– Неделю назад он остановился в Эмдене, где очаровал косметичку, работавшую в отеле. Она стала что-то подозревать, когда дважды увидела его в городе распивающим кофе с пожилыми дамами. Ей же он говорил, что приехал в Эмден впервые и никого тут не знает. И она, несмотря на свою влюбленность, призвала его к ответу, но он все отрицал и тут же уехал, сославшись на служебные дела. И разумеется, не вернулся. Косметичка поговорила с дамами, и те на него заявили.
Меня обдало горячей волной, стало душно, я с удовольствием бы закурила.
Онно внимательно слушал.
– И сколько же он на этом заработал?
И эта информация нашлась в блокноте Гизберта.
– Четыре дамы, давшие показания, в сумме были обмануты на пять тысяч евро. Но полиция думает, что они не единственные пострадавшие, большинство не заявляют, потому что им стыдно.
Онно изумленно покачал головой:
– А я за двадцать евро в час прокладываю проводку. Как ты думаешь, Хайнц, нам еще не поздно поменять специальность?
Гизберт посмотрел на него с осуждением:
– А еще он не оплачивал свои счета в гостинцах.
Я облегченно выдохнула. Йоханн оплатил. Пусть и моими деньгами.
Марлен вдруг поднялась.
– Ну что ж, вот мы и проинформированы. Я должна идти, нужно еще проверить бухгалтерию. Спасибо, Калли, за пиво, до завтра, спокойной ночи.
Перед тем как уйти, она положила руку мне на плечо.
Папа смотрел ей вслед, пока за ней не закрылась дверь. Потом повернулся к нам. Голос у него был взволнованный:
– Не хотел говорить при Марлен, но она всегда так себя ведет со своими гостями… А в случае с этим мужчиной у меня сразу возникло неприятное чувство. Калли, как его зовут, ну, того типа с коварными глазами?
Калли не знал, зато Вайдеманн-Цапек и Клюпперсберг ответили хором: «Тисс».
Мне становилось все жарче. Папа стукнул рукой по столу.
– Точно, Тисс! В нем было что-то странное. Он сразу начал клеиться к Кристине. Это однозначно.
– Что? – Гизберт снова подскочил и уставился на меня.
– Что за глупости, ничего он не клеился. Мы просто как-то поболтали во дворе.
Голос у меня был такой слабый, что я сама себе не поверила.
Ханнелора Клюпперсберг тоже пришла в возбуждение.
– Но нас он пригласил на кофе. На Мариенхёе. Мы встретились на променаде, и он тут же нас позвал.
– Я не рассказывала тебе, Ханнелора, не хотела волновать, но у меня было такое чувство, что он за нами следил, – тут же вставила Мехтхильда.
– Нет! – Ханнелора испуганно прижала ладонь ко рту. – Мехтхильда!
Папа был просто вылитый инспектор Деррик.
– Ну вот, пожалуйста! Это несомненные улики.
Геза подперла кулаком подбородок.
– Вы одалживали ему деньги?
Все напряженно ждали ответа. Ханнелора покачала головой:
– Он не просил.
Гизберт был разочарован.
– А вы, Мехтхильда?
– Нет, к сожалению.
Геза захватила горсть орешков из стоявшей перед ней плошки и высыпала в рот.
– Классные улики.
– Геза, – наставительно сказал отец, – сначала он устанавливает контакт. Такой преступник не станет сразу ломиться в дверь. Прежде он должен обработать свою жертву. Завоевать доверие, а потом действовать. Очень просто.
– А ты, я смотрю, разбираешься, – склонил голову набок Онно. – Откуда ты все это знаешь? Может, это вообще ты? Где ты был на прошлой неделе?
Мехтхильда захихикала:
– Ах, Хайнц, вам бы я сразу одолжила денег!
– Скажи-ка, Хайнц, – похоже, Онно эта история очень занимала, – сколько тебе удается подработать к пенсии?
Папа нетерпеливо отмахнулся:
– Вам все шуточки. Вернемся к делу.
– Я о деле и говорю, – ухмыльнулся Онно.
Он был уже под хмельком.
Гизберт фон Майер забарабанил пальцами по столу.
– Хайнц, если у тебя есть доказательства, мы должны их отследить. Ты его не видел? Вспомни, пожалуйста, все может быть важным!
Папа тут же ощутил свою значимость, закрыл глаза и ушел в себя. Спасением стала Геза:
– Вы на ложном пути. Господин Тисс точно не брачный аферист. К тому же он сегодня утром уехал. И расплатился. Наличными, кстати.
– Это ничего не значит. Может, он заметил, что я его подозреваю, – не сдавался папа.
Геза терпеливо посмотрела на него:
– Вам нужно искать другого подозреваемого. Ему пришлось уехать, потому что у него была неотложная встреча, он вернется завтра или послезавтра. Вот и спросите его тогда, преступник он или нет.
– Неотложная встреча… – Гизберт сделал пометку в блокноте. – То же самое он заявил в Эмдене. И наверное, он вернется, чтобы закончить дело. Пока же, видимо, еще не выкачал денег из своей жертвы.
Я так усердно изображала непричастность, что заработала головную боль. Гизберт внимательно на меня посмотрел.
– Кристина, ты такая бледная. Надеюсь, я не поверг тебя в страх и трепет? Тебе не нужно беспокоиться, я сделаю все возможное, чтобы вывести на чистую воду этого афериста.
– Конечно. – Я попыталась улыбнуться и ущипнула Гезу за бедро. – У меня просто болит голова, вероятно, от краски. Пожалуй, пойду домой. Ты ведь тоже собиралась уходить, Геза?
– Да, да. – Она потерла ногу и встала. – Пойдем вместе. До завтра, и удачи в борьбе с преступностью.
– Я провожу вас! – вскричал Гизберт.
– Сиди! – Папа протянул мне мою сумочку. – Они вдвоем, а преступник уехал. Давай лучше разработаем план дальнейших действий. Сладких снов, ребенок, увидимся позже. Пока, Геза.
На улице я несколько раз глубоко вдохнула.
– А этот журналистишка крепко на тебя запал, – улыбнулась Геза.
– Перестань, он мне действует на нервы…
– Ну да, теперь он хотя бы занят охотой за мошенником, – тихо рассмеялась Геза. – Бедный господин Тисс. Он такой приятный. И с такой внешностью…
Вот в этом и состоит моя проблема. Я постаралась сохранить беспристрастность:
– Кажется, это непременные качества для брачного афериста. Кроме того, он слишком стар для тебя.
– Я не собираюсь за него замуж. – Геза остановилась, ища в сумке сигареты. – Но Тисса не волнуют пожилые одинокие дамы. Он расспрашивал меня о Марлен, по-моему, он ею интересуется.
– И что же он хотел знать?
– Сколько ей лет и есть ли у нее бойфренд.
– И?
– Что значит «и»? Тебе же известно, сколько ей. Пятьдесят. А ее бойфренда я никогда не видела. Он вообще существует?
У меня кольнуло в сердце.
– Ты не знаешь, чем господин Тисс здесь занимался?
Геза пожала плечами:
– Точно – нет. Я спросила его, зачем он все вокруг фотографирует, он ответил, что это его работа. Может, он фотограф и наш пансион появится в будущем году в каком-нибудь календаре. Это была бы классная реклама.
Работа? Он же работает в банке! Спрашивать мне больше не хотелось, и мы молча дошли до дома Гезы.
– Ну ладно, спокойной ночи, Кристина, до встречи завтра в нашем плетеном кресле. И кстати, будь он брачным аферистом, то не стал бы никому рассказывать, где находится, верно?
– Наверное, нет. А почему ты спрашиваешь?
Геза открыла дверь.
– Потому что ему звонила в пансион женщина, по меньшей мере четыре раза. Сказала, что у него отключен телефон, и просила передать ему, чтобы он перезвонил. У нее был приятный голос.
– Ага…
Геза обернулась в дверях.
– Думаю, это была его жена. Она сказала, чтобы он перезвонил мышке, а такого имени не бывает. Я только не понимаю, что ему нужно от Марлен. Не важно, Тисс уж точно не брачный аферист. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, Геза!
Я медленно направилась к квартире. Свет включать не стала и в темноте прошла на террасу. Села на ступени и стала смотреть в звездное небо. И думать, во что же это я влипла?
«Чайка, ты летишь домой»
М. Хайн
На следующее утро меня разбудил веселый голос напевающего отца:
– «Но солнце встанет, встанет все равно…»
Я сунула голову под подушку, но минуту спустя раздался телефонный звонок. Один раз, два, потом крик Доротеи из ванной:
– Хайнц, ты что, оглох? Телефон!
– Ла-ла-ла-ла-ла… – Трубку все-таки сняли. – Доброе утро, поет бар «Акула», о, привет, я думал, это Калли. Ну, мое сокровище, как твое колено?
Я сбросила подушку на пол и навострила уши.
– Прекрасно. Вот видишь, я всегда говорю: повторенье – мать ученья. Колено еще болит?
Мама что-то сказала, и папа шумно втянул воздух сквозь зубы. Ага, она перешла к подробностям.
– В самом деле?… Синяки на бедре?… От компресса? Так скажи им. Можно подать в суд на клинику.
Еще минута тишины.
– Не нужно? Ты сама решай… И у тебя нет болей?… Просто не очень хорошо выглядит? Ну ладно, тебе все равно уже не носить коротких юбок, – хихикнул он. – Ну, ты меня успокоила. Здесь?… Ну, здесь все в порядке… Нет, мы прекрасно ладим. Мне кажется, для Марлен это немного чересчур, все-таки неженское это дело, что бы ни говорили. Я не знаю, как бы она справилась без нас. Мне кажется, она очень рада, что мы с Калли следим за порядком. Кто? Доротея?
