и высокое предназначение можно благополучно выкинуть и забыть, а вот то, что говорили о физическом развитии… там было много полезного. Так что… нет, если Эркин научит Алису так же красиво и ловко двигаться, будет очень даже хорошо. И он перестанет стесняться.
…К тому моменту, когда в замке заворочался ключ, обед был уже готов и Женя собиралась начать волноваться.
Конечно, Эркин отряхнул Алису, почистил её веничком – им его одолжили для чистки жёсткого коврика – и даже выбивалкой, что Алисе безумно понравилось, но Женя ахнула:
– Господи, это же за неделю не просохнет! Ты что, валялась?!
– Ну-у, – Алиса, покорно крутясь под руками Жени, лукаво покосилась на раздевавшегося рядом Эркина. – Ну-у, я снежок на ковёр насыпала и смахивала.
– Ясно, – сразу и засмеялась, и вздохнула Женя. – Быстро в ванную.
Эркин счастливо улыбнулся, услышав смех Жени. От Алисы, Эркина и ковров вкусно пахло свежим снегом, холодной чистотой. У Алисы горели румянцем щёки, а Эркин незаметно для Жени выгребал из-под воротника рубашки непонятно как попавший туда снег.
– Вы и в снежки поиграли? – невинно спросила уже за столом Женя, раскладывая по тарелкам салат.
– Ага! – сразу выпалила Алиса. – А Эрик увёртливый, а я в него три раза попала. А ещё мы пургу делали.
Эркин смущённо покраснел.
– А дядя Вася рассказал, что медведи зимой под снегом спят и им там тепло.
– Ясно, – кивнула Женя. – И вы поиграли в медведей, так?
– Я не спала! – сразу почуяла подвох Алиса. – И это дяди Васин Вовка с головой залез, а меня Эрик за капюшон вытащил, вот. Мам, а откуда ты всё знаешь? Наши окна на другую сторону.
– Мамы всё всегда знают, – очень внушительно ответила Женя.
Эркин быстро и очень внимательно посмотрел на неё. Женя улыбнулась ему, и он сразу расплылся в ответной улыбке. Мягкой и неуверенно радостной.
Алиса болтала без умолку, но к концу обеда стала клевать носом и даже ягод из компота не выбрала. Женя повела её укладываться спать, а Эркин занялся посудой.
– Заснула, – Женя вошла в кухню и с улыбкой смотрела, как он расставляет на сушке вымытые тарелки. – Устал?
– Нет, что ты? – удивился её вопросу Эркин. – Разве это в тяжесть?
– В тягость, – поправила его Женя.
И он сразу повторил.
– В тягость, так? – и когда Женя кивнула, с жаром продолжил: – Нет, не в тягость. Это ты, наверное, устала, ну, столько у плиты стоять.
– Мне это тоже не в тягость, – засмеялась Женя.
Эркин расставил тарелки, вытер руки кухонным полотенцем и повесил его на место. И вдруг неожиданно быстро обернулся и, шагнув к Жене, подхватил её на руки.
– А я тебя всё равно отнесу.
– Ага, – не стал спорить Женя.
Но в спальне, когда Эркин положил её на кровать, сказала:
– Эркин, ты ложись, отдохни. А я пока всё приготовлю. Ну, что наденем.
– Ладно, – согласился Эркин, – но…
– Я приготовлю и тоже лягу, – успокоила его Женя. – Я мигом.
Ковёр на кровать положить не успели, он так и лежал сложенный по-ночному на пуфе, и от него в спальне пахло снегом и свежестью. Эркин откинул одеяло со своей стороны, быстро разделся и лёг. Удивительно, но ему в самом деле хотелось спать. Странно, ведь не устал, не с чего уставать, это же не работа, а так… баловство. Но, думая об этом, он незаметно закрыл глаза и словно провалился в сон.
Бесшумно двигаясь по спальне, Женя доставала и раскладывала по пуфам вещи. Брюки, белая рубашка и пуловер для Эркина, себе – бельё, платье и шаль, ещё туфли, да, ботинки для Эркина, украшения… ну, с такой шалью её простеньких серёжек и обручального кольца вполне достаточно. Теперь Алиске… Женя посмотрела на спокойное лицо Эркина и вышла из спальни.
Эркин сонно вздохнул и потянулся, закидывая руки за голову. Как же хорошо. Лицо приятно горит от мороза и снега. Никогда не думал, что снег – это так хорошо.
В снежки играли… Этого он тоже не знал. В Алабаме снега не было, нет, был, конечно, но… но снег – это лишняя уборка, холод, сжимающий ноги даже через «дворовые» ботинки, проникающая под одежду сырость, разъезжающиеся по липкой грязи сапоги, намокшие и сразу потяжелевшие мешки с концентратом, глумливый приказ надзирателя: «Мордой на землю!» – и… да ещё много чего. Нет, русская зима и русский снег – совсем другое, совсем…
Он слышал, как входила и выходила Женя, но не открывал глаз. А когда Женя легла, слегка подвинулся к ней, чтобы касаться её своим боком. Женя тихо засмеялась и погладила его по плечу. И мгновенно заснула, не убрав руки.
Будильника, разумеется, не заводили, но Эркин проснулся вовремя. Секунду, не больше, он лежал, словно вспоминая, где он и что с ним, а потом мягким рывком, чтобы не потревожить Женю, откинул одеяло и встал. Быстро потянулся, закинув руки за голову и разминая мышцы, и надел домашний костюм.
– Пора? – сонно спросила Женя и сама себе ответила: – Пора!
Вскочила на ноги и, на ходу накидывая халатик, выбежала из спальни с криком:
– Алиса! Вставай, пора!
Поднять Алису, пополдничать, убраться, переодеться, сложить, что возьмут с собой… Хлопот выше головы, но Женя носилась в вихре этих хлопот с таким удовольствием…
Наконец всё сделано. Ботинки, туфли и туфельки завёрнуты и лежат в сумке, там же и шаль, Алиса заново причёсана, в матроске, Эркин и Женя одеты, в квартире убрано, ну, всё? Всё! Идём!
Женя быстро одела Алису, оделась сама, Эркин взял сумку, и они вышли из квартиры.
Субботний вечер только начинался. Из города уже вернулись ходившие гулять и за покупками, а гости ещё не пришли. И прохожих было мало. Эркин, Женя и Алиса шли по мягко поскрипывающему голубоватому в сумерках снегу. Алисе запретили болтать на морозе, и она молча шла между Женей и Эркином, крепко держась за их руки. В окнах уже горел свет, жёлтый, красный или оранжевый – по цвету абажура или штор, зажигались молочно-белые шары уличных фонарей. А за путями, в Старом городе было уже совсем темно.
Где дом Медведева Эркин знал: Колька объяснял очень толково – и уверенно вёл Женю и Алису. Дорожка от калитки к крыльцу была широко разметена, калитка не заперта, ставни раскрыты – их ждали.
– Вот и пришли, – заставил себя улыбнуться Эркин.
Он немного не то, чтобы трусил, а… а не по себе как-то. Одно дело в «Беженском Корабле», там все свои, а здесь всё-таки…
– Какой дом хороший, – улыбнулась Женя.
И
