случайность, не мимолетный порыв, а…
– Слоан… – шепчет Роуэн мне на ухо.
– Да… – прерывисто выдыхаю я в ответ.
– Хочешь повеселиться всерьез?
Я распахиваю глаза. Голос у него звучит твердо и уверенно, совсем не как у меня: срываясь от желания и бушующих страстей.
Ничего не ответив, я отстраняюсь, невольно выдав смятение. На губах у Роуэна играет дьявольская ухмылка. Та самая, которую я видела прежде.
– Лысый очкарик в красном галстуке. У меня за спиной, – говорит он.
Я сканирую взглядом пространство и замечаю подтянутого мужчину лет пятидесяти в дорогом костюме. Он танцует с немолодой женщиной, светлые волосы которой убраны в гладкую прическу.
– Доктор Стефан Ростис, – прижавшись губами к уху, шепчет Роуэн. – Серийный убийца. За пятнадцать лет работы в Бостоне прикончил по меньшей мере шестерых пациентов. А может, и больше, когда жил во Флориде. Давай с ним посчитаемся. Вместе. Прямо сейчас!
Ноги, вмиг став деревянными, меня больше не слушаются. Кусочки мозаики, которые я собрала в голове, вдруг разлетаются и складываются в совершенно новую картинку.
Я все неправильно поняла.
Я все придумала.
Мы замираем посреди танцпола. Роуэн отпускает меня и с заметным волнением заглядывает в лицо.
– У меня отличный план. На таких мероприятиях Ростис никогда не задерживается. Можно схватить его, прикончить, а потом вернуться, и никто не заметит нашего отсутствия. Идеальное алиби.
– Я… м-м-м…
Мысли умирают, не успев попасть на язык, и я, откашлявшись, начинаю снова, надеясь, что голосу хватит сил, которых во мне попросту не осталось.
– У меня не самый подходящий наряд, – говорю я, глядя на красный бархат, мерцающий в свете ламп.
– Всю грязную работу я сделаю сам.
Впервые я не испытываю желания убивать. Просто потому, что ждала совершенно другого. Не такие планы у меня были на сегодняшнюю ночь.
– Эй, все нормально? – спрашивает Роуэн. – Я думал, красное платье ты надела в качестве намека. Не переживай, на ткань не попадет ни капельки, я прослежу.
Сердце сжимается, как лист бумаги в кулаке.
– Если не хочешь… – В каждой нотке голоса отчетливо сквозит разочарование. До Роуэна доходит, что у меня были иные планы на сегодняшний вечер. – Я думал, ты сразу догадалась, зачем я тебя пригласил.
– Нет. Не догадалась.
Пауза растягивается на тысячу лет. Я смотрю вниз, под ноги. Роуэн пальцем приподнимает мне подбородок и в замешательстве разглядывает мое лицо: раскрасневшиеся щеки, остекленевшие глаза, сжатые в тонкую линию губы.
– Ты… ты не знала, зачем я зову тебя в Бостон?
– Да, представь себе: «приезжай, будет весело» вовсе не означает «давай расчленим какого-нибудь маньяка». Если я правильно пользуюсь словарем.
– …И все равно приехала?
Я сглатываю и хочу отвернуться, но Роуэн не пускает. Он занимает собой все пространство, переполняет чувства, и, как ни хотелось бы мне раствориться в пустоте, он не позволит.
На него снисходит озарение: мозаика сложилась иначе.
– Твою ж мать…
Хотя я почти не слышу голоса за окружающим гомоном и музыкой, каждое слово шипами вонзается мне в кожу. Роуэн, отпустив мой подбородок, подходит ближе, нависает надо мной и заглядывает в глаза.
– Слоан… – тихо произносит он. – Ты приехала…
Я не знаю, что он хочет этим сказать, и спрашивать не рискую. Его взгляд прикован к моим губам, с которых слетает дрожащий выдох. Роуэн поднимает руку, убирает волосы с плеча, и кончики пальцев, испуская электрический заряд, медленно скользят по моей шее.
Он наклоняется. Не дает отвести взгляд. Губы замирают в миллиметре от моих…
В кармане у него пронзительно пищит телефон.
– Черт!
Роуэн выпрямляется, и наш несостоявшийся поцелуй улетает в другое измерение, где Палач и Дрозд наконец дали себе волю.
В моей же реальности Роуэн разжимает руки, жмурится на миг, вытаскивает телефон и принимает вызов.
– В чем дело? – спрашивает он, еле сдерживая нервный вздох. – Что значит взорвалась?.. Все живы? – Он проводит рукой по волосам, заметно растрепавшимся к концу вечера. Во время разговора не сводит с меня сосредоточенного и донельзя мрачного взгляда. – Уже еду.
– Что-то случилось? – спрашиваю я с горько-сладкой улыбкой.
– Надо ехать. Немедленно. Прости.
– Может, мне с тобой?..
– Нет, – неожиданно резко бросает Роуэн, но тут же берет меня за руку, словно извиняясь за грубость. – У кондитеров взорвалась плита. Слава богу, все живы. Тебе там делать нечего. Извини.
Кивнув через силу, я выдавливаю улыбку.
– Жаль, что вечер пошел не по плану.
– Мне тоже. Очень жаль. – Роуэн морщит лоб и качает головой. – Ты оставайся, потанцуй. Я вызову такси к ресторану и пришлю номер водителя, чтобы ты вернулась в отель, когда захочешь.
Он обхватывает меня за шею и прижимается губами ко лбу. Поцелуй жжет кожу клеймом.
Сердце в груди пропускает удар. Роуэн больше не улыбается, брови хмуро сведены.
– До встречи, Дрозд.
– До встречи, Палач.
Первые несколько шагов он пятится, едва не натыкаясь на людей, и неотрывно смотрит на меня. Я провожаю его взглядом, сцепив руки, словно статуя среди кружащихся пар и мерцающих огней.
У самых дверей Роуэн оборачивается, проводит рукой по лицу и вдруг решительно делает два шага в мою сторону. Потом резко останавливается, опускает плечи и достает из кармана телефон. Бросив на меня еще один тоскливый взгляд, он отвечает на звонок и, развернувшись, уходит.
Пять минут спустя поступает сообщение с контактами водителя.
Я уезжаю сразу же, не задерживаясь.
Вернувшись в отель, раздеваюсь, ложусь на хрустящие простыни и почти мгновенно засыпаю, словно за день пробежала марафон. Утром просыпаюсь сама, не дожидаясь будильника; через сорок пять минут выхожу из отеля и шагаю по подвесному мосту, который связывает «Хилтон» с аэропортом «Логан».
В руке вдруг звенит телефон.
Уже скучаю.
От наплыва чувств перехватывает горло. Я долго смотрю на экран, не решаясь набрать ответ.
Аналогично.
Насчет августа все в силе? Если не сможешь, настаивать не буду. Знаю, у тебя много дел.
Не удивлюсь, если он откажется от игры. Роуэн открывает новый ресторан и решает проблемы в старом, поэтому имеет право пропустить партию.
Будет ли мне обидно? Разумеется. Смогу ли его простить? Естественно!
Птичка…
Увидев на экране мельтешащие точки, я замираю посреди дороги.
Я скорее спалю ресторан дотла, чем пропущу нашу игру. В августе обязательно увидимся.
И смени масло в машине, варварша!
Я запихиваю телефон в карман, сглатываю подкативший к горлу комок и шагаю вперед, готовясь пережить ближайшие месяцы. Может, в августе предприму новую попытку…
Кто знает, вдруг получится?
Кто знает…
