со всеми, кто мне дорог. Мать заметно повеселела, и тень беспокойства на ее лице мелькала все реже. Я несколько раз пытался поговорить с ней о ночи, когда мой дурной сон чуть не лишил нас дома, но она пресекала все попытки, по-матерински понимающе смотрела в глаза и гладила меня по волосам. Сестренки, как и всегда, едва давали мне вдохнуть, чтобы ответить на очередной интересовавший их вопрос. Талани представила мне составленный втайне от сестер алгоритм действий, которого следует придерживаться, если меня вновь будут мучить кошмары, и ее бесконечная забота о глупом старшем братце в очередной раз меня поразила. Шаэль продемонстрировала ряд шутовских номеров, суть которых, как по мне, была в том, чтобы изваляться в снегу и заполнить пространство вокруг звонким смехом. Файлин же сдержанно, пытаясь казаться безразличной, и все же невероятно смущаясь, показала мне свои рисунки, и они, без сомнений, были выше всяких похвал.
Индис все так же заражал жизнерадостностью, и это оказалось спасением для моего измученного разума. Глядя на то, что прежде было главным поводом для раздражения, я понимал, чего все это время мне больше всего не хватало. Время шло, а Индис, благодаря или вопреки, не сходил с избранного им пути. По крайней мере, его улыбка была искренней, а глаза стреляли такими искрами, что те посоревновались бы с моими молниями. Мы прекрасно поговорили, легко и ни к чему не обязывающе, как и многие годы до этого, и это теплым одеялом укутало мою душу, порадовав, что хоть что-то в этой неразберихе остается прежним.
Бэтиель, завидев меня издалека, помчалась навстречу и повисла на моей шее, душа в объятиях. Едва не захлебываясь словами, она принялась за рассказ, из которого я едва мог выловить отдельные фразы, не говоря уже о том, чтобы понять суть; сосредоточиться не выходило, даже учитывая недавно приобретенные навыки.
– Когда мы выезжаем, ты не знаешь? – из урагана слов эта фраза выскочила резко, застав врасплох.
– Куда?
Бэтиель обиженно надула губы.
– Ты меня вообще слушал?
– Это было сложно, – признался я, пытаясь спрятать взгляд.
– Когда мы выезжаем в Армазель?
– Это еще зачем?
Эльфийка тут же испуганно закрыла рот рукой. Я нахмурился, пытаясь вытащить из памяти слова, что Бэтиель недавно произнесла, ведь хоть какие-то из них должны были зацепиться за края моего разума, но попытки оказались тщетны. Поездка в Армазель, столицу горных эльфов, казалась бредом сумасшедшего. Я был там лишь однажды, в далеком детстве, и даже та поездка была невероятной удачей, которая подворачивается не каждому жителю Аррума.
Лишь подле Греи эльфы делились на лесных и горных. В остальных уголках мира это – один и тот же народ, живущий вместе; часть – в горах, часть – в лесах, что всегда располагаются у их подножий. Армазель и Аррум – самые крупные места обитания эльфов, но они друг с другом не слишком ладили. И потому, к счастью или к сожалению, жили обособленно. Лесные эльфы продолжали сотрудничать с людьми и приходить к компромиссам, что позволяли нам жить в мире. Горные же презирали людей, считая их недостойными внимания существами, и не хотели пачкать свои души даже общением с ними, не говоря уже о межвидовых связях, которые у них, разумеется, запрещены. Они мало сотрудничали даже с нами – казалось бы, их братьями и сестрами, – а потому я не видел никаких причин отправляться в Армазель, тем более в компании чересчур воодушевленной путешествием Бэтиель.
– Тебе, наверное, скажут чуть позже, – виновато пробормотала девушка, переступая с носка на пятку. – Я подслушала, как советчики Маэрэльд говорят об этом, услышала твое имя и… напросилась с вами, пообещав, что не доставлю хлопот. В итоге на меня повесили шитье новых накидок в дорогу, но это мелочи, с которыми я без проблем справлюсь.
– Я все еще не понимаю, зачем нам ехать в Армазель, – напомнил я.
– Эзара! – крик вонзился в спину, заставив пошатнуться. – Эзара, вот ты где! Пошли, как раз ты мне и нужен!
Я успел лишь мельком взглянуть на Бэтиель и испытанное ей облегчение; Финдир спас ее от мучительного танца вокруг темы, в которую она оказалась посвящена раньше, чем непосредственный участник событий. Помахав рукой, она надела капюшон, скрывая пышную рыжую копну, и упорхнула, быстро замелькав между деревьями. Вновь чувство, будто все вокруг знают обо мне больше, чем я сам, забурлило внутри, грозя в любой момент выплеснуться наружу.
Вероятно, оно так ясно отражалось на моем лице, что, обернувшись, я увидел изображавшего безоружную жертву учителя.
– Драконий пепел, ты чего так пышешь? – воскликнул Финдир. – У тебя сейчас огонь из ноздрей повалит!
Его непритворное изумление помогло слегка умерить пыл. Финдир несколько месяцев учил меня специальной технике дыхания; он утверждал, что отсутствие воздуха для меня равняется либо полному отсутствию магии, либо полному отсутствию контроля над ней, так что данному умению во время тренировок всегда было отведено особое место. В тот момент оно оказалось исключительно полезным: десять секунд, и я полностью восстановил привычный ритм сердца и дыхания, расслабил мышцы и очистил разум и был готов внимать всему, что собирался поведать учитель.
– Девчонка уже проболталась, а? – терпеливо дождавшись момента, чтобы начать говорить, Финдир кивнул в сторону деревьев, за которыми недавно скрылась Бэтиель.
– Мне показалось, что это бессмыслица.
– Если бы. – Учитель похлопал меня по плечу, тяжело выдохнув. – Азаани обратилась к аирати с опасениями, а он, заносчивый ублюдок, потребовал приехать и взять с собой свидетелей и доносчиков, иначе попросту не станет слушать. А ты – наш главный источник.
Я понимающе кивнул, наслышанный о скверном характере короля гор. Говорили, что из-за частого кровосмешения с людьми его презрению к нашему народу не было предела. Я уже предвкушал, как сотни эльфов будут пренебрежительно оглядывать меня, связавшегося с людьми глупца, с тех самых пор, как я ступлю на их земли, и вплоть до момента, когда скроюсь за горизонтом.
– Есть то, о чем не стоит ему говорить?
– Не упоминай принцессу, – посоветовал Финдир. – Королевская семья вызывает у Рингелана… ты, кстати, знал, что его так зовут?.. еще большую ненависть, чем люди в целом. Средоточие человеческого коварства и невежества, как он считает, заключено в правителях. Поверить в их дурные замыслы ему будет просто, но в том, что кто-то из них нас и предупредил, убедить его будет практически невозможно.
– Что-то еще?
– Вряд ли бы ты стал справляться о здоровье его детей, но… в общем, ни слова о жене и детях. Говорят, когда она забеременела, он… выгнал ее. Или она сама ушла… Давняя история, но разговор
