– Доброе утро. Ах вы, любопытные старушки, в окно пялитесь? – Доротея вошла в кухню и встала позади нас. – Глянь-ка, Пчелка Майя прилетела. А фрау Вайдеманн-Цапек носит фроте, как мило. Где они покупают такие тряпки?
– Доротея, выйди во двор, расскажешь, о чем они там говорят. Нам ничего не слышно.
Марлен завороженно смотрела, как дамы, бурно жестикулируя, о чем-то толкуют испуганным мужчинам. Доротея распахнула окно, все четверо обернулись в нашу сторону. Застигнутые на месте, мы с Марлен отпрянули назад. Доротея радостно помахала четверке и повернулась к нам.
– Они все-таки вас увидели. А в столовой между тем люди ждут кофе. Кристина, твой любимый постоялец тоже. Как, кстати, все прошло вчера?
– Прекрасно. – Я взяла два кофейника, протянутые мне Марлен. – Не так долго, как у тебя.
– Я ничего не понимаю. – Марлен подала Доротее чашку с кофе и пытливо заглянула ей в лицо. – Мне кто-нибудь объяснит?
Пока Доротея вдохновенно пересказывала ей свои ночные похождения, я с кофейниками в руках отправилась к любимому постояльцу, с которым не прочь была бы пережить нечто подобное.
Йоханн Тисс снова сидел за маленьким столом у окна. С участившимся раза в два пульсом я остановилась перед ним.
– Доброе утро, Кристина, я был бы рад позавтракать с тобой. Как дела?
– Хорошо, – с трудом выдавила я, поскольку в горле будто лягушка застряла, и, может, даже с короной. – Ты будешь чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста. Все в порядке?
Чтобы понять, что в столовой появились громкоголосые Пчелка Майя и Махровое Полотенце, оборачиваться было не нужно. Я взглянула на Йоханна:
– Видишь, мне пора идти. Вот твой кофе, увидимся позже.
Он коротко прикоснулся к моей руке.
– Надеюсь.
Фрау Вайдеманн-Цапек и фрау Клюпперсберг очень удивились, когда я с сияющим лицом пообещала принести их чай.
«Что-то витает в воздухе»
М. Баптист, Б. Булан
Дамы запасались дневным провиантом, когда появился отец. Фрау Клюпперсберг тут же подскочила, перевернув при этом стакан с соком. Пока подружка Мехтхильда промакивала стол салфеткой, Ханнелора Клюпперсберг железной хваткой взяла папу за локоть.
– Мой дорогой Хайнц! – прозвучало почти как победный клич. – У нас есть свободное местечко, позвольте же насладиться вашим обществом! Мы жаждем услышать две-три прелестные истории про остров!
Разговоры за другими столами смолкли. Присутствующие смотрели на смущенного отца, попавшего в объятия гигантской вязаной пчелы.
– Эээ… ммм… я только хотел…
Детский голосок Эмили нарушил тишину за столиками:
– Это папа Кристины, он тоже всегда начинает первый. Но у него смешные кепки.
– Что я начинаю первым? – спросил папа, освободившись от захвата. Я поспешила предотвратить несчастье.
– Я сказала близнецам, что когда мне скучно, ты всегда начинаешь рассказывать интересные истории.
– Вот как? – Папа посмотрел на меня, потом на Эмили и перевел взгляд на все еще возвышавшуюся перед ним фрау Клюпперсберг. – И почему это все хотят, чтобы я рассказывал истории?
Эмили серьезно на него посмотрела:
– Нет, я хотела сказать…
– Эмили, пей свое какао. Фрау Берг, у вас есть все, что нужно? Садись, папа, я сейчас принесу тебе кофе.
Нужно было срочно навести здесь порядок, суматохи с утра отец не терпел. По дороге к дверям мне пришлось миновать Йоханна, стоявшего у буфета. Он пропустил меня, и я почувствовала, как его рука задержалась на моей спине. Фрау Вайдеманн-Цапек, по всей видимости, набиравшая еду для отца, сначала посмотрела на руку, потом на меня и подняла брови. Я на секунду замерла и приторнейшим тоном сказала:
– Простите, фрау Вайдеманн-Цапек, мой отец терпеть не может салат из свеклы с селедкой.
И ушла в кухню.
Гостей в столовой оставалось все меньше, покончившие с завтраком с пляжными сумками покинули пансион, день опять выдался чудесный. Удивительным образом отец до сих пор терпел дамский дуэт. Помимо их стола, занят был только стол Йоханна, который пил четвертую чашку кофе и читал «Зюддойче цайтунг».
Я потихоньку начала убирать буфет, пытаясь незаметно подслушать, о чем говорит отец, и еще незаметнее наблюдать за Тиссом. Первое не получилось, поскольку троица понижала голос, едва я оказывалась рядом, второе не получилось, поскольку я чувствовала, что дамы за мной наблюдают. Наконец Йоханн сложил газету и поднялся. Проходя мимо меня, он бегло прикоснулся к моему плечу.
– До скорого.
В дверях он еще раз обернулся и сказал в сторону последнего занятого стола:
– Желаю вам приятного дня.
– Спасибо, молодой человек, – ответил дамский хор, отец, похоже, Йоханна не услышал.
Когда я вышла в холл, чтобы бросить на Йоханна последний взгляд, меня чуть не сшиб Калли. Раскрасневшийся, он влетел как ураган, подхватил меня и, кружась, ввалился в столовую. Прерывающимся голосом он спросил:
– Где твой отец? Ах вот ты где, Хайнц! Кристина, это случилось, ей-богу, она отлично справилась, я знал, нет, не знал, но думал… Все просто превосходно!
Он сделал еще оборот и остановился, тяжело дыша.
Папа посмотрел на меня:
– Не думаю, что он так радуется колору Доротеи. Или нет?
– Я дедушка!
Калли поперхнулся и закашлялся. Я стучала его по спине, пока он не успокоился и не смог просипеть:
– Девочка, Катарина родила девочку! У меня внучка! Они только что позвонили. Ханна передает всем привет, я должен проставиться. В баре «Акула». Сегодня вечером. Ну разве это не чудесно?
Фрау Вайдеманн-Цапек в восторге захлопала в ладоши.
– Мои сердечные поздравления! И спасибо за приглашение, мы с удовольствием его принимаем, правда, Ханнелора? Такой молодой дедушка, никогда бы не подумала.
Она одарила всех ослепительной улыбкой. Папа встал и одобрительно похлопал Калли по спине.
– Отлично сработано, старина!
Вид у Калли был гордый. Я тоже его обняла. Фрау Клюпперсберг хоть и осталась сидеть рядом с подругой, однако радостно воскликнула:
– Разумеется, мы придем! Повеселимся вечером от души!
Калли кивнул, постепенно сникая.
– Я вовсе не собирался приглашать этих дам, а Ханну уж точно. Они действительно придут? – тихо спросил он у меня.
Я сочувственно на него посмотрела:
– Обратной дороги нет. Сделай это ради внучки. В древности люди всегда приносили жертву в честь новорожденных. Зато теперь мы сможем отпустить теленка.
Папа еще раз похлопал его по спине.
– Что ж, Калли, я всегда говорю: назвался груздем – полезай в кузов. Мы и не с таким справлялись.
Он повернулся к дамам.
– Значит, увидимся в «Акуле». При всем параде. А пока – хорошего вам дня. До свидания.
Все время, пока папа тащил меня за собой к дверям, они игриво делали ему ручкой. Оказавшись в холле, он строго спросил:
– Скажи, ты близко знаешь этого молодого человека, бывшего сейчас здесь?
Нас догнал Калли.
– Так это же постоялец. Мы его уже видели. Тебе не понравились его глаза.
Папа нетерпеливо отмахнулся:
– Спасибо, Калли, я сам знаю, это же было вчера. Фрау Клюпперсберг заметила между вами некую близость. Кристина, что она имеет в виду?
– Вечером ты сможешь спросить об этом саму Ханнелору во время танго. Она наверняка охотно и очень подробно все тебе объяснит.
Калли почесал затылок.
– Мне кажется, в «Акуле» не играют танго.
– Калли, я разговариваю со своей дочерью. Одним словом, я думаю, он какой-то неправильный, этот гость. У него такие странные глаза.
Я выдержала взгляд отца.
– Коварные. Вчера ты сказал, что у него коварные глаза.
– Вот именно. Так что будь осторожна. Я не хочу вылавливать твой труп в Северном море.
О, старая песня. Я не утратила дружелюбия.
– Спасибо, папа. Я ценю твою заботу. И все-таки хочу тебе напомнить, что мне уже сорок пять.
– Я знаю. Господину фон Майеру, кстати, сорок семь, просто он молодо выглядит. Так что с точки зрения возраста он тебе подходит.
Я сохранила дружелюбие и сейчас.
– Честно говоря, мне кажется, что господин фон Майер весьма своеобразный. Есть в нем какая-то нервозность, непредсказуемость. А ну как сбросит мой труп в Северное море?
Папа добродушно рассмеялся:
– Ерунда, Гизберт очень интересный молодой человек. Тебе просто нужно познакомиться с ним по-ближе. Я ему позвоню, пусть тоже приходит, он любит танцевать. Он мне вчера так много про себя рассказал, подожди, он тебе понравится. Ну, теперь идем работать, дедуля, это всех касается.
Мой взгляд, брошенный им вслед, стал еще дружелюбнее.
Фрау Вайдеманн-Цапек и фрау Клюпперсберг нужно было пройти мимо меня, чтобы попасть в свои комнаты.
– До вечера! – кивнули они мне.
Я кивнула в ответ, и тут мне кое-что пришло в голову.
– Простите, пока не забыла… – Они остановились на лестнице. – Мой папа безумно любит танцевать, но всегда стесняется кого-нибудь пригласить. Пригласите его сами на белый танец, а если он будет ломаться, проявите настойчивость, он иногда бывает робок. Не отставайте от него ни за что. Ну, до вечера.
