ты командуешь полусотней матерых моряков. Если его ремесло заключалось в том, чтобы силой забирать чужое, он должен был принять, что кто-то попытается отнять его собственность, и сила станет единственным аргументом.
Выбрав трудный путь пиратского капитана, он осознал: его успех зависит от того, чтобы стать лучшим из них. С этой простой мыслью, когда на рассвете следующего дня они бросили якоря у дикого острова Майеро, он принял решение, которое должно было стать его путеводной звездой: всё, что он делает, он будет делать сознательно, даже если ему это не нравится.
Собрав жемчужины из тайников, он в последний раз посмотрел на них без малейшего сожаления. Они были прекрасны, но он привык к ним с детства. Как бы велики они ни были и как бы их ни ценили люди, это были всего лишь круглые кусочки перламутра, коих тысячи на мелководьях Маргариты. Ничто не могло сравниться с сорокаметровым кораблем с тридцатью пушками.
Тем же вечером капитан Жакаре Джек собрал людей в просторном месте между морем и своей каютой. Опираясь на перила крыльца, он внимательно смотрел на каждого, а затем произнёс:
– Все эти годы я командовал вами, как мог, и признаю: вы подчинялись мне, как умели. Это были хорошие годы, которые принесли нам немало выгоды. Но для меня они закончились, и в этом виноваты не вражеские пушки. – Он улыбнулся с горечью. – Скорее, это червь, который точит мой корпус под ватерлинией.
Послышался ропот, люди начали переглядываться, возможно, опасаясь потерять "работу". Но шотландец поднял руки, призывая к тишине, и, хитро подмигнув, добавил:
– Успокойтесь! Да, я ухожу, но у вас уже есть новый капитан. – Он указал на Себастьяна Эредию, который стоял в стороне, и уточнил: – Это он!
Теперь растерянность уступила место удивлению и даже недоверию. После непрекращающегося шепота и нескольких открыто враждебных выкриков первый штурман, Сапфир Бурман, сделал несколько шагов вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кто до этого момента был его бесспорным начальником.
– Он? Почему он?
– Потому что только он может заплатить за корабль. – Тот смерил его взглядом. – А ты можешь?
– Нет! – признался другой, хватаясь за огромный сапфир, висящий у него на шее на цепочке. – Ты же знаешь, что не могу! Но он всего лишь сопляк…
– Ну… – спокойно ответил шотландец, будто это его совсем не касалось. – Предположим, это мы ещё посмотрим. Факт в том, что у него есть жемчуг, а у тебя только вши. – Он сделал выразительный жест, приглашая Себастьяна подняться на крыльцо. – Теперь твоя очередь! – сказал он. – Моя миссия завершена.
Названный подошел и встал рядом, наблюдая за собравшимися с таким же вниманием, как капитан Джек перед этим. Люди не выглядели слишком довольными предложенной альтернативой.
Наконец он бросил долгий взгляд на отца, который сидел в тени дерева, казалось бы, совершенно безразличный к происходящему. Прокашлявшись пару раз, он заявил:
– Правда в том, что у меня есть жемчуг, и это позволяет мне купить корабль, который никто из вас не может себе позволить. – Он развёл руки, словно это было неизбежным. – Но я знаю, что этот жемчуг не даёт мне права на ваше признание меня капитаном. – Он сделал короткую паузу, не отрывая пристального взгляда от собравшихся, и продолжил с удивительным спокойствием: – Чтобы быть командиром, нужно многое: знания, ум, авторитет и, прежде всего, смелость, чтобы противостоять тому, кто считает, что больше подходит для капитанской каюты. – Он снова остановился, словно знал, что каждая пауза усиливает его влияние, и, удостоверившись, что внимание удержано, постучал пальцем по перилам, подчеркивая: – Если кто-то из вас считает, что имеет больше прав, чем я, командовать "Жакаре", скажите это сейчас, чтобы мы могли обсудить это, пока мы ещё равны. – Он указал на них поочередно тем же пальцем. – Но если никто не выступит вперёд, я сочту это согласием, а с этого момента равенства больше не будет, и того, кто ослушается, я повешу. Всё ясно?
Лукас Кастаньо, ловко придя ему на помощь, спокойно ответил:
– Совершенно ясно!
Себастьян улыбнулся ему в знак благодарности и в том же тоне спросил:
– Есть ли кто-то, кто готов сделать этот шаг?
Люди переглянулись, надеясь, что кто-то другой сделает это. Когда стало ясно, что никто не решится, все взгляды устремились на Сапфира Бурмана, будто ожидая, что он продолжит.
Однако после долгого разглядывания своих грязных ногтей на ногах, которые, казалось, упорно копали песок, первый штурман пожал плечами, делая вид, что ему всё равно.
– Время покажет! – наконец воскликнул он.
– Нет, Сапфир, нет! – резко перебил его юноша. – Времени тут нечего говорить. Решать должен ты. – Он наклонился вперёд, будто так мог лучше его разглядеть. – И решение должно быть сейчас! – уточнил он угрожающим тоном. – Ты принимаешь меня как капитана или нет?
Другой, казалось, нуждался в нескольких мгновениях, чтобы принять решение, но, наконец, кивнул с неохотным движением головы.
– Хорошо, – пробормотал он. – Я тебя принимаю.
– Уверен?
– Уверен.
– Совершенно уверен?
Тон был почти провокацией к отказу, как будто
