вместо того, чтобы отдаться этому сильному желанию, она резко уперлась ему в грудь руками и слабым голосом запротестовала.
— Артур. Не подходите ко мне. Умоляю. Я меньше всего хочу, чтобы вас преследовал после этот запах, которым я пропитана насквозь. Мне это невыносимо. Не прикасайтесь ко мне.
Он отступил только на мгновение и его глаза сощурившись, напряглись в тревожном ожидании. Он. не отрываясь, долго смотрел ей в лицо и она, сквозь выступившие слезы видела, как его все увиденное ошеломляет. И такой сумбур различных эмоций не прикрыто пронесся за одно мгновение в его глазах: и изумление, и жалость, и ярость. И так несвойственно для этого человека, у него появилось даже чувство растерянности.
Ани свозь слезы улыбнулась.
— Я совсем страшная…
Но не успела опомниться, её голова уже была прижата к его груди и ей показалось, что она четко слышит удары сердца, только чьего сейчас, не разбирала. Он схватил её в охапку, как отец маленькую дочку, и она чуть ли не повисла в его сильных руках, так как силы периодически оставляли её, и она просто падала, и поэтому, оказалась навесу, опираясь на его силу.
— Я не думал, я не знал — говорил он слова, не понятные для неё.
Прижавшись к нему, впервые за три последние недели, она вспомнила забытое чувство защищенности и его она познала только, находясь рядом с двумя мужчинами в её жизни: графа фон Махеля и Артура Войцеховского, и казалось, слаще этого ощущения в жизни ничего не может быть. Ее прижатое ухо и щека вибрировали в такт его сердцебиению и её страх на это время совершенно исчез, и она стала прежней Ани. Он держал свою руку на её затылке, словно защищая от призраков, таящихся в темных углах этой камеры.
— Я уже не спрашиваю … Как ты меня нашел… — всхлипывая, проговорила она — но ты всегда в самые тяжелые моменты моей жизни возникаешь из неоткуда. Мой Бог, Артур, как бы я хотела, чтобы ты всегда, всегда был рядом, но …видимо, такого счастья я у небес еще не заслужила.
Он аккуратно отстранился и посадил её на стул. Сам сел напротив и сейчас, все напоминало тот же самый допрос у полицейского.
— Ани, ты все должна мне рассказать. Я готов потерять все, только бы тебе помочь, но мне нужна не искаженная информация. Рассказывай, что вообще происходит в твоей жизни?
Она понимала, что он, это такая глыба, такая мощь в её жизни, которая свернет любые препятствия и ему это удастся сделать самым неординарным способом… Она принялась рассказывать ему все с самого начала, быстро, словно, опасаясь, что им не хватит времени или им помешают и она не успеет.
Войцеховский впивался в неё взглядом и ей в некоторые секунды времени казалось, что он выворачивает её наизнанку и все, что она скажет в следующий момент — ему уже известно. Почему к ней приходили эти ощущения? И его отношения к её рассказу она так и не могла понять. Чтобы он её жалел — этого не было. В глазах не было жалости и сострадания и когда она закончила говорить, ей подумалось на секунду, что он разозлился, в его глазах не было солидарности. Вопросительно она смотрела на него, а он молчал, но ни разу он её не остановил, не перебил. Его отношение было странным. И к ней стал подползать легкий холодок, что он приехал за тем, чтобы заставить её сделать так, как просят те, кто лишил её свободы. Затаив дыхание, она смотрела на него и только видела напротив строгое, непроницаемое выражение лица. Ее томила эта пауза. И наконец, он положил свою ладонь на её ладонь, и она в этом жесте прочитала покровительство.
— Ани… — тихо проговорил он. — Все это не для тебя.
— Что ты имеешь ввиду? — переспросила она.
— Понимаешь. Я встречал людей… мятежные натуры. Борцы за свободу, за справедливость. Они такое в жизни прошли, все не на пустом месте возникает и в никуда не уходит. У тебя нет причин быть с ними солидарной.
Она по-прежнему не понимала подтекста его слов и все её существо напряглось в усилии понять, какой смысл он вкладывает в свои слова и поддерживает ли он её? А Войцеховский сжал её ладонь и в этом был жест его раздраженности, продолжал.
— Ты ввязалась не в свою игру и это не твой путь. Все, что с тобой случилось, это нелепая ошибка. Абсурд. Ты здесь случайно. Твои друзья манипулируют твоей порядочностью и добротой, но тебе все это совершенно не нужно. Ани… — и он хотел еще что-то сказать, но оборвал свою речь. Почему-то посмотрел на дверь и снова на неё. Следующие его слова были сказаны более жестким тоном.
— Тебе принесут бумагу, я тебя буду ждать до самого конца. Ты напишешь им все фамилии, все как было, и я выведу тебя отсюда за руку, как маленькую девочку, чтобы ты еще не ввязалась в какую-нибудь нехорошую историю.
Ее глаза расширились от недоумения. Перед ней сидел не тот Войцеховский, которому она доверялась и вполне стало понятно, что поддержки от него она не увидит. Только непроизвольно, на эмоциональном уровне, она стала высвобождать свою руку из его сильной ладони, умом не отдавая отчета своим действиям. Он тут же отпустил, жестом показывая непроизвольность своих движений и отсутствие стремления проявлять свою силу.
— Артур. Зачем ты сюда пришел, для чего? Ты …ты на моем месте предал бы своих друзей? Я же этим подпишу для них приговор — лишение свободы… Как… как… мне возможно это сделать? — она не упрекала его. Тон её голоса был таков, который словно спрашивал о том, как ей смочь это сделать?
Войцеховский заметно начинал волноваться. Он в нетерпении рукой запрокинул выпавшие на лоб волосы и тяжело опустил руку на стол, выказывая нетерпение.
— Ани. Ты не они! Вас ничего не связывает! Для тебя это чужая страна, чужой народ! Да я пытаюсь вообще понять, что происходит, и не могу! Ты, пойми, все это нелепо для тебя! Ты …Ты и здесь!
— Мне это уже говорили — более жестко произнесла она.
Войцеховского движения становились порывистыми. Он встал
