ЮНОМУ ЛЕСОРУБУ
(Беотийское)
Ты запросто топор отцовский взял(А мог схватить ружье, была б охота);Ты ель мою обрушил наповал,И в перелеске завершив работу,Теперь домой волочишь по проселкуПахучую трепещущую елку...
Спасая эту, я бы одарилТебя другой, не менее зеленой.Но знаю: ель, которую срубил,Тебе куда милей любой дареной:Она - твоя, а та была б ничьейПодставкой для рождественских свечей.
Твой праздник против леса моего...Пусть даже кто-то пал на поле боя,Но здесь не зло с добром, а РождествоВступило в вечный спор с самим собою -Вот так же управляет бог войныВойсками той и этой стороны.
Ждут елку мишура и канитель.Но пленница не вскрикнет, негодуя.Небесных звезд моя лишилась ель -Взамен же обретет звезду иную,И пусть она, горя в твоем окне,Звездою Вифлеемской светит мне.
Перевод Н. Голя
АКТУАЛЬНЫЙ УРОК
Пускай наш мир (не лучший из миров)И вправду так уж мерзок и суров,Как это слышно от высоколобых(С почтеньем говорю о сих особах),Его - и нас - проклясть я не готов.Чтоб даром не мозолить ягодицы,Уж лучше вспять перелистну страницыИ обращусь к певцам других эпох,Чей век бесспорно был суров и плох,И все же жизнь они воспринималиКак данность, не заглядывая в дали,И веку не ко времени придясь -И потому не выйдя в ранг известный,Свою Диону воспевали честноИ рифмами вычерчивали вязьНа варварской латыни: то есть связьТянули к нам, тащили тяжкий груз -И ver aspergit terrav floribus! [*]
Мой академик! Надо ли о томНам говорить, что не был ты шутомНи Карлу, ни кому-нибудь другому?О да, ты был неравен сам себе -Но был ли шанс иной в твоей судьбе?Ты тлел в тумане царственного дома,А вспыхнул бы - так и сгорел в борьбе.Ты был, как говорится, не Вергилий.Но ты-то был - Вергилий гнил в могиле.Ответь, как педагогу педагог:Ты мог судить свой век? Никак не мог -Мы про свои века так мало знаем!Но нынче много есть у нас писак,Твердящих, будто знают что да как,А мир неисправим и невменяем,И потому проститься должен имНевнятный слог - но мы не извиняем:Он невменяем и неисправим.Они вопят, что социальный стройИм не подходит. Ну, а мы с тобойСмогли бы статистическую жвачкуСживать и съесть? Да мы бы впали в спячку!От этой необъятной пустотыТебе и мне свело бы спазмом рты.
Никто не может дать оценку дням,В которых сам живет. Придется намГипотезу принять за постулат:Мир нам враждебен. Принято, собрат.Полезен диспут при таком подходе,Когда тысячелетье на исходе.Теперь должно быть нами решено,Чей век гнусней, чей краше (пусть равноОдно другому - иль, по крайней мере,Тут важен лишь оценочный критерий).Начни-ка ты... С Адамовых временЕсть грязь повсюду - уж таков закон:Грязны и перемирия и войны(что nota bene на полях достойно),А если речь о вере, - и онаПовсюду на костях утверждена...Да, это верно. И добавь: поэтТо Арлекином, то Пьеро одетИ, как незрячий, мечется по сцене(Что на полях достойно nota bene).Опять согласен. Но отличье естьМеж двух веков, сразившихся за честьДать худший образ на своем примере(Или отличий нет, а есть критерий).Так вот: наш мир пространством искажен -Став беспредельным, стал ничтожным он,Мы в бесконечность провалились скопом -Микробы под ничейным микроскопом...Где ж разница? Тут сходство наших дней:Вы тоже были скопищем червейИ также содрогались мелкой дрожью,Но микроскопом было око Божье.Бог или бесконечность - речь вестиТут должно лишь о том, как подойтиК интерпретации терминологий.И схимника, и химика мрачатОдни мученья: для чего зачатИ для чего его в земной дорогеМучения преследуют столь многи?На этом аргументе - пусть печальном -Сошлись подход научный с клерикальным.
Твой Палатинский класс. Журнал придвинув,Ты говоришь: "А не могли бы выПроизнести латинское "увы"?"Нет, это слово не для паладинов.За парты сели истинные львы!Пока ты учишь рыцарей склонятьГорациевы строгие глаголы,Ученики не могут не склонятьСвой разум к теме хоть и невеселой,Но христианской: всех гнетут грехи,А смерть всегда, как ни крутите - вскоре...Стихи молитвы - все-таки стихи:Что pater noster, что memento mori [**].
Земная наша скорбная юдоль -Не для спасенья в высшем смысле слова.Ах, кабы под чиновничий контрольЕго поставить, заложить основуСпасенья в государственном порядке -Тогда бы сразу стало все в порядке!Но эта цель (ее готов воспеть я) -Для следующего тысячелетья.Все это, в общем, мысли на предметПонятий общих, чуждые реалий.Что человек? Ничто - или предметГосподних умилений и печалей.Философ шел путем универсалийИ абсолютных истин видел свет -А в них, как годы жизни показали,Ни истины, ни абсолюта нет.У кролика в цилиндре свой секрет.
Да, век от века трудноотличим.Как хочешь возрази словам моим -Я буду прав: ловя тебя на слове,Я, как ты видишь, сам себя ловлю.Век с веком схож. Нигде ничто не внове.Изволь сказать об этом королю.Накал огня повсюду слишком мал.Да, ты - аристократ, я - либерал(Ты раньше слова этого не знал) -А это значит, что, любви взыскуя,Я принимаю сторону любуюВ любых дебатах, и к твоей рукеЯ прикасаюсь в нашем далекеИ говорю: "Твои стихи люблю я".
Средь них и "Эпитафию". ОднаждыНа кладбище зашел я просто так:Из лейки поливал один чудакСемейный холмик - словно там от жаждыСтрадал какой-то родственный костяк.Меня же больше волновали даты:Рожден тогда-то - погребен тогда-то.О Боже, как велик диапазон!Тот прожил сотню лет без остановки,Тот - три часа, не приподняв головки,И все ушли в один и тот же сон.Мы все чего-то ждем, хотим чего-то.Прогресс, наука, равенство, работаНас занимают. Но одна чертаМеж датами двумя черту подводитПод этим всем - и больше ни черта!Так что же с нами всеми происходит?Какая чушь! Бессмысленный распад!Собой земную умножая массу,Уходят в прах народности и расы,И если кто-то плачет невпопад -То я не плачу. Не изменишь плачемТот факт, что все мы ничего не значим,Все постепенно отойдем во тьму,Что страсть, надежда, слава и богатствоУйдут гуськом в кладбищенское братство -В компанию к таланту и уму.Бог создал мир и, возлюбив его,Себя благословляет самого.
Я помню, ты писал: "Memento mori"...И я окончу путь в житейском море.Когда же смерть повалит наповал,Пусть люди выбьют на моем надгробьеТвоей могильной надписи подобье:"Он с жизнью, как с любовницей, порвал".
Перевод Н. Голя
* Весна осыпает землю цветами (лат.)
** Помни о смерти (лат.)
НЕОБЫЧНАЯ КРАПИНКА
(Микроскопическое)
Я б эту крапинку и не заметил,Не будь бумажный лист так ярко светел;Она ползла куда-то поперекЕще местами не просохших строк.Уж я перо занес без размышленья -Пресечь загадочное шевеленье,Но, приглядевшись, понял: предо мной -Не просто крохотная шелушинка,Колеблемая выдохом пушинка,Нет, эта крапинка была живой!Она помедлила настороженно,Вильнула - и пустилась наутек;На берегу чернильного затонаПонюхала - иль отпила глоток -И опрометью бросилась обратно,Дрожа от ужаса. Невероятно,Но факт: ей не хотелось умирать,Как всякому из мыслящих созданий;Она бежала, падала, ползлаИ, наконец, безвольно замерлаИ съежилась, готовая принятьЛюбую участь от всесильной длани.Я не могу (признаюсь честно в том)Любить напропалую, без изъятий,Как нынче модно, "наших меньших братьев".Но эта кроха под моим пером! -Рука не поднялась ее обидеть.Да и за что бедняжку ненавидеть?Я сам разумен и ценю весьмаЛюбое проявление ума.О, я готов облобызать страницу,Найдя на ней разумную крупицу!
Перевод Г. Кружкова
БЛУЖДАЮЩАЯ ГОРА
