Тетя Элишева и дядя Моше, еще в их первый год на Святой Елене, прислали им холщовый
мешочек с землей.
-Что это, папа? - спросил тогда Шмуэль.
Отец вздохнул и погладил мешочек длинными, сильными пальцами хирурга. «Помнишь, когда я
после Ватерлоо вернулся в Амстердам, мы дедушку хоронили?»
Шмуэль кивнул. Он увидел перед собой жаркий, безветренный день середины лета, серые камни
на кладбище и услышал свой тихий голос: «Это и есть жена Ворона, да, бабушка?»
Бабушка кивнула. Мальчик посмотрел на черные буквы. Он уже умел читать на святом языке.
«Эстер Кроу, дочь Авраама, - прошептал он и поднял голову: «А где ее дочь, Мирьям, где Иосиф
Мендес де Кардозо, бабушка?»
-Они в эпидемию умерли, оба, - вздохнула Джо. «Когда чума в Амстердаме была. Ухаживали за
больными, и умерли».
-Я вырасту, - пообещал себе Шмуэль, - и стану врачом. Сделаю так, что больше не будет эпидемий.
Гроб стали опускать в яму, отец прочитал кадиш. Шмуэль увидел, как на крышку гроба сыпется
сухая, легкая земля.
-Это тоже, - Давид повертел в пальцах мешочек, - тоже, милый, со Святой Земли. Вдруг, кто-
нибудь..., - он не закончил и улыбнулся: «Ничего такого не будет, милый».
Шмуэль неслышно вздохнул: «Мишель теперь сирота, его отца убили. И папа, я слышал, он в
Америке опять в армию пойти хочет. А если я тоже сиротой останусь?»
Он поерзал в кресле. Джо, взглянула на внука: «Иди-ка сюда, милый».
Шмуэль редко сидел у бабушки на коленях - он был уже большим. Но сейчас он положил голову на
ее крепкое плечо. От бабушки пахло, как обычно, - солью и пряностями. Джо покачала мальчика:
«Слушай, расскажу тебе об Америке. И о Северной, и о Южной. О Картахене, где Ворон погиб».
Она говорила, и думала, что все почти готово. Одежду сына она перешила. «Сорок лет в мужском
наряде не ходила, - улыбнулась Джо. «Ничего, Господь простит, в конце концов, в последний раз я
это делаю».
Шмуэль погладил ее большую, красивую, с жесткими кончиками пальцев, руку: «Бабушка, а ты
сколько детей уже выучила?».
Джо рассмеялась: «Сорок лет я преподаю, милый. Я и не считала, но, наверное, тысячи. Школы
всегда нужны, сам знаешь».
Шмуэль посмотрел на нее темными, отцовскими глазами. Джо, как всегда, попросила: «Давид
такой был, в детстве. Иосиф тоже, наверное. Господи, пусть он счастливо жизнь проживет».
-Я тебя люблю, бабушка, - Шмуэль привалился куда-то к ее боку. «Расскажи еще о Святой Земле,
пока мама с папой не вернулись».
Пришел сын с невесткой, и они поужинали. Джо, пожелав всем спокойной ночи, подошла к окну в
своей комнате. Пристройка, где жил брат с семьей, стояла напротив их дома, и она увидела свет
свечей в окнах кабинета брата.
-Конечно, - вздохнула женщина, - раз его величество умер, у Джона работы много. Ничего, как
Мадлен сюда приедет, ему легче станет. Пусть здесь остается, на острове ему хорошо. Тоже ведь
колония, ей управлять надо.
Джо прикурила от свечи и неожиданно весело пробормотала: «Почти последняя сигарка. Ничего,
завтра еще покурю, на боте».
Она взяла бумагу и начала писать.
Утро было серым, туманным, дул ветер. Джо, проснувшись, быстро одевшись, на цыпочках вышла
из своей комнаты.
-Кинжал жене Шмуэля достанется, - отчего-то подумала она, выпив остывший кофе. Джо была в
сапогах, бриджах и матросской куртке, темные, с проседью, косы, женщина заколола на затылке.
-А потом, дочке его, - Джо оглянулась на спальню внука. Рассовав по карманам оловянный
портсигар и кремень с кресалом, она заставила себя не открывать дверь, не входить в детскую.
«Давид сегодня вскрытие делает, рано встанет. Значит, надо быстрее».
Она чуть покачнулась - в груди внезапно заболело. Джо с трудом подышала. Пробормотав:
«Пора», она вышла во двор. Ворота были открыты и она хмыкнула: «Странно. Хотя его величество
скончался, охрана больше не нужна». Не оглядываясь, Джо стала быстро спускаться по дороге, что
вела к Джеймстауну.
Берег был пустынным, шумел океан, над ее головой кричали чайки. Джо, вдохнув запах соли,
ласково улыбнулась: «Все как надо. В море, как Ворон, как Черная Джо. Как миссис де ла Марк и
адмирал Виллем. Давид мне камень поставит, в Амстердаме, а земля, - Джо положила руку на
холщовый мешочек в кармане куртки, - земля у меня с собой. Пусть у моих детей все хорошо
будет, - она вскинула голову к темным тучам, - прошу тебя. Скоро Иосифа увижу».
-Дура, - прошептала она, одними губами. «Помнишь, как там, на «Молнии», у Черного Этьена, мы
с ним друг на друга смотрели. И потом, всю жизнь, так глаз друг от друга и не отвели. И у детей
наших так же. Сказано же: «Крепка, как смерть любовь». Любовь у тебя была, осталось умереть
достойно».
Джо остановилась. Спрятав кремень с кресалом от ветра, женщина прикурила. На пустом причале
кто-то возился и она буркнула: «Что за черт!».
Она прошла по мокрой гальке. Поднявшись на деревянный пирс, Джо крикнула: «Эй!»
Человек разогнулся - он тоже был в разбитых, старых сапогах и заношенной, матросской куртке.
Он тихо сказал, глядя на нее светло-голубыми глазами: «Здравствуй, сестричка».
Они сидели на причале, держась за руки. Джон, затягиваясь сигаркой, превозмогая кашель,
вспомнил вчерашний вечер. Невестка разливала чай, а потом он, повертев в пальцах оправленный
в золото медвежий клык, улыбнулся: «Сыну вашему достанется».
Ева немного покраснела: «Откуда он, дядя Джон?»
Герцог указал на разложенный атлас - до ужина они рассматривали карту Австралии.
-Дед герцогини Беллы был отсюда, - он положил ладонь на карту, - из Сибири, как ее называют.
Еще во время оно. Это был миссис де ла Марк первый муж. Какой-то князь, - Джон усмехнулся, -
туземный. От него и осталось. А ты, милая, - он ласково посмотрел на невестку, - ты от старшего
сына миссис де ла Марк, архитектора, того, что в Венеции жил. И с ди Амальфи ты в родстве, через
графа Ноттингема. И с Горовицами, через внучку миссис де ла Марк, ту, что в Картахене сожгли,
Сару-Мирьям. Все мы одна семья, - вздохнул герцог, - так что давайте там, в Австралии,
продолжайте наш род.
Джо посмотрела на горизонт и, деловито, сказала: «Если солнце село в тучу - жди к утру большую
бучу. Она и поднимается. Мы вовремя, братик».
-Ты уверена? - Джон поцеловал ей руку.
Сестра пожала плечами. Спрыгнув в бот, женщина помогла ему устроиться на скамье.
-Это не лечится, - коротко ответила Джо, отвязывая канат. «Я читала Давида книги. Сам знаешь, -
сестра рассмеялась, - у меня три врача в семье. Через год, а то и меньше, я, может быть, ходить не
смогу - появятся опухоли в позвоночнике. Или в груди, или в печени, или в желудке, как у его
величества. Так лучше, - подытожила Джо. Опустившись на колени, плотнее завязав шарф на шее у
брата, она озабоченно спросила: «А вот ты? Ты уверен, Джон?»
Герцог закашлялся и кивнул: «Конечно. Девочки взрослые, Джон тоже, у Мадлен внуки..., Я готов,
милая. Хватит уже, - он болезненно вдохнул, - устал я».
-Я буду с тобой, - просто сказала Джо. Поставив парус, оттолкнув бот от причала, она весело
заметила: «Как выйдем из гавани, нас потрясет немного. Но я хочу до настоящей бури добраться, -
женщина прищурилась и свистнула, - впрочем, она уже близко».
-Какой она моряк отменный, - еще успел подумать Джон. Потом он привалился к борту и нашел в
себе силы улыбнуться: «Напоследок пострадаю от морской болезни».
Уже когда острова не было видно, когда все вокруг ревело, и бот, словно игрушку, бросали
огромные, закрывающие небо, ледяные волны, Джо протянула ему руку и крикнула: «Сейчас!»
-Она всегда была первой, - ласково подумал Джон. «Она старше меня, конечно. Сестричка, как я
ее люблю».
Все вокруг стало прозрачным, светлым, их несло течением, а Джо все держала его пальцы -
крепко. Джон вдохнул. В первый раз, за много лет, ему не было больно, - было хорошо, понял он,
закрывая глаза, - было так, как надо. Джон увидел, как сестра, коротко взмахнув рукой, -
отдаляется от него. Выдохнув, он стал погружаться в бездонную, тихую пропасть.
Интерлюдия
Святая Земля, осень 1823
Иерусалим
-Чаю, рав Коэн, - Аарон наклонил над стаканом серебряный чайник. Дома было тихо, с кухни
доносились запахи обеда, в раскрытые окна были видны зеленые листья гранатового дерева, и
слышался блаженный, детский смех.
-Истинно, - сват искоса поглядел на спокойную улыбку рава Горовица, - кто бы мог подумать? Год
ему до семидесяти, а ребенок родился. И жена, на двадцать лет его младше. Из Польши своей
вернулась, ради него.
-Отменный чай, - похвалил сват. Аарон, весело развел руками: «Заварки жалеть не надо». Он
подвинул свату блюдо с ореховым пирогом: «С чем пришли, рав Коэн?»
