ТОЙ, КОТОРАЯ В РАЮ
© Перевод В. Рогов
В твоем я видел взоре, К чему летел мечтой, —Зеленый остров в море, Ручей, алтарь святойВ плодах волшебных и цветах — И любой цветок был мой.
Конец мечтам моим! Мой нежный сон, милей всех снов,Растаял ты, как дым! Мне слышен Будущего зов:«Вперед!» — но над Былым Мой дух простерт, без чувств, без слов,Подавлен, недвижим!
Вновь не зажжется надо мной Любви моей звезда.«Нет, никогда — нет, никогда» (Так дюнам говорит прибой) Не взмоет ввысь орел больной И ветвь, разбитая грозой,Вовек не даст плода!
Мне сны дарят отраду, Мечта меня влечетК пленительному взгляду, В эфирный хоровод,Где вечно льет прохладу Плеск италийских вод.И я живу, тот час кляня, Когда прибой бурливыйТебя отторгнул от меня Для ласки нечестивой —Из края, где, главу клоня, Дрожат и плачут ивы.
ПРИЗРАЧНЫЙ ЗАМОК
© Перевод Н. Вольпин
Божьих ангелов обитель, Цвел в горах зеленый дол,Где Разум, края повелитель, Сияющий дворец возвел.
И ничего прекрасной в мире Крылом своимНе осенял, плывя в эфире Над землею, серафим.
Гордо реяло над башней Желтых флагов полотно(Было то не в день вчерашний, А давным-давно).Если ветер, гость крылатый, Пролетал над валом вдруг,Сладостные ароматы Он струил вокруг.
Вечерами видел путник, Направляя к окнам взоры,Как под мерный рокот лютни Мерно кружатся танцоры,Мимо трона проносясь, И как порфирородныйНа танец смотрит с трона князь С улыбкой властной и холодной.
А дверь!.. Рубины, аметисты По золоту сплели узор —И той же россыпью искристой Хвалебный разливался хор;И пробегали отголоски Во все концы долины,В немолчном славя переплеске И ум, и гений властелина.
Но духи зла, черны как ворон, Вошли в чертог —И свержен князь (с тех пор он Встречать зарю не мог).А прежнее великолепье Осталось для страныПреданием почившей в склепе Неповторимой старины.
Бывает, странник зрит воочью, Как зажигается багрянецВ окне — и кто-то пляшет ночью Чуждый музыке дикий танец,И рой теней, глумливый рой, Из тусклой двери рвется — зыбкой, Призрачной рекой… И слышен смех — смех без улыбки.
МОЛЧАНИЕ
(Сонет)
© Перевод К. Бальмонт
Есть свойства — существа без воплощенья,С двойною жизнью: видимый их лик —В той сущности двоякой, чей родник —Свет в веществе, предмет и отраженье.Двойное есть Молчанье в наших днях,Душа и тело — берега и море.Одно живет в заброшенных местах,Вчера травой поросших; в ясном взоре,Глубоком, как прозрачная вода,Оно хранит печаль воспоминанья,Среди рыданий найденное знанье;Его названье: «Больше Никогда».Не бойся воплощенного Молчанья,Ни для кого не скрыто в нем вреда.Но если ты с его столкнешься тенью(Эльф безымянный, что живет всегдаТам, где людского не было следа),Тогда молись, ты обречен мученью!
ВОРОН
© Перевод М. Зенкевич
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,Задремал я над страницей фолианта одногоИ очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,Будто глухо так затукал в двери дома моего.«Гость, — сказал я, — там стучится в двери дома моего. Гость — и больше ничего».
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги далиОблегченье от печали по утраченной Линор,По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, — Безыменной здесь с тех пор.
Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторахПолонил, наполнил смутным ужасом меня всего,И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:«Это гость лишь запоздалый у порога моего,Гость какой-то запоздалый у порога моего, Гость — и больше ничего».
И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.«Извините, сэр иль леди, — я приветствовал его. —Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,Что я вас едва услышал», — дверь открыл я: никого, Тьма — и больше ничего.
Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженныйВ грезы, что еще не снились никому до этих пор;Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!»Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!» Прошептало, как укор.
В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двериИ услышал стук такой же, но отчетливей того.«Это тот же стук недавний, — я сказал, — в окно за ставней,Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,Это ветер стукнул ставней у окошка моего, — Ветер — больше ничего».
Только приоткрыл я ставни — вышел Ворон стародавний,Шумно оправляя траур оперенья своего;Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо:С видом леди или лорда у порога моего,Над дверьми на бюст Паллады у порога моего Сел — и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,Видя важность черной птицы, чопорный ее задор.Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?» Каркнул Ворон: «Nevermore» [20].
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор, Птица с кличкой «Nevermore».
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грустиДушу всю свою излил он навсегда в ночной простор.Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,И шепнул я вдруг, вздохнувши: «Как друзья с недавних пор,Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор». Каркнул Ворон: «Nevermore!»
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишье мрачном,И сказал я: «Несомненно, затвердил он с давних пор,Перенял он это слово от хозяина такого,Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,Похоронный звон надежды и свой смертный приговор Слышал в этом „Nevermore“».
И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор, Хриплым карком: «Nevermore».
Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзил горящий взор,Тусклой люстрой освещенный, головою утомленнойЯ хотел склониться, сонный, на подушку, на узор,Ах, она здесь не склонится на подушку, на узор Никогда, о nevermore!
Мне казалось, что незримо заструились клубы дымаИ ступили серафимы в фимиаме на ковер.Я воскликнул: «О несчастный, это Бог от муки страстнойШлет непентес — исцеленье от любви твоей к Линор!Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!»Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных норЗанесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?» Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!Если только бог над нами свод небесный распростер,Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор —Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?» Каркнул Ворон: «Nevermore!»
«Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! —Я, вскочив, воскликнул: — С бурей уносись в ночной простор,Не оставив здесь, однако, черного пера как знакаЛжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный уборСкинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!» Каркнул Ворон: «Nevermore!»
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,И под люстрой, в позолоте, на полу он тень простер,И душой из этой тени не взлечу я с этих пор. Никогда, о nevermore!
ЕВЛАЛИЯ — ПЕСНЯ
