Может быть, благодаря этому Соловьеву удалось не только уцелеть в девяностые, но и удержаться на плаву после того, как времена беспредела прошли. Его не только не убили во время одной из многочисленных тогда стрелок, но даже не посадили в тюрьму. Нюхом почуяв ветер перемен, Соловьев удачно вписался в новое время, занявшись вполне законными делами. Сколоченные за время рэкета деньги явились хорошим стартовым капиталом, и Соловьев вначале открыл пейджинговую компанию, потом, перепродав ее, занялся сотовой связью, а когда и их стало как грибов, вспомнил прошлое и пришел в автомобильный бизнес, вложив свои деньги в акции автомобильного концерна. Видимо, вложил он туда не последние гроши, поскольку сумел основать еще и игровой клуб.
Гуров знал, что Соловьев взял к себе в подручные кое-кого из бывших членов своей группировки — либо тех, кто поумнее, либо отличавшихся хорошей физической подготовкой. Одно время он даже хотел стать депутатом, подавал заявку на выборы, собрал свою команду, но, видимо, понял, что политика — это не его. А может быть, за ним просто не оказалось никого из влиятельных людей, а в политике все деньгами не решить. Нужно еще быть угодным более сильным фигурантам.
Собственно, слишком пристально Гуров не интересовался личностью Соловьева — это было не по его части, или, как выражался сам полковник, «не мой курятник». Просто фиксировал в памяти где-либо почерпнутую информацию на всякий случай. Вот теперь такой случай, кажется, и представился.
— Соловьев, значит, интересуется пропавшим Извековым? — выслушав Крячко, резюмировал Гуров. — Любопытно.
— Не просто интересуется, Лева! — поправил его Крячко. — Он его ищет. И нам нужно поспешить, чтобы Соловьев не нашел его раньше нас. И еще один нюанс. У Извекова на днях сгорел склад, где хранилась партия только что купленного товара. Соловьев, правда, сделал вид, что для него это новость, но я думаю — не его ли это рук дело?
— Может, и его.
— В общем, думаю, нужно ехать в этот самый Саратов. В Москве Извекова нет, я кожей чую.
— Хорошо, что не другим местом, — бросил Гуров. — Рано туда ехать. Нам же ничего не известно. Сначала проверить нужно.
— Разумеется! У меня, кстати, мыслишка одна есть на этот счет… Проверить бы телефонные звонки, поступившие его женушке. Не верю я, что он за все это время никак не дал ей о себе знать.
— Проверить действительно не мешает, — согласился Гуров. — Только, мне кажется, лучше проверять не ее сотовый, а домашний.
— Почему?
— Потому что он сам, скорее всего, со своего сотового звонить не будет. Ведь его номер вполне может стать достоянием Соловьева, а такой человек, как он, тоже может получить распечатку его звонков. Извеков наверняка понимает, что Соловьев будет его искать. От него он, скорее всего, и скрывается. Значит, светить свой сотовый не станет.
— Он вполне может иметь другую сим-карту для этого случая, — возразил Крячко. — Оформленную на кого угодно.
— И такое может быть, — кивнул Гуров. — Словом, ты времени не теряй, а займись телефонными звонками.
— Я? — возмутился Крячко. — Ты меня с дежурным сержантом не перепутал?
— Ты можешь поручить это дежурному сержанту, — улыбнулся Гуров. — Или у тебя от встречи с Соловьевым и впрямь мозги повело?
Крячко скорчил Гурову рожу и вышел из кабинета. Но не прошло и часа, как он вернулся и с довольным видом протянул полковнику лист бумаги, испещренный цифрами.
— Я тебя долго грузить не стану, — предупредил он. — Номеров всяких тут полно, как входящих, так и исходящих. Но! Три раза звонили из города с кодом 8452. А знаешь, что это за город?
— Догадываюсь, — бросил Гуров. — Адрес пробил?
— А то! — круглое лицо Крячко расплылось в улыбке. — Связался с саратовским УВД. Есть там такой майор Демин, очень отзывчивый человек. Не мог отказать какому-то полковнику из Москвы. Кстати, зарегистрирована по этому адресу некая Светлана Ильичева. Такой вот друган у нашего зятька главы департамента.
— Не спеши с выводами, этот друган может просто снимать эту квартиру, — сказал Гуров. — Но гадать нечего, собирайся.
— Куда? — моргнул Станислав.
— В Саратов, куда же еще? — пожал плечами Гуров. — У меня других дел хватает, а поручать такое дело кому-то зеленому я не рискну. Тем более что тут еще и Соловьев на хвосте. Так что сам держи ухо востро!
— Нет, я поражаюсь! — всплеснул руками Крячко. — Как в курортную зону — так у нас либо генерал-лейтенант Орлов летит, либо Лев Иваныч как миленький! Даже уговаривать не надо! Как в какой-нибудь Мухосранск — так обязательно Крячко!
— Почему так неуважительно? Культурный город, стоит на Волге, много просветительских учреждений. Там даже консерватория имеется.
— Вот это для меня особенно актуально, — ухмыльнулся Станислав. — Как приеду — первым делом туда, Моцарта слушать. Ты, кстати, позвони заранее, билетики мне закажи.
— Ты лучше сам закажи. На поезд. Или ты на машине отправишься?
Крячко почесал затылок и сказал:
— Если Петр Николаевич меня казенным бензином обеспечит — поеду. Если за свой счет — ищите дураков в другом отделе.
— Я с ним поговорю, — пообещал Гуров. — Просто чем быстрее ты там окажешься, тем лучше. Я думаю, на машине удобнее.
— Ни фига себе удобнее! — присвистнул Крячко. — Всю ночь не спать!
Гуров поморщился.
— На тебя не угодишь, — в сердцах бросил он. — Возьми кого-нибудь в напарники. Кстати, так даже, может быть, лучше. И свяжись еще раз с саратовской полицией, договорись, чтобы тебе оказали содействие в случае необходимости. Могу я позвонить, но ты вроде бы там уже дружеские связи наладил. Надеюсь, гостиница тебе не понадобится.
— А это еще почему? Может, я там задержусь.
— Не может! Тебе нужно как можно скорее обнаружить Извекова и вместе с ним возвращаться в Москву.
Крячко притворно вздохнул.
— А сам расписывал мне красоты города, культурные заведения перечислял… На кой ляд они мне сдались, если я их даже краем глаза не угляжу? Ты бы меня еще рыбалкой на волжских берегах соблазнил. Иди вон курсантов школы полиции соблазняй своими байками, — фыркнул Станислав и, тяжело ступая, вышел из кабинета, бросив на ходу: — Я на обед, и раньше чем через час меня не жди!
* * *
Оставшись без Крячко, Гуров подумал, что не мешало бы уже прояснить вопрос с завещанием, оставленным Гладких. По крайней мере, будет ясно, имелся ли у членов его семейства мотив для устранения Вячеслава Андреевича. С этим намерением Лев и поехал в нотариальную контору Семена Ильича Корчевного.
Корчевный — высокий, лысоватый, с холодными серыми глазами — не сказать, чтобы сильно был рад встрече с полковником. Держался он строго и отстраненно, постоянно поглядывая на часы и давая понять, что время его ценится о-очень дорого. Гуров спокойно осмотрел просторный кабинет, обставленный в соответствии с последними модными тенденциями в дизайнерской сфере, и проговорил успокаивающе:
— Я у вас много времени не отниму. Мне нужно лишь знать подробности завещания, оставленного Вячеславом Андреевичем Гладких.
Корчевный важно надул худые щеки и попытался с надменным видом выдать длинную тираду о профессиональной тайне и прочей специфике своей профессии. Однако Гуров, рассеянно выслушав его, перебил на полуслове и сказал:
— Вы абсолютно правы. И все это имело бы смысл, если бы Вячеслав Андреевич был жив. Но так как это не так, не стоит говорить впустую. Я могу и без вашего разрешения получить доступ к завещанию, но мне не хочется конфликтов на ровном месте.
— Но у Гладких есть родственники, — пустил в ход еще один аргумент Корчевный. — Им это может не понравиться.
— К их глубокому сожалению, мне безразлично, что им нравится, а что нет, — прямо высказался Гуров. — Я выполняю свою работу. И в ней тоже есть своя специфика.
Корчевный, понимая, что Гуров так или иначе добьется своего, сказал:
— Ничего таинственного в завещании Гладких нет. Он все оставляет своей жене, дочери и внучке.
— А зятю? — уточнил Лев.
Корчевный вздохнул, и Гуров проговорил:
— Вот что, Семен Ильич, я вам облегчу задачу. Просто покажите мне само завещание, и мне не нужно будет вытягивать из вас ответы клещами.
Корчевный хоть и нехотя, но полез в шкаф и достал из множества папок одну, положил ее перед Гуровым, бросив при этом:
— Вы заставляете меня идти на профессиональное преступление!
Лев, не отреагировав на последнюю реплику, принялся листать завещание. Он не досконально разбирался в нотариальных терминах, но в состоянии был понять, что Гладких поделил свое имущество на три части. Первая отходила жене, вторая дочери, а третья внучке. Но тут имелся один нюанс: ее опекунами назначались родители и могли совместно решать, как распоряжаться долей девочки до достижения ею двадцатиоднолетнего возраста. В имущество входили как недвижимость и автомобиль, так и деньги на банковских счетах. Сумма, надо признать, была немалой. А уж если учесть стоимость загородного дома и квартиры в элитной новостройке, то и вовсе получался лакомый кусочек.
