стёр тампоном мазь. Люся затаила дыхание.
– Так больно, Люся? А так?
– Н-нет, – неуверенно ответила она, – как-то…
– Как? – терпеливо спросил Аристов.
– Ну-у, щекотно как-то.
– Так-так, понятно. Так, Люся. Так, что ты говоришь? Болит у тебя?
– Ну, не очень болит, ну, я не знаю, свербит, ну, прямо так бы и выдрала себе сама всё.
– Понятно. Ну, Люся, – голос у Аристова стал весёлый, – поздравляю.
– С чем? – изумилась Люся.
– С регенерацией, Люся. Ну-ка, постой так.
Он смазал ей бок – запах был новый, незнакомый – и наложил повязку.
– Вот так, зуд это снимет. Одевайся.
– Ага, ага.
Пока Аристов мыл руки, она быстро одевалась и слушала. Вот он вернулся к столу, зашелестел бумагами, карточку её ищет, что ли? Ре-ге-не-ра-ция… что это? Как он говорил, получается, что хорошо. Она застегнула халатик, завязала поясок и вышла из-за ширмы.
– Юрий Анатольевич… – робко начала она.
Он опять что-то писал и ответил, не поднимая головы.
– Вот, Люся, по этому рецепту возьмёшь в нашей аптеке, много не мажь.
– Ага.
– И покажись дерматологу. Если процесс общий, то и голову он затронет.
Люся ойкнула, и Аристов оторвался от письма, увидел её испуг и рассмеялся.
– Всё хорошо, Люся, прямо отлично, заживление у тебя началось. Поняла?
Она неуверенно кивнула. Взяла рецепт и спрятала его в карман халата, забрала стопку историй болезни.
– Спасибо, Юрий Анатольевич, так это в регистратуру, да?
– Да, Люся.
Люсе очень хотелось спросить, можно ли им, нет, ей жить как живёт, но не решилась и убежала.
Аристов, перебрав картотеку, достал Люсину карточку и только начал писать, как в дверь постучали. Так обычно стучали парни: мягко, даже вкрадчиво, но не услышать нельзя.
– Да, войдите.
И удивился, увидев Криса. После той ночи, когда он застал его с Люсей, они фактически не разговаривали. Не специально, а как-то само собой получалось. Крис был со смены, в халате и шапочке.
– Извините, что побеспокоил, Юрий Анатольевич, – осторожно начал Крис.
– Ничего, – кивнул Аристов. – Заходи. Что стряслось?
– Нет, спасибо, ничего особенного, – Крис вошёл в кабинет, прикрыв за собой дверь. – Я хотел только попросить вас. Посмотрите Люсю, пожалуйста. У неё… её бок беспокоит.
Аристов с невольной улыбкой кивнул.
– Я её уже посмотрел. Знаешь, что у неё? – Крис мотнул головой, с надеждой и страхом глядя на него. – Регенерация. Знаешь, что это такое?
– Восстановление, – Крис сразу почувствовал себя на уроке. – Правильно?
– Правильно, – кивнул Аристов. – У неё восстанавливается наружный кожный покров.
Аристов говорил, используя термины, и все силы Криса уходили на понимание терминологии, а на переживания уже не оставалось.
– Всё понял?
– Да, – кивнул Крис. – И… и ничего не менять, ну, как мы живём?
Аристову понадобилось минуты две, чтобы понять, о чём беспокоится Крис. А поняв, ответил очень серьёзно.
– Положительные эмоции способствуют процессу.
– Ага, – просиял Крис. – Спасибо, Юрий Анатольевич, извините за беспокойство, – и стремительно выскочил за дверь.
Словно боялся, что Аристов передумает и запретит ему… жить по-прежнему.
Как ни хотелось Крису найти и обрадовать Люсю, но он пошёл к Жарикову. Он должен поговорить с ним. Доктор Ваня всё сделал для него, пришёл тогда, той страшной ночью, успокоил, уладил всё, нет, он должен рассказать. И что парни с вопросами не лезут, хотя он же знает, как им это важно, так это тоже… доктор Ваня сделал. И сначала расскажет ему, посоветуется заодно, как для Люси лучше, а потом уже к парням пойдёт.
Жариков был у себя, хотя приём закончил и в соответствии с распорядком, и фактически, что совпадало довольно редко. И потому на стук в дверь он откликнулся сразу, приглашая войти запоздавшего и, скорее всего, непланового пациента.
– Здравствуйте, Иван Дормидонтович, – вошёл Крис. – Я… я пришёл поговорить.
– Проходи, садись, – улыбнулся Жариков и, пока Крис шёл от двери к его столу, привычно щёлкнул переключателем селектора и включил наружное табло над дверью. – Ну как, всё наладилось?
Утративший всю свою смелость на пути к его столу, Крис благодарно кивнул.
– Да, спасибо, Иван Дормидонтович, всё так хорошо… так хорошо, что даже страшно.
К удивлению Криса, Жариков не рассмеялся над получившейся бессмыслицей.
– И что хорошо, а что страшно?
– Хорошо? Ну, всё хорошо, со всем… – Крис замялся. – Ну… ну, я не могу об этом по-русски.
– Говори, как удобней, – сразу перешёл на английский Жариков.
– Ну, Люся не боится меня, – Крис перемешивал русские и английские слова. – И… этого не боится, ну, почти не боится. И… и у меня волна, каждый раз. Тот, ну, индеец, его на экспертизу привозили, он тоже говорил, что у него с… женой каждый раз волна. Я не поверил, все не поверили. А сейчас вот у меня. Подкатит и понесёт. Нет, я помню, где я, что я, чтоб Люсе больно не сделать, не напугать её, и… и как теряю себя, сразу и я, и не я. И… и я не знаю, как сказать, но… но мне самому хочется… этого.
И замер, ожидая слов Жарикова. Доктор Ваня улыбнулся.
– Это нормально, Кирилл. Да-да, нормальная реакция нормального человека.
– Но… но я же перегорел. И раньше. Мне никогда не хотелось этого.
– Чего? – терпеливо спросил Жариков.
– Траханья, – удивлённо ответил по-английски Крис. Неужели доктор Ваня забыл, что называется по-русски «этим».
– Траханье и любовь – разные вещи, Кирилл. Люсю ты любишь, потому тебе и хочется. А трахаться, да ещё по приказу… – Жариков не договорил, считая продолжение фразы излишним.
Крис медленно кивнул.
– Так… так, Иван Дормидонтович, у меня с Люсей, у нас любовь, так?
– Значит, так, Кирилл. В этом и есть разница, понял?
– Д-да. И… и Люся поэтому не боится? Да?
– Да, – энергично кивнул Жариков. – Именно так. А она? Ей хочется быть с тобой?
– Да. Я думаю, да, – Крис виновато опустил голову. – Я не могу рассказать вам, как у нас…
– А это тоже нормально. Но ей же хорошо?
– Да, – Крис вскинул голову и улыбнулся. – Да, у неё, Юрий Анатольевич сказал, что у Люси регенерация началась, – он уже говорил только по-русски. – От положительных эмоций.
– Ну, совсем хорошо, – обрадовался Жариков. – Прямо отлично.
Крис кивнул, облегчённо переводя дыхание.
– И ещё, Иван Дормидонтович, я расскажу парням, не о Люсе, о себе. Чтоб не психовали, чтобы поняли, – он заговорил опять по-английски. – Надо ждать волну. Придёт волна, и ты всё сможешь. А без волны это и не нужно.
Крис не спрашивал, не советовался, но Жариков согласно кивал. Да, всё так, всё правильно. Молодец Крис, и «волна» – это не оргазм, не только и не столько оргазм, они избегают
