сдерживаю.
Поставив подошву на растрескавшиеся доски лестницы, вдалеке я вижу Роуэна: он обходит дом в поисках черного выхода.
Я осматриваюсь, стараясь не споткнуться и что-нибудь не опрокинуть в здешнем бардаке. Из дома не доносится ни звука, не видно ни мелькающих за дверью теней, ни зловещих силуэтов во всполохах молнии. Первые капли дождя начинают звеняще тарабанить по крыше веранды в тот самый момент, когда я, переступая через консервные банки и смятые пакеты, подхожу к двери.
Приоткрыв ее, проскальзываю внутрь. Тихий скрип ржавых петель тонет в раскате грома, от которого трясутся стены.
Я попадаю в узкий коридор, и в ноздри бьет тошнотворная вонь еды, гнили и плесени. Слева вижу гостиную со старой допотопной мебелью, покрытой пылью. Обои в цветочек давно отклеились и трепещут под порывами ветра, который залетает через распахнутые двери и разбитые окна. В кресле у камина мумифицированное тело; ноги укрыты вязаным одеялом, в истлевших до костей руках открытая Библия. По плечам рассыпаны длинные седые волосы; за отвисшую челюсть до сих пор держится зубной протез.
– Мамаша Мид, полагаю? – шепчу я истлевшей старухе, осторожно заходя в комнату и вставая перед ней. – Готова поспорить, ты была той еще стервой.
Впрочем, тот факт, что Харви Мид идет по проторенному пути многих серийных убийц, поехавших мозгами из-за властной и жестокой матери, не делает его менее опасным.
Зато у меня в голове рождается интересная задумка.
Наклонившись ближе, я ухмыляюсь в лицо мертвой старухе со впалыми щеками и пустыми глазницами.
– Скоро увидимся, мамаша Мид.
Подмигнув ей, я крепче перехватываю нож и выхожу из комнаты, направляясь к лестнице на второй этаж.
Скрип ступеней тонет в шуме дождя и грома. Очень странно, что в доме царит абсолютная тишина, хотя считаные минуты назад здесь заживо разделывали человека, тем не менее единственное, что я слышу, – это стук моего сердца и завывания грозы.
Когда я выхожу на площадку второго этажа, дождь становится громче; его запах пересиливает здешнюю вонь. Я замираю, осматриваясь и прислушиваясь. Тишина. Ни малейших признаков присутствия хозяина.
Передо мной тянется длинный коридор.
Я медленно шагаю вперед.
Сперва попадаю в спальню, заваленную коробками, журналами, газетами и пожелтевшими инструкциями от автомобилей и тракторов. Я осматриваю комнату и не нахожу ничего интересного.
Выйдя обратно в коридор, заглядываю в следующую комнату – ванную с треснутой раковиной и лоханью на кривых ножках. Занавеска прилипла к боку, а на некогда белом пластике завелась черная плесень. Крови на полу нет. Других следов тоже. Ни странных запахов, ни звуков.
Следующая комната – спальня. Из всех помещений, которые я видела, она самая чистая, хотя назвать ее уютной не повернется язык. Окно затянуто пылью и грязью, однако стекло целое. На кровати с металлической сеткой валяются скомканные простыни, повсюду разбросана одежда. Я осматриваюсь, но Харви не вижу, поэтому задерживаться нет смысла. Можно порыться в его скудных пожитках потом, когда он сдохнет.
Я выхожу из комнаты.
В дальнем конце коридора вторая спальня. Звук дождя, бьющего по металлической крыше, заглушает шаги. Я вхожу в тесную комнату. В потолке зияет дыра, прорезанная поломанными чердачными балками. Над головой сверкает молния. Залетающие капли дождя сыплются в металлические банки и глиняные горшки, стоящие на прозрачной пленке. По краям отверстия в крыше развешаны кости; они болтаются на обрывках мокрой пряжи, словно китайские колокольчики. Под порывами ветра позвонки крутятся и стучат друг о друга; с них стекают струйки воды.
На несколько секунд я застываю. Каким больным ублюдком надо быть, чтобы повесить в доме подобные украшения! Потом я выхожу из комнаты и шагаю к последней двери, расположенной в конце коридора.
Она закрыта. Я долго стою рядом, прижавшись ухом к дереву и сжимая в руке клинок. Изнутри не доносится ни звука. Снизу тоже, хотя не факт, что я смогу расслышать хоть что-то, если только там не начнется драка. Гроза разбушевалась. Дождь непрерывным потоком лупит по крыше.
За Роуэна тревожно. Может, и хорошо, что я его не слышу, но и Харви ведь где-то шляется; эта мысль не дает мне покоя, занозой засев в мозгу. Уже неважно, кто победит. Хочется одного – чтобы эта мразь поскорее сдохла.
Встряхнув руками и сбросив лишнее напряжение, волнение и страх, я берусь за ручку двери и толкаю ее.
– Какого черта?..
За ней совершенно не то, что ожидалось.
На столе, заваленном бумагами и карандашами, стоят три монитора. На них выводятся изображения с восемнадцати камер. Сарай. Мастерская. Крыльцо. Кухня. Темная комната, в которой ничего не разобрать. Еще одна – ярко освещенная, где на укрытом пленкой столе лежит расчлененное тело, а кафельный пол усеян брызгами крови и кусками плоти.
В гостиную заходит Роуэн.
А в соседнем окне видно, как по коридору в его сторону идет Харви Мид.
Ноги слабеют. Позвоночник сковывает льдом.
– Роуэн… – шепчу я.
Громко позвав его по имени, выскакиваю из комнаты…
…и с размаху налетаю на ботинок Харви Мида.
Пугая до смерти
Слоан
Лицо пульсирует от боли. Желудок скручивает спазмами. На языке привкус крови.
Мир вокруг приходит в движение. Я лечу. Качусь по крутому склону, переворачиваюсь и падаю.
Левое плечо принимает удар на себя и оглушительно хрустит. Из легких вырывается беззвучный крик. Я хватаю ртом воздух, но его нет. В груди жжет. Дождь и вспышки света слепят глаза. Моргнув, вижу над собой небо. В сжатые от паники легкие наконец пробивается первый судорожный вдох.
Рядом с моей головой с тяжелым стуком приземляются здоровенные ботинки. По черной коже текут струйки запекшейся крови. Я открываю рот, хочу позвать Роуэна… Чужая рука хватает меня за волосы и рывком поднимает с земли, выдергивая из запахов мокрой травы.
Передо мной Харви Мид.
С его лысой башки стекает вода, она капает ему на лоб и струится по лицу, лишенному всякого выражения.
Я смотрю в черную бездну глаз и размашисто плюю в уродливую морду.
Харви не удосуживается стереть плевок. Он крепко держит меня на весу, не замечая дождя, размазывающего кровавые полосы по испещренной пятнами коже. Губы медленно растягиваются в ухмылке, обнажая почти сгнившие зубы. Улыбка пугает до чертиков: слишком странно она выглядит на апатичном лице.
Харви швыряет меня на землю и за волосы тащит к дому. С головы будто сдирают скальп. Кожа горит огнем. Глаза при каждом рывке застилают слезы; плечо простреливает болью, что поднимается по шее. Я скребу ногами по траве, грязи и мусору, но подняться не могу – никак
