За размышлениями я не замечаю, как пролетает завтрак Несмотря на сложный разговор в Давидом, аппетит не пропадает, более того, я чувствую вкус еды, и практически наслаждаюсь ею. Надя тоже втягивается, и дегустацию местных деликатесов и уже третий раз отходит с тарелкой за добавкой.
Официантка убирает грязные тарелки и салфетки, а я пока помогаю мальчишкам напиться из стаканов, которые они просто обожаю. Поильники — для слабаков! Делают это, правда, пока не очень аккуратно, и я держу полотенце под подбородком.
— Вот так, пельмешек. Ой как вкусно Роме пить водичку, он уже как взрослый. Большой совсем. Ярик, сейчас с тобой тоже попьем. Два секунды…
Дальше обращаюсь к официантке:
— Спасибо. Вы бы не могли принести еще салфеток?
Показываю, что наши закончились.
Она выслушивает просьбу, вежливо кивает, после чего наклоняется ниже и произносит:
— Конечно, я сейчас же принесу все необходимое. Только, убедительная просьба… перестаньте флиртовать с Давидом Сергеевичем.
Глава 21
Поначалу я даже не уверена, что расслышала ее слова правильно. Склоняю голову, прищуриваюсь… и считываю панику в глазах девушки.
— Что, простите?
— Вы меня простите, — суетится она. — Извините, пожалуйста. Просто раньше такого не было. Мы все уважаем Венеру Альбертовну. А то, как вы на него смотрели вчера за ужином, было… простите, неуместно. И очень заметно, — говорит она окончательно смутившись и пулей срывается с места.
Салфетки мы с мальчиками так и не дожидаемся, а я остаюсь в смешанных чувствах.
Часом позже оставляю детей с няней, и спешу на ресепшен. Кабинет Давида Сергеевича расположен в главном здании на четвертом этаже. Обо мне не только предупреждают, но и провожают вверх по лестнице.
Вокруг достаточно много охраны. Присутствие серьезных мужчин в костюмах не бросается в глаза, но вполне заметно, и я прихожу к выводу, что больше своим собственными руками Давид проблемы не решает.
Стучусь в дверь, а потом толкаю ее.
Он разговаривает по видео связи.
Я нерешительно застываю, пока Давид не делает жест рукой, дескать, проходи. Сам же не возвращается глазами к ноутбуку.
Собеседник говорит по-русски бегло, но с сильным акцентом, и я прихожу к выводу, что звонок международный.
— …Третий, Дава, — наша совместная находка, Эрик Фонтане, работал над крупными проектами на Бали и в Дубае, любит панорамные конструкции и игру со светом.
Я присаживаюсь за длинный стол и наблюдаю. Кабинет стильный, без излишеств, при этом каждый предмет здесь на своем месте. Темное дерево, кожа, панорамные окна с видом на озеро. На стене — абстрактная картина, наверняка работа какого-нибудь известного художника.
Сам Давид, как ни странно, в эти дорогущие стены вписался органично. Даже естественно. Его новый стиль, его благородная худоба. Принц, не иначе. Я мрачно разглядываю его в декорациях новой жизни. Если бы я впервые увидела его таким, я бы влюбилась по уши.
Опускаю глаза.
— Ганс, давай начнем с того, кто из них в состоянии уложиться в наш бюджет? — говорит Северянин.
— Хороший вопрос. Ты упоминал, что тебе нравится стиль Кастелли, но Бауэр как раз предлагает более быстрые сроки и гибкость в бюджете. Фонтане же золотая середина. Примерно так.
— Кастелли — премиум, так что логично было бы начать с него. Но прежде устрой мне личную встречу с твоей находкой Эриком Фонтане.
Мужчины перебрасываются парой фраз, после чего Давид опускает крышку ноутбука и смотрит на меня.
— Ганс какой-то? Вау! — тяну я.
— Партнер, — произносит Давид. — Он хочет строить отель премиум класса на твоем берегу.
— Красиво будет?
— Охуеть. Посмотреть хочешь? — приподнимает брови. И вкидывает заманчивое: — Первой.
— Хочу.
— Иди сюда.
Я неспешно подхожу, встаю за спиной. Давид копается в переписке, а я жадно рассматриваю его затылок, шею, плечи. Хочется плакать от радости.
Давид тем временем показывает несколько проектов.
— Примерно такой стиль, мы находимся в процессе утверждения главного архитектора. Будет несколько корпусов. Целый город.
— Да они же все номеров на шестьсот! — бормочу я, растерявшись. — Ничего себе. «Залив Свободы» и рядом не стоял.
— У него другой вайб. Залив — это в первую очередь уединение. Здесь же будет почти стандартная пятерка. Разумеется, с сохранением уникального стиля и духа нашего невероятного села.
— И полностью легальный бизнес, — догадываюсь я.
— Абсолютно.
Наши глаза на мгновение встречаются, и у меня сжимается сердце. Крупный легальный бизнес в станице, обалдеть! Просто обалдеть!
— Никаких митингов, обэпов, угроз.
— Ничего и близко. Лишь новые рабочие места, туристы, налоги, инфраструктура.
У меня мурашки бегут по коже, и я обнимаю себя.
— Ты сказал утром, что не уверен, будешь ли что-то делать с землей. Что скупал ее из-за меня.
— Мне нужно было прикрытие, так появился австриец Ганс. Я еще не решил, на каком уровне буду в этом участвовать. Но как видишь, он уже ищет архитектора.
— Я не понимаю, почему не Анапа, Адлер… Обалдеть. Просто обалдеть. Давид… в таком отеле каждый сможет найти работу по своему уровню.
— Я поставлю условие, чтобы предпочтение отдавали местным кандидатам. Такая возможность будет.
Дыхание задерживаю, представляя, насколько это будто грандиозно. Он продолжает:
— Взамен на Залив я отдам тебе двадцать номеров с лучшим видом, ты будешь полностью обеспечена на всю жизнь.
Я перевожу глаза с макета на Давида. Даже пять номеров в таком отеле прекрасно бы обеспечили меня на всю жизнь. Прочищаю горло:
— А у тебя сколько остается?
Давид тут же улыбается. Я пожимаю плечами:
— Алименты должны быть соизмеримы доходам отца. Вот и считаю.
— Эта сумма не относится к алиментам. Это твоя подушка безопасности. Алименты мы обсудим. Но я хочу видеть детей, и желательно, чтобы ты не вставляла палки в колеса.
— Как ты себе это представляешь? Ты инвестор с севера.
Глава 22
Давид цокает языком:
— Сложно. Ведь ты выскочила замуж.
— Потому что Адама убили, — быстро произношу я полушепотом. Давид испытывающе смотрит в глаза, и я повышаю голос: — Как собаку. И ты смеешь мне что-то предъявлять?
В глазах мелькает что-то темное, Давид подается вперед:
— А ты этого ждешь?
Близость катастрофическая, и я отшатываюсь. Он тут же встает. Теперь выше меня, больше, опаснее. Нависает.
— Хочешь этого? Чтобы предъявил тебе? — Делает шаг в мою сторону, и в мою кожу мгновенно врезаются миллион горячих иголочек. Ощущения из прошлой жизни. Те, которыми жила когда-то.
Я тут же один большой шаг назад делаю. Он продолжает:
— Или права на тебя? Хочешь знать, что меня останавливает?
— То, что Давид Литвинов мне абсолютно никто?
— Ты родила моих детей, — говорит он. — Хотя могла бы не делать этого. Продать отель, уехать куда угодно, поступить в любой вуз и начать все заново. Красивая, как мечта, юная, свежая. Желанная девочка. Никто бы не осудил. Абсолютно каждый бы понял. Я открыл перед тобой все двери.
Я ощущаю сильную уязвимость, сжимаю зубы и смотрю на него. Он делает шаг ближе:
— Но ты осталась. Родила моих детей. Сделала это несмотря на все то, что знала обо мне, видела своими наивными глазами. После того, как меня убили «словно собаку». Ты меня оплакивала горько и по-настоящему, как хорошего человека. Я никогда не буду тебе никем. Ты сама этого не захотела, Рада. Связана нас навсегда. Ты — моя.
Качаю головой.
— Я просто, — всплескиваю руками, — любила тебя. Представляешь? Не так, как твоя бывшая. Не так, как все остальные. А тихо, иногда трясясь от страха, иногда плача, но любила. Ты, видно, не знаешь, что это такое. Когда не за что-то, а вопреки. И когда готов прощать, давать шансы, меняться самой. Когда к человеку тянешься, когда нюхаешь его украдкой, когда сердечко замирает в момент близости. У тебя замирало когда-нибудь сердце или ты всегда только трахался? И да, я вышла замуж! И может, это было рано, а может, как раз вовремя, но я выкарабкалась. Почти. И ты не представляешь, как мы с Ростиком подходим друг другу, и как долго я держалась от него подальше из-за тебя! Почти полгода мы дружили. Ты с какой-то девушкой согласился бы просто дружить полгода? Да ты меня один раз позвал прокатиться в Гелендж, погреть твою постель, я отказалась, и ты переключился на другую. Я сама не понимаю, почему идеализировала тебя. Чудовище ты. И нет, ты ничего обо мне не знаешь. И видимо, не знал, раз решил, что я продам отель и поступлю учиться.
