встает передо мной на расстоянии вытянутой руки и задумчиво закусывает край нижней губы. – Настала пора требовать награду.
– Какую еще награду?!
– За сегодняшнюю победу.
– Погоди, – говорю я, качая головой. – Я не требовал награды в прошлом году, когда насмерть забил урода, который за тобой подсматривал.
– Давай начистоту: это ты за мной подсматривал.
Я презрительно фыркаю; звучит не слишком натурально.
– Ничего подобного.
– Разве? Ты прижимался ухом к стене, чтобы услышать, как я кончаю.
– Я слушал, как дрочит на тебя этот прилизанный урод с бабским галстуком.
– Да-да, конечно, – невозмутимо кивает Слоан.
Она поворачивается к Дэвиду, потом косит взглядом в мою сторону и с подозрением щурит глаза.
– Что будет с Дэвидом?
Я смотрю на парня, который с пустым лицом по-прежнему сидит на кухонном столе и болтает ногами.
– А что с ним будет?
– Возьми его к себе на работу!
Я громко фыркаю и принимаюсь хохотать, но вскоре понимаю, что это вовсе не шутка. Слоан говорит всерьез.
– Какую, на хрен, работу?!
– Тебе видней. На любую, с какой он справится.
Я качаю головой, и Слоан недовольно кривится. Она шагает ко мне и зло щурит глаза.
– Нельзя бросать беднягу в таком состоянии.
– Можно. Пусть радуется, что его не съели. Он жив и практически здоров, хоть и ходил по самой кромке ножа. Разделочного, – снова смеюсь я.
– У него никого не осталось. Ты должен дать ему работу. Какую-то цель в жизни.
– Ты забыла, что мы в Калифорнии? А я живу в Бостоне. Как, черт побери, перевезти его в другой штат, не вызывая подозрений?!
– Понятия не имею, – пожимает она плечами. Судя по всему, этот вопрос ее не волнует, и решать его должен я. – Если он не объявлен в розыск, то просто забери парня с собой.
– Это не Уинстон. Нельзя запихнуть его в кошачью переноску и сдать в багаж.
Слоан вздыхает, пытаясь сдержать смех, который отчаянно рвется на волю.
– Я не нашла сведений о пропавшем человеке, подходящем под его описание. Если Торстену понадобился слуга, значит, он выбрал бродягу, которого никто не хватится. Скажи, что он твой брат. Вряд ли Дэвид станет возражать.
– Это плохая идея! Просто отвратительная.
– Тогда сдай его в больницу и уезжай. Когда о нем расскажут в новостях, вернешься и попросишь отдать беднягу тебе под опеку. Скажешь, что тебя тронула его история.
– Ни за что! – Я смотрю на Дэвида; тот наблюдает за нами без малейшей искры интереса или понимания. – Не обижайся, приятель.
Он не отвечает.
Я провожу ладонью по лицу и с мольбой гляжу на Слоан.
– Слушай, это здорово, что ты хочешь ему помочь. Правда. Но твоя затея слишком сложная. Дэвиду лучше остаться в Калифорнии. Наверняка у него здесь родные. Его ищут, о нем станут заботиться. Мы даже не знаем, что он умеет делать!
– Ну, посуду мыть он научится.
Не слушая меня, Слоан подходит к Дэвиду, берет его за руку, и он переводит на нее взгляд.
– Пожалуйста, иди за мной.
Плавно соскочив со столешницы, парень шагает вслед за девушкой. Я отхожу в сторону, пропуская их к гигантской посудомоечной машине. Слоан берет несколько тарелок и передает их Дэвиду, с ободряющей улыбкой подтолкнув его к столу. Чертова ямочка на щеке сводит меня с ума, наполняя душу волнением.
– Дэвид, поможешь с посудой? Надо поставить тарелки на стол, затем открыть машину вот так…
Она показывает, как укладывать посуду. Дэвид повторяет за ней, причем довольно ловко. Он успешно выполняет все последующие действия, а по окончании цикла вынимает чистую посуду и выставляет на стол.
– Умница! Ты молодец, Дэвид. Вот видишь, Роуэн? Он справился.
Когда Слоан улыбается, я готов застонать.
– Господи… Ты как ребенок, выпрашивающий конфетку.
– Пожалуйста. Ну пожалуйста! Пожалуйста! Самую вкусную и обязательно с вишенкой, – шутливо говорит она, подходя ближе.
Тонкие ладони ложатся поверх моих в совершенно нехарактерном для нее жесте, а кроваво-красные ноготки словно когти впиваются в кожу.
– Я даже засчитаю тебе победу в прошлом году, чтобы не было вопросов. Все, что пожелаешь!
Я сглатываю комок: хочется либо наброситься на нее с поцелуями, либо сбежать, однако ноги словно врастают в пол.
– Все, что пожелаю? – Я скептически щурю глаза.
Она кивает, но с явным сомнением: видимо, поняла, что сболтнула лишнее.
Я медленно растягиваю губы в улыбке.
– Уверена? На сто процентов?
Я ухмыляюсь. Дэвид звучно рыгает. Улыбка тут же исчезает с моего лица.
– Господи. Я наверняка об этом пожалею…
Слоан прыгает от радости.
– Здесь надо навести порядок, – предупреждаю я.
– Знаю.
– Ты поможешь.
– Естественно. Если помнишь, я вымыла миску с твоей блевотиной.
– Ладно, договорились… – выдыхаю я со стоном.
Слоан принимается скакать на месте и восторженно попискивать. Никогда не видел, чтобы она так радовалась: причем не столько из-за Дэвида, сколько из-за того, что добилась своего.
– Спасибо! – выдыхает она и, подпрыгнув в очередной раз, целует меня в щеку.
Слоан пытается скрыть легкий румянец на щеках, с нарочитой рьяностью принимаясь за уборку, но я вижу застенчивую улыбку, с которой она глядит в мою сторону, прежде чем опустить голову и уйти в столовую.
На то, чтобы уничтожить следы нашего пребывания в доме, уходит не один час. После я учу Дэвида пользоваться посудомойкой, загрузив ее несколько раз подряд, и наконец мы все выходим на улицу.
И некоторое время молча стоим, глядя на немногочисленные звезды, пробивающиеся сквозь смог города, что раскинулся за темными холмами. Несколько часов назад казалось, что на нас обрушилась вселенная и вся ее мощь сосредоточилась в узком лезвии ножа. Теперь мы – лишь мимолетный вздох вечности под сиянием звезд.
Тишину нарушает голос Слоан.
– Думаю, нас можно официально считать лучшими друзьями.
– Правда? Когда устроим первую тренировку в гараже?
Она хмыкает, глядя под ноги. В свете уличного фонаря на щеке тенью выделяется ямочка. Сердце у меня пропускает удар.
Ее улыбка быстро гаснет.
– Кстати, я соврала, – произносит вдруг Слоан.
Я пытаюсь перехватить ее взгляд, но она отворачивается, поэтому я запечатлеваю в памяти изящный женский профиль – каждый его штришок. Знаю, что впереди самое сложное. Она уйдет, как в прошлом году. Как тогда, в ресторане…
– Когда именно? – спрашиваю я.
Слоан шумно сглатывает, поворачивается ко мне и заглядывает в глаза; приподнимает уголки губ в меланхоличной улыбке, в результате чего на щеке опять проступает чуть заметная ямочка.
– Тогда, в Бостоне. Я приезжала вовсе не из-за работы.
Прежде чем я успеваю вникнуть в их смысл или спросить, что она имеет в виду, Слоан закидывает ремень сумки на плечо и
