Гизберт истолковал мой сдавленный смешок неверно и послал мне тоскующий взгляд. Я быстренько переместилась, чтобы не видеть его постоянно, но он приподнял свой маленький зад и навис над столом.
– Кристина, ты уже была на маяке? Ханнелору и Мехтхильду просто потрясла панорама. Они только что рассказывали. Это действительно стоящее зрелище.
Я собрала все свои силы, чтобы не ответить слишком резко:
– Нет.
– Простите?
– Нет, – повторила я чуть громче, – нет, я не была на маяке.
Если он не переменит позу, ногу сведет судорога.
– Ну и прекрасно, тогда завтра после обеда я за тобой зайду. На маяк можно подниматься с шестнадцати до семнадцати. Это очень романтично.
Теперь мне все-таки пришлось на него посмотреть.
– Большое спасибо. Очень мило с твоей стороны, но у меня ужасная боязнь высоты. Можешь сводить вместо меня Хайнца.
– С каких это пор у тебя…
Я наступила отцу на ногу. Он рассердился:
– Ай, ты мне на ногу…
Я погладила его по руке, утешая:
– Прости, пожалуйста, я думала, это ножка стула. Ты ведь не был на маяке, поэтому можешь принять приглашение. Раз уж Гизберт это так любезно предложил.
– Ну да, конечно, – кивнул он Гизберту. – Пойдем завтра вместе.
Гизберт слабо улыбнулся, снова сел и надулся.
– Скажите, Гизберт… – Мехтхильда Вайдеманн-Цапек, казалось, даже не заметила, что за провал только что пришлось пережить журналисту островной газеты. – У вас, наверное, удивительно интересная профессия. Я не очень в курсе, но вы должны писать на самые разные темы?
ГфМ тут же воспрянул духом.
– Я не должен, сударыня, но могу. Видите ли, у большинства моих коллег есть свои предпочтения и антипатии. Какие-то статьи им удаются, другие не получаются вовсе. Мои же интересы весьма широки, мне все дается легко, если позволите. Туризм, спорт, политика, знаменитости – я пишу обо всем.
Он вскинул глаза, проверяя эффект, произведенный его словами. Онно зевал, Марлен шушукалась с Калли, зато Ханнелора и Мехтхильда сидели, как девочки-подростки, которым позволили сходить на концерт группы «Токийский отель».
– И о знаменитостях? Где же вы их встречаете? – взволнованно воскликнула Ханнелора. – На острове много звезд?
Гизберт, демонстративно оглянувшись вокруг, понизил свой фальцет:
– Им нужен покой, потому и приезжают на Нордерней. Я прошу вашего понимания, милые дамы, но журналистская этика призывает меня оберегать приватную жизнь богатых и знаменитых.
На лицах у милых дам появилось разочарование.
– А что о спорте? – Моего отца совершенно не волновали богатые и знаменитые.
Гизберт принял небрежный вид:
– Всё.
– Как это всё? Что же здесь есть из спорта?
– Мой милый Хайнц, я делаю репортажи о сёрфинге, о прыжках в высоту, о футболе, разумеется…
– И о каких же играх?
– Например, я всегда подробно описываю тренировочный лагерь команд Бундеслиги на Нордернее.
– И какие команды здесь тренируются?
Гизберт распрямил тщедушное тело.
– «Вердер-Бремен».
Папа махнул рукой.
– А-а-а-а, «Вердер»… А еще?
Мехтхильда Вайдеманн-Цапек снова пошла в атаку:
– Не могли бы вы назвать хоть одно, одно-единственное малюпусенькое имя? Какого-нибудь актера или певца.
Калли нагнулся к ним и сделал знак придвинуться ближе. Женщины с любопытством вытянули шеи.
– Пер Мертезакер.
Они переглянулись. Ханнелора тихо охнула.
Донесся шепот Марлен:
– Ни разу не слышала. Он где играл? В каком фильме?
– Это защитник «Вердер-Бремена», – шепнула я в ответ.
– Гизберт, уверяю вас, что мы не отличаемся назойливостью, – вдруг заявила охотница за знаменитостями Вайдеманн-Цапек. – Вы можете совершенно спокойно назвать нам парочку имен, в конце концов, мы, как никто, знаем, насколько важна для звезд их частная жизнь. В Мюнстер-Хилтрупе мы известны практически каждому, и…
Гизберт набрался решимости и наклонился вперед.
– Шон Коннери, – произнес он дрожащим голосом.
– Что?
– Шон Коннери, но только – ш-ш-ш…
Дамы были близки к обмороку.
– А кто еще, кроме «Вердер-Бремена»? – Папу по-прежнему не волновали знаменитости.
– Этого достаточно, – вмешался Калли.
Папа раздраженно на него покосился и сосредоточился на Гизберте фон Майере, раскачивавшемся на стуле.
– Ах, спорт – это еще не все. Я пишу и о криминологии, например.
– О чем? – Смена темы даже моему отцу показалась слишком резкой.
– Ну, преступления, убийства, умышленные и неумышленные, мошенничество и измены, жульничество и аферы. Я делаю репортажи и об этом.
– Шон Бонд, то есть Шон Коннери, где он тут живет? – Шея Ханнелоры пошла красными пятнами.
Гизберт строго на нее посмотрел:
– Ш-ш-ш…
– Как будто здесь происходит много убийств. – Онно взял свой бокал. – А, Калли? Ты слышал хоть об одном?
Калли покачал головой:
– Нет, ничего не слышал. Да у нас и криминала-то как такового нет, к счастью. Ну стащат там сумочку или украдут что-нибудь в магазине. А больше ничего не происходит.
Пришло время выхода Гизберта фон Майера. Он замахал руками.
– Это только вы так думаете! Знаете, где я был сегодня утром?
Коллективное пожимание плечами.
– В Эмдене. На пресс-конференции полиции.
Калли это не убедило.
– И что? Какое это имеет отношение к нам?
– Имеет! – как выстрел прозвучал ответ Гизберта. – Скажу только – разыскивается брачный аферист. Предположительно он на острове.
ГфМ торжествующе оглядел присутствующих, но его прервало появление Гезы.
– Добрый вечер, мне очень жаль, что я опоздала, но надо было заехать к моей обезноженной сестре. Я что-то пропустила? У вас такой странный вид…
Онно положил ей руку на плечо.
– Тебе по дороге не попадался брачный аферист?
– А как узнать, кто аферист, а кто нет? – растерялась Геза.
– Пообещает на тебе жениться и обманет, – объяснила я.
– Не-ет. – Геза расстегнула молнию куртки. – Сегодня еще никто не собирался на мне жениться. Разве что… Хайнц, как насчет тебя?
Гизберт хлопнул ладонями по столу.
– Вы не хотите принимать это всерьез. Пресс-конференция длилась больше двух часов, полиция не стала бы этого делать, если бы парень не представлял серьезную опасность.
Калли расслабленно откинулся назад.
– Ну, мне-то брачные аферисты не грозят. Зачем я им?
Мехтхильда, напротив, сделала озабоченное лицо.
– Вы можете сообщить нам подробности или нельзя?
– Нельзя? – ГфМ выглядел как настоящий Робин Гуд. – Я обязан! Мой долг – остановить этого преступника. Необходимо предупредить потенциальные жертвы, хотя бы проинформировать их, если не защитить.
Нас с Марлен разобрал смех. Гизберт возмущенно вскочил и, указывая на меня, прокричал:
– Ты смеешься, Кристина, хотя можешь стать следующей жертвой!
Я не нашлась что ответить. Геза невозмутимо закурила и сказала:
– Ну, в это я как раз не верю, они всегда выискивают старых, непривлекательных и одиноких женщин. Кристина слишком молода, и у нее мало денег. И папа на хвосте. – Заметив взгляды фрау Вайдеманн-Цапек и фрау Клюпперсберг, она смущенно улыбнулась: – О, простите, я никого не имела в виду.
От дам повеяло холодом.
Спаситель мира Гизберт фон Майер тем временем продолжал нас информировать:
– Ведет себя этот субъект везде одинаково. Селится в отеле и заводит шашни с какой-нибудь сотрудницей. Клянется ей в вечной любви, она, не подозревая о его коварной игре, рассказывает ему о других постояльцах. Пока она трудится, он вступает в контакт с жертвами – пожилыми дамами, путешествующими в одиночку. От служащей отеля он узнает, кто ему больше всего подходит. Этим несчастным он рассказывает, что у него украли деньги, и они его выручают. Гениальный план. Полиции известно о четырех пострадавших, одна в Леере, вторая в Аурихе и две в Эмдене. Затем его след теряется. Предполагается, что он где-то на островах. Может, здесь, на Юисте или Боркуме.
Я заметила, что Марлен бросила на меня косой взгляд. Она смотрит слишком много детективов, да еще эта ее вечная подозрительность. Я решила ее опередить и спросила:
– И как же он выглядит?
Гизберт фон Майер воодушевился моим интересом. Пошарил в своей борсетке, нашел блокнот и стал листать.
– Да, есть точное описание. Ему за сорок, рост примерно метр восемьдесят, нормального телосложения, карие глаза, густые волосы. И очень располагает к себе.
– Это описание подходит миллионам мужчин, – успокоила я себя, избегая смотреть на Марлен.
Она продолжила тему:
– И как же его вычислили?
ГфМ перелистнул несколько страниц.
– Неделю назад он остановился в Эмдене, где очаровал косметичку, работавшую в отеле. Она стала что-то подозревать, когда дважды увидела его в городе распивающим кофе с пожилыми дамами. Ей же он говорил, что приехал в Эмден впервые и никого тут не знает. И она, несмотря на свою влюбленность, призвала его к ответу, но он все отрицал и тут же уехал, сославшись на служебные дела. И разумеется, не вернулся. Косметичка поговорила с дамами, и те на него заявили.
