17 марта 1923
«Чтоб высказать тебе… да нет, в ряды…»
Чтоб высказать тебе… да нет, в рядыИ в рифмы сдавленные… Сердце — шире!Боюсь, что мало для такой бедыВсего Расина и всего Шекспира!
«Все плакали, и если кровь болит…Все плакали, и если в розах — змеи»…Но был один — у Федры — Ипполит!Плач Ариадны — об одном Тезее!
Терзание! Ни берегов, ни вех!Да, ибо утверждаю, в счете сбившисьЧто я в тебе утрачиваю всехКогда-либо и где-либо небывших!
Какия чаянья — когда насквозьТобой пропитанный — весь воздух свыкся!Раз Наксосом мне — собственная кость!Раз собственная кровь под кожей — Стиксом!
Тщета! во мне она! Везде! закрывГлаза: без дна она! без дня! И датаЛжет календарная…Как ты — Разрыв,Не Ариадна я и не…— Утрата!
О, по каким морям и городамТебя искать? (Незримого — незрячей!)Я проводы вверяю проводáм,И в телеграфный столб упершись — плачу.
18 марта 1923
(Пути)
Всé перебрав и всé отбросив,(В особенности — семафор!)Дичайшей из разноголосицШкол, оттепелей… (целый хор
На помощь!) Рукава как стягиВыбрасывая…— Без стыда! —Гудят моей высокой тягиЛирические провода.
Столб телеграфный! Можно ль кратчеИзбрать? Доколе небо есть —Чувств непреложный передатчик,Уст осязаемая весть…
Знай, что доколе свод небесный,Доколе зори к рубежу —Столь явственно и повсеместноИ длительно тебя вяжу.
Чрез лихолетие эпохи,Лжей насыпи — из снасти в снасть —Мои неизданные вздохи,Моя неистовая страсть…
Вне телеграмм (простых и срочныхШтампованностей постоянств!)Весною стоков водосточныхИ проволокою пространств.
19 марта 1923
«Самовластная слобода…»
Самовластная слобода!Телеграфные провода!
Вожделений — моих — выспренных,Крик — из чрева и нá ветр!Это сердце мое, искроюМагнетической — рвет метр.
— «Метр и меру?» Но чет — вертоеИзмерение мстит! — МчисьНад метрическими — мертвыми —Лжесвидетельствами — свист!
Тсс… А ежели вдруг (всюду жеПровода и столбы?) лобЗаломивши поймешь: трудныеСловеса сии — лишь вопль
Соловьиный, с пути сбившийся:— Без любимого мир пуст! —В Лиру рук твоих влю — бившийся,И в Леилу твоих уст!
20 марта 1923
«Не чернокнижница! В белой книге…»
Не чернокнижница! В белой книгеДалей донских навострила взгляд!Где бы ты ни был — тебя настигну,Выстрадаю — и верну назад.
Ибо с гордыни своей, как с кедра,Мир озираю: плывут суда,Зарева рыщут… Морские недраВыворочу — и верну со дна!
Перестрадай же меня! Я всюду:Зори и руды я, хлеб и вздох,Есмь я и буду я, и добудуГубы — как душу добудет Бог:
Через дыхание — в час твой хриплый,Через архангельского судаИзгороди! — Всé уста о шипьяВыкровяню и верну с одра!
Сдайся! Ведь это совсем не сказка!— Сдайся! — Стрела, описавши круг…— Сдайся! — Еще ни один не спассяОт настигающего без рук:
Через дыхание… (Перси взмыли,Веки не видят, вкруг уст — слюда…)Как прозорливица — СамуилаВыморочу — и вернусь одна:
Ибо другая с тобой, и в судныйДень не тягаются…Вьюсь и длюсь.Есмь я и буду я и добудуДушу — как губы добудет уст —
Упокоительница…
25 марта 1923
«Час, когда вверху цари…»
Час, когда вверху цариИ дары друг к другу едут.(Час, когда иду с горы):Горы начинают ведать.
Умыслы сгрудились в круг.Судьбы сдвинулись: не выдать!(Час, когда не вижу рук)
Души начинают видеть.
25 марта 1923
«В час, когда мой милый брат…»
В час, когда мой милый братМиновал последний вяз(Взмахов, выстроенных в ряд),Были слезы — больше глаз.
В час, когда мой милый другОгибал последний мыс(Вздохов мысленных: вернись!)Были взмахи — больше рук.
Точно руки — вслед — от плеч!Точно губы вслед — заклясть!Звуки растеряла речь,Пальцы растеряла пясть.
В час, когда мой милый гость…— Господи, взгляни на нас! —Были слезы больше глазЧеловеческих и звездАтлантических…
26 марта 1923
«Терпеливо, как щебень бьют…»
Терпеливо, как щебень бьют,Терпеливо, как смерти ждут,Терпеливо, как вести зреют,Терпеливо, как месть лелеют —
Буду ждать тебя (пальцы в жгут —Так Монархини ждет наложник)Терпеливо, как рифмы ждут,Терпеливо, как руки гложут.
Буду ждать тебя (в землю — взгляд,Зубы в губы. Столбняк. Булыжник).Терпеливо, как негу длят,Терпеливо, как бисер нижут.
Скрип полозьев, ответный скрипДвери: рокот ветров таежных.Высочайший пришел рескрипт:— Смена царства и въезд вельможе.
И домой:В неземной —Да мой.
27 марта 1923
«Весна наводит сон. Уснем…»
Весна наводит сон. Уснем.Хоть врозь, а все ж сдается: всéРазрозненности сводит сон.Авось увидимся во сне.
Всевидящий, он знает, чьюЛадонь — и в чью, кого — и с кем.Кому печаль мою вручу,Кому печаль мою повем
Предвечную (дитя, отцаНе знающее и концаНе чающее!) О, печальПлачущих без плеча!
О том, что памятью с перстаСпадет, и камешком с моста…О том, что заняты места,О том, что наняты сердца
Служить — безвыездно — навек,И жить — пожизненно — без нег!О заживо — чуть встав! чем свет! —В архив, в Элизиум калек.
О том, что тише ты и яТравы, руды, беды, воды…О том, что выстрочит швея:Рабы — рабы — рабы — рабы.
5 апреля 1923
«С другими — в розовые груды…»
С другими — в розовые грудыГрудей… В гадательные дробиНедель…А я тебе пребудуСокровищницею подобий
По случаю — в песках, на щебняхПодобранных, — в ветрах, на шпалахПодслушанных… Вдоль всех бесхлебныхЗастав, где молодость шаталась.
Шаль, узнаешь ее? ПростудойЗапахнутую, жарче адаРаспахнутую…Знай, что чудоНедр — под полой, живое чадо:
Песнь! С этим первенцем, что пущеВсех первенцев и всех Рахилей…— Недр достовернейшую гущуЯ мнимостями пересилю!
11 апреля 1923
«Голубиная купель…»
Голубиная купель,Небо: тридевять земель.
Мне, за тем гулявшей зá морем,Тесно в одиночной камереРук твоих,Губ твоих,Человек — и труб твоих,Город!— Город!Это сорокСороков во мне поют.Это сорок— Бить, так в порох! —Кузнецов во мне куют!Мне, решать привыкшей в мраморе,Тесно в одиночной камереДемократии и Амора.
21 марта 1923
Эвридика — Орфею
