— Он стал совсем странным, — сказала очень громким шепотом Эльза и в упор покосилась на Джеббса. Для полноты соблюдения тайны, о ком она говорит, оставалось только ткнуть в него пальцем или посветить фонариком в лицо.
Через час Джеббс уже мирно спал в углу террасы, его падаван сидел рядом и развлекал себя ловлей мух. Эльза и Елен удалились в покои, обсудить вкратце свою общую дальнейшую судьбу. Готов поспорить, что Эльза хотела бы внести некоторые изменения в первоначальный контракт, но насколько я мог узнать Елен — с ней такие штуки не проходят. Мы с Джимом уселись на другом конце террасы, подальше от перегара и храпа. Джимми изучал подробный атлас страны, а я с интересом наблюдал за поведением переходной модели «от обезьяны к человеку», о которой бедолага Дарвин твердил всю свою жизнь и которая сидела прямо перед нами и в очередной раз слушала, жужжит ли у нее кулак.
— Ты как будто рад им? — начал я наступать в аккуратном женском стиле.
Джим неопределенно пожал тем, чем он обычно там жмет, прибавив самую недвусмысленную фразу на земле: «Да нет, наверное». Как меня бесят такие ответы, еще одна запятая могла бы свести меня с ума окончательно. Но взяв ручки от кресел в руки, я спокойно продолжил:
— Ты видел, они приехали, как к себе домой?!
— Но для Эльзы это почти дом, не забывай — она прожила тут больше двух лет.
— Да, но теперь ты здесь главный!
Брови, губы, руки. Атлас, поняв, что ему не дадут спокойно полистаться, хлопнул своими половинками и улегся на стол.
— Я здесь вовсе не главный, — уже спокойнее сказал Джим. — И меньше всего хочу им быть. Я просто здесь живу. И все имеют право здесь жить и вообще где угодно. Я очень отрицательно отношусь к частной собственности, но очень щепетильно к частной жизни.
Атлас перестал сердиться и, улучив момент, снова прыгнул Джиму на руки. Я выдержал паузу и, дождавшись, когда по страницам снова зашуршит песок Намиба, спросил:
— Ты так бесишься, потому что твоя частная жизнь укатывает не сегодня-завтра подносить этому хлыщу виски?
— Это ее дело, — на этот раз Джимми даже не поднял головы.
Складывалось впечатление, что данные по среднегодовым осадкам на странице шестьдесят восемь интересовали его больше, чем то, что его первая женщина вскоре, как было предсказано разбирающимися в жизни людьми, укатит отсюда навсегда со своим призовым, сто первым мужиком!
— Ну, ее, значит — ее, — я потянулся и понял, что теперь, по крайней мере, мы будем с Джимом в равном положении, и не стоит мне истерить из-за всякой ерунды. Джеббс заберет свое барахло, которое больше не будет сводить меня с ума, заодно и Елен, я переберусь к Джиму, письмо отправлено, мешки закопаны — да и нежарко вовсе сегодня!
Ужин, состоявшийся на той же веранде, отличался от обеда только отсутствием солнца с мухами и наличием звезд со свечами. Джеббс, быстро выполнив свою обязательную часть программы, лег спать в том же самом месте, что и днем, правда, Эльза распорядилась вынести ему кровать. Его горилла с водительскими правами сел есть и делал это настолько долго, обстоятельно и молча, что я начал бояться, хватит ли на него в миссии продовольствия. После ужина, закончившегося для всех, кроме этого ненасытного животного, Эльза устраивала показ мод в большом зале, Джимми сидел в своем обычном углу с новым атласом, Елен заняла мое место и тихим дятлом начала стучаться в его мозг. Все были при деле, кроме меня, превратившегося в этот вечер в свободного радикала. Я, в свою очередь, чтобы не чувствовать себя ненужным и брошеным, решил немного прокатиться, а заодно и поразвлечься. Машина была не заперта, ключи — в замке, дрыыынь, и я поехал. Для начала я решил немного покататься вокруг дома, сигналя для пущего азарта, а за мной должен был бегать, громко и смешно топая ногами, ненасытный Джеббсов монстр и орать. Я читал в журнале в одной парикмахерской о шоковой терапии для немых. После третьего круга с фарами, вжихами и бибикой я понял, что за мной никто не бежит и даже никто особо не следит. Я заглушил мотор и вернулся на веранду. Водитель машины, все еще продолжающий свой ужин, поднял на меня глаза и сделал мне замечание:
— Еще раз возьмешь машину без спроса — я тебе откушу голову.
— Приятного аппетита, — я в душе приподнял свою воображаемую шляпу.
Не важно как, но я своей благородной цели достиг и немые заговорили. Впрочем, для себя я в очередной раз отметил некую однообразность и бесфантазность угроз тех, кто выглядит намного сильнее окружающих. А в противоположном вольере нашего зоопарка в это время предпринимались отчаянные попытки разыграть драму из репертуара про несчастных влюбленных, которых злые и непреодолимые обстоятельства вынуждают разлучиться, и скорее всего навсегда. Слов не было слышно, но в этом театре одной актрисы все можно было прочесть с помощью одной азбуки мимики и жестов. Я всегда поражался и восхищался этой многогранности и разносторонности женской натуры, проявляемой, правда, не в широте интересов или взглядов, а в разнообразии принимаемых образов и обличий, в зависимости от предлагаемых обстоятельств и от того, кем жизнь окружает или, что чаще, уединяет.
Наступивший назавтра день парада начался очень бодро, с криками и беготней. Эльза, надев с утра сержантские нашивки, отдавала распоряжения кавалергардам — это такие специально обученные лошади с ездоками, для торжеств и прочих специальных случаев, когда кто-нибудь из царственных особ снимает или надевает корону. В кавалергардов сегодня играли бывшие монашки, они же бывшие работницы миссии, они же, до недавнего времени, последовательницы Джима. Им в усиление были приданы местные жители, изображавшие рабов. Джим на террасе с книжкой постепенно превращался в Будду, явно игнорируя весь бедлам, происходивший во-круг. Джеббс изображал короля Вест-Индии незадолго до своего второго плавания и был на удивление подтянут и бодр. Елен тоже гарцевала по лужайке, напоминая грациозную Клеопатру перед ее знаменитым четвертым заездом в Канзас-Сити в 1972 году, в тот самый день, когда Дядя спустил папин пароход. Еще затемно начали прибывать грузовики с шатрами и столами, выпивкой и закусками, гирляндами и салютом. К обеду это только все прибыло и выгрузилось, а к вечеру надо было уже все расставить, натянуть и развесить, до того как прибудут люди, которые все остальное нальют, выпьют и съедят. Я бродил вокруг этого вавилонятника и делал вид, что потерял ключи. Эльза только один раз, в горячке боя, машинально скомандовала мне что-то, но я не отреагировал, потому что был уверен, что ищу маленькие ключики в огромной пустыне в совершеннейшем одиночестве, и меня больше не трогали.
В своих поисках я вышел за околицу и увидел уже невдалеке чудо-машину: поезд на рельсах, который сам себе эти же рельсы и прокладывал. Очень удобная штука. Только успевай подвозить рельсы со шпалами, которые тем более шли в секциях. Кран на поезде брал такую секцию, клал ее перед собой, бодрые ребята в кепках и трусах скрепляли их друг к другу и к земле и поезд ехал дальше. Продвигались они довольно быстро. По движущимся картинкам в памяти в виде старой хроники мне всегда казалось, что дорогу строят несколько сотен, если не тысяч человек — все бегают с тачками и лопатами, как муравьи, а рельсы возят на верблюдах. Судя по тому, что я увидел, эта информация слегка устарела. Я также заметил, что вскоре эта чудо-бригада, минуя деревню, начнет прорубать просеку в моем чудо-лесу, и у меня возник небольшой план. Я поспешил обратно в деревню, тем более что для нескольких парней, с винтовками наперевес, охранявшими строительство, я показался довольно подозрительным, особенно в перекрестье прицела. Я шагал обратно, твердо себя настраивая быть осторожным на слова, тем более, что теперь у Джеббса есть заводная горилла, а я для переговоров не выдрессировал даже попугайчика.
— Джеббс, — начал я издалека, когда подошел к нему, сидящему на барабане Наполеона и наблюдающему за готовящимся полем жратвы. — Сколько ты мне заплатишь за то, что твоя дорога пройдет по моему полю?
— Нисколько, — ответил он, довольно уклончиво и неоднозначно.
Я взял паузу в переговорах и, сделав кружок вокруг дома, лег на повторный боевой курс.
— А точнее? — продолжил я, не теряя надежды на мирное решение этого вопроса.
— Точнее некуда. Это не твоя земля, а у меня есть разрешение правительства на строительство, показать? Или лучше показать сразу министра транспорта и трех трамваев этой страны? Он, кстати, скоро будет.
Перерыв после второго раунда переговоров я использовал, как и первый, с единственной лишь короткой остановкой в кустах и то по малой нужде. Третий акт я начал в жалостливых тонах:
— Но ведь там мои насаждения, я требую компенсации!
— Ок. Вместе со всеми прибудет и министр юстиции, проконсультируемся у него, сколько тебе положено лет компенсации за хранение, распространение и главное — производство!
