Доротея взглянула на меня и что-то шепнула Нильсу. Тот кивнул и подался вперед:
– Скажите, пожалуйста, господин фон Майер, а где вы научились так хорошо писать? Мы поистине наслаждались, читая вашу статью о туристах-однодневках.
Папа с ГфМ удивленно посмотрели на длинноволосого хиппи.
Нильс поощрительно улыбнулся:
– Мой отец всегда читает ваши колонки, каждый день.
Польщенный его словами Гизберт развалился на стуле.
– Ну, как я говорю, искусство – это ремесло. Когда меня в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году определили в школу…
Доротея потянула меня за рукав и тихо сказала:
– Пойдем со мной.
Я бросила взгляд на отца, с интересом следившего за детальным изложением биографии нордернейского колумниста, пока Калли и Онно обсуждали ловлю трески, и вышла за Доротеей.
– Послушай, сейчас ты идешь в туалет и считаешь до пятидесяти. Когда вернешься, будь, пожалуйста, бледна и несчастна, все остальное я беру на себя.
И ушла, оставив меня одну. Было уже почти девять, и мне не оставалось ничего другого, как довериться ей.
Когда я со страдальческим лицом вышла из туалета, папа дежурил у дверей. Он озабоченно положил мне руку на плечо.
– Тебе так плохо? Чем я могу помочь? Ах, я знаю, это идиотский вопрос. Как будто я, отец и мужчина, могу что-то знать о женских делах. Может, Доротея отведет тебя домой? Или Геза? Им хотя бы известно, что надо делать. А у нас есть в пансионе грелка? Мама раньше всегда пользовалась грелкой. Она говорила, это помогает. Я…
– Хайнц…
К нам подошла Доротея и прервала его. Я попыталась сообразить, что же у меня, собственно, болит. Судя по его беспокойству, должен быть по меньшей мере выкидыш.
– Хайнц, мы с Нильсом отведем ее домой. Спокойно возвращайся к остальным.
– Надо ли втягивать в это дело Нильса? Можно же сказать, что у нее просто болит голова. Ну, детка, отправляйся в постель. Я все равно не могу тебе ничем помочь, если что, ты позвонишь, правда?
Он торжественно поцеловал меня в лоб.
– Всего хорошего, детка.
Доротея потащила меня к выходу.
– Ну разве не великолепно спланировано? – торжествующе посмотрела она на меня.
– А что со мной?
– Жесточайший постменструальный синдром. И тебе неловко говорить об этом с ГфМ, которого ты толком не знаешь. Хайнц сразу все понял. А вот и Нильс.
– Ну, Кристина, как тебя ноги держат, не понимаю. – Он сочувственно посмотрел на меня. – Наш писака уже дошел до выпускных экзаменов и даже не понял, что я ушел. Смываемся?
Было девять часов. Я посмотрела на своих подельников.
– Вы же не собираетесь идти вместе со мной?
– Конечно, нет. – Доротея обвила рукой бедра Нильса. – Мы очень романтично походим по берегу. Может, увидимся позже, – добавила она с двусмысленной улыбкой. – Ну, беги, ты и так опаздываешь.
Я глубоко вдохнула и отправилась в путь.
«Новая любовь как новая жизнь»
Ю. Маркус
Когда я добралась до «Сёрф-кафе», у меня кололо в боку. Я на секунду остановилась – отдышаться и понюхать руки. Легкий запах скипидара, зато дыхание стало ровнее, взять под контроль сердцебиение так быстро не удалось. Я обвела глазами террасу.
И увидела его. Вообще-то я ненавижу розовый цвет. На Йоханне Тиссе были джинсы и розовая рубашка, он сидел за третьим столиком слева и выглядел просто божественно.
Со слабостью в коленках, на подкашивающихся ногах я направилась к его столику.
– Привет, прости, не получилось вырваться раньше.
Голосовые связки тоже куда-то подевались. Йоханн медленно поднялся, наклонился и поцеловал меня в щеку.
– Хорошо, что ты пришла.
Я упала на стул, стоявший напротив, и не могла поверить, что это происходит со мной. Кристина Шмидт сидит на пляже Нордернея, за полчаса до захода солнца, с самым прекрасным мужчиной из всех, что она встречала, видела в кино или по телевизору за последние двадцать лет. И этот мужчина с оленьими глазами смотрит на нее и говорит с чарующей вибрацией в голосе:
– Красного вина?
Я кивнула, не в силах вымолвить слово, наверное, стоило укусить коленку. Я взяла себя в руки.
– Ну и чем ты сегодня занимался?
– Немного поездил по окрестностям на велосипеде, осмотрел остров. На обратном пути искупался. На нудистском пляже. Никогда не видел такого широкого пляжа, было здорово.
– Да, он действительно широкий.
Господи, верни мне разум!
Йоханн сделал знак официантке и, когда она подошла, заказал два бокала вина.
– Прекрасная работа. – Он посмотрел ей вслед. – Каждый вечер любоваться закатом и видеть посетителей только в хорошем настроении. Неплохо.
В этот момент пара за соседним столом начала ругаться, поскольку Ханс-Гюнтер заказал себе четвертое пиво, а Марго возражала.
– Только в хорошем настроении? Ну-ну. Ты впервые на Нордернее?
Йоханн кивнул и подождал, пока официантка поставит на стол бокалы.
– Да. Мне здесь нравится, красивый остров.
– А почему ты решил поехать именно сюда?
Он пожал плечами, отводя глаза.
– Да не помню, кажется, коллега посоветовал. А ты часто здесь бываешь?
– В последние годы часто, а так я в основном езжу на Зюльт. Там живут мои родители. Говоришь, коллега посоветовал, а чем ты занимаешься?
– Это очень скучно, я работаю в банке. А ты?
– А я в издательстве.
Йоханн вытащил из кармана пачку сигарет. Моей марки.
– Звучит заманчивее, чем банк. Ты куришь?
– Только если поблизости нет отца. Спасибо. – Я взяла сигарету.
Он поднес мне зажигалку и засмеялся:
– Ах да! Ты же тут с папой. Мне он кажется симпатичным, он так изящно отшил двух утомительных дам, меня это впечатлило.
– Где же он их встретил?
– Он вышел позвонить, и они его подкараулили. Он с величавостью испанского гранда отстранил их и воскликнул: «Милые дамы, меня ждут важные дела, но я о вас не забуду!» Они дали ему пройти и улыбнулись.
Я была поражена. Они простили бы ему даже и дом свиданий.
Йоханн пересел на стул рядом со мной.
– Отсюда заход солнца лучше видно… – Его нога касалась моей. – Хорошо, правда?
Я кивнула. От полноты чувств перехватило горло.
– И как же, родом с Зюльта, живя в Гамбурге, можно оказаться на Нордернее? – Тут он остановился и принюхался. – Скипидаром прямо в нос бьет. Это что, с моря?
Его колено усилило нажим, я на него ответила.
– Наверное. Как я попала на Нордерней? Благодаря Марлен. Мы давно знакомы. Когда ей нужна помощь, а у меня есть время, я приезжаю.
Йоханн положил руку на спинку моего стула, касаясь плеча, и вряд ли это была простая случайность. Я надеялась, что нет.
– Я рад, что мы встретились. Совет поехать на Нордерней себя оправдал. Как думаешь, мы сможем видеться чаще? – Он погладил большим пальцем мое плечо. Я покрылась гусиной кожей.
– Я бы с удовольствием виделась с тобой чаще, но у нас действительно много работы. Мы должны открыться уже в выходные. Кафе будет отличным – настоящий бар, гостиная и все такое. А тут папа вышвырнул двух помощников, поэтому мы все задействованы, и я в том числе. К тому же папа забывает, сколько мне лет, и норовит воспитывать, а это значит – никакого курения, алкоголя и мальчиков…
Стоит мне влюбиться, и я начинаю нести всякую чушь. Йоханн прервал меня, не дожидаясь, пока этот словесный поток выйдет из берегов.
– Кристина, можно тебя кое о чем спросить?
«О чем хочешь, – подумала я, – и моим ответом будет “да”».
– А Марлен де Фриз работает в пансионе?
– То есть? – растерялась я.
– Я просто хотел узнать, что она там делает. Кому подчиняется?
Что ему нужно от Марлен? Я ответила не сразу:
– Никому. Это ее пансион.
На секунду мне показалось, что он испугался. А потом улыбнулся:
– Вот как. И сколько же ей лет?
Заход солнца начался без меня.
– Пятьдесят один. Еще есть вопросы?
Теперь Йоханн и в самом деле испугался.
– Ты неправильно поняла, – схватил он мою руку. – Ты не знаешь, у них не было никакого слияния?
Я отняла руку.
– Ты ошибаешься, Кристина, я не интересуюсь Марлен де Фриз. Об этом просил узнать один мой друг. Он пару раз здесь ночевал, ну и положил на нее глаз. Ко мне это не имеет никакого отношения. Иначе я не сидел бы здесь с тобой и не трепался о всяких глупостях.
Он улыбнулся, я растаяла и увидела, как низко уже село солнце. Йоханн еще сильнее прижался бедром и провел пальцем по моей шее. Несколько минут я ощущала только его прикосновения и влюблялась все безнадежнее. Он придвинулся ко мне поближе и спросил:
– А ты живешь одна?
Я кивнула, это было уже серьезно.
– Да, почти три года. А ты?
– Я тоже. Собственно, я ищу квартиру в Бремене. Пока я живу еще…
Его откровения прервал мобильный. Я вздрогнула, Йоханн тоже, но все-таки ответил на звонок:
– Да, алло?
Ненавижу людей, которые не представляются по телефону. Лицо у него стало напряженным. Слушая, он выпрямился и убрал руку со спинки моего стула.
