сегодня по совершенно неотложному делу и просит назначить ей час, наиболее для меня удобный.
Я предложил быть у нее в половине пятого. Она приняла меня в присутствии ее мужа, и наша беседа продолжалась более полутора часов, нося подчас весьма неприятный для меня характер.
Держа перед глазами записку из письма ее отца, короля Черногорского, великая княгиня просила меня внимательно выслушать пожелания ее родителя и передать их государю. По моей просьбе она согласилась, под конец наших объяснений, вручить мне эту записку, так как я сказал ей, что я особенно дорожу тем, чтобы при сношении моем с министром иностранных дел, и в особенности при докладе моем государю, не могло быть сомнения в точности моей передачи и чтобы при оценке конечного результата моего доклада личные мои взгляды были основаны на точном выражении пожеланий короля Черногорского, представленных ею через меня.
Милица Николаевна заметила мне при этом, что никто и не станет сомневаться в точности моего доклада, но главное значение, по ее мнению, имеет не столько точность передачи, сколько то мнение, которое будет представлено на окончательное решение государя.
Прочтенная великою княгиней записка содержала в себе четыре совершенно ясно сформулированных желания короля Черногорского, которые я воспроизвожу по оставшейся у меня копии, так как переданный мне подлинник, написанный рукою Милицы Николаевны, передан был мною Сазонову, после моего доклада государю, в первый же мой доклад после рождественских дней.
1. «Россия должна дать совершенно определенные указания нашему лондонскому послу не подписывать никакого соглашения по ликвидации Балканского вопроса, если только Скутари не будет признано за Черногориею».
Изложение этого пункта сопровождалось заметкою, что «если это условие не будет принято, Черногория готова ринуться на Австрию, и предпочитает погибнуть в неравном бою, лишь бы не лишиться плодов своих побед».
2. «Северная граница Албании должна быть проведена так, чтобы Ипек и Дьяково отошли непременно к Черногории».
3. «Обещанная государем помощь Черногории мукой и кукурузой должна быть послана как можно скорее, иначе будет поздно, и население, лишенное продовольствия, вымрет от голода».
4. «Черногорская артиллерия окончательно изношена, орудия более непригодны к бою, патроны расстреляны, и необходимо, также немедленно, послать три батареи из шести скорострельных пушек нового образца, каждая с 1000 снарядов на каждое орудие, а также выслать по 1000 снарядов на все старые орудия и 20 миллионов патронов для всех трехлинейных винтовок, предоставленных в свое время Черногории».
По первому вопросу я пояснил великой княгине, что предъявлять такое ультимативное требование через нашего лондонского посла совершенно недопустимо, так как это было бы равносильно полному уничтожению того соглашения, которое существует до сих пор между государствами, взявшими на себя тяжелый труд по разрешению балканского вопроса, еще так недавно казавшегося всем почти безнадежным.
Я собирался было подкрепить мою мысль приведением всех доказательств необходимости сохранить взаимное доверие между державами и не допустить разрушения Лондонской конференции послов, но был прерван великой княгиней резким замечанием, почему же поступила Россия совершенно иначе в отношении требования Болгарии и согласилась в принципе передать ей Адрианополь?
Резкость тона и даже гневность, ясно звучавшая в словах Милицы Николаевны, заставили меня было сказать, что мне крайне неприятно выражать мое мнение, несогласное с ее взглядами и я предпочитаю просто выслушать передаваемые ею пожелания короля Черногорского и доложить о них государю, тем более что окончательное решение зависит от его воли, по докладу министра иностранных дел, но она, видимо, сдержала свой гнев и просила меня, наоборот, высказать свое мнение совершенно откровенно по всем вопросам, так как она тотчас напишет о нашем разговоре своему отцу, будучи заранее уверена, что мое мнение совпадет с мнением Сазонова и будет, очевидно, принято государем.
Я указал ей на существенную разницу между положением вопроса о признании по настоянию России Скутари за Черногориею и мнением, высказанным ею относительно прав Болгарии на Адрианополь.
Адрианополь окружен болгарами и неизбежно должен пасть, как только возобновятся военные действия, приостановленные по требованию держав. Если Турция не согласится на передачу его Болгарии, последняя возьмет его без больших усилий голодом или силою.
Скутари, напротив того, не только не окружен черногорцами, но свободно снабжается продовольствием, и для взятия его Черногория не располагает ни достаточными силами, ни простою физическою возможностью, при существующих условиях ее военной организации.
На мои доводы великая княгиня с той же резкостью, переходившею в запальчивость, просила меня ответить ей прямо на такой вопрос: «Мой отец поручил мне прямо сказать здесь (то есть, другими словами, передать государю), что, уложив не менее 8000 человек, он уверен, что в состоянии взять Скутари, и желает знать, обеспечит ли в таком случае Россия [условие], что Скутари останется за ним?»
Оговорившись, что поставленный вопрос ставит передо мною слишком ответственную задачу, разрешить которую может только государь, да и то он, вероятно, пожелает ранее осведомиться об отношении к нему Англии и Франции, я просил Милицу Николаевну с ее стороны разрешить мне, докладывая эту часть нашей беседы государю, формулировать поставленный ею вопрос в более ясной и категорической форме, отвечающей понятию «гарантии» со стороны России, a именно, желает ли она знать, что Россия объявит войну Австрии, а следовательно, начнет общеевропейскую войну в том случае, если после взятия Скутари Черногорией Австрия либо выбьет ее оттуда, либо станет решительно настаивать на передаче этого города Албании, при окончательном разрешении балканского вопроса?
Моя формулировка вызвала реплику Милицы Николаевны:
«Ну зачем же ставить вопрос так прямолинейно? Если Россия на самом деле заявит свое желание настойчиво и всем будет ясно, что она дорожит принятием его, то Австрия не посмеет угрожать войною, и мы будем иметь то, что нам так необходимо».
По второму вопросу я сказал, что для Черногории не столько важен тот или иной определенный пункт по границе ее с Албаниею, сколько расширение ее территории по этой границе, и в этом отношении Россия делает и будет делать все, что в ее силах, чтобы обеспечить ее интересы, и Черногории нет оснований сомневаться в искренности нашего желания. Детали же установления границы составят предмет последующей работы по разграничению, и усложнять сейчас общее положение, далеко еще несоглашенное в его главных положениях,
